В самом начале двадцатого века «душа индийской нации» Махатма Ганди, работая адвокатом в Южной Африке, отметил, что протестантизм европейцев есть «религиозная форма, прикрывающая светскую буржуазность».
Казалось бы, вера находится в сознании, деньги в кармане или банке, а кризисы вообще где-то в абстрактной академической экономике. Вернитесь в 1902—1907 годы. Марк Твейн и Джозеф Пулицер из «Нью-Йорк таймс» обрушиваются на основателя газеты «Вестник христианской науки» Мари Бейкер Эдди. Эта женщина выступила против сенсационности журналистики, используя религиозные нормы. Пулицер заявил об умственной недостаточности Мари Эдди.
Марк Твейн тепло говорил о таланте Эдди, но был смущён «новой христианской наукой». А что делала Мари Бейкер Эдди? Она глубже и по существу освещала текущие события и выступила против всеохватного стремления журналистов к сенсациям.
В 1902 году появилась книга Т.Веблена «Теория праздного класса». Это произведение отразило острое недоверие к наступающей денежной буржуазности. Теория превращена потомками в набор суждений «институционалистов», нередко противоречивых, но наукообразных. В основном по экономическим вопросам. «Праздный класс» сохранён в натуральном виде, а наследники Веблена ведут линию, которую Ф. Достоевский называл «полунаукой». Русский писатель первым отметил, что «полунаука» способна поглотить саму науку. Он писал об этом в год 1876-й.
Согласно китайским представлениям, «три порождает мириады вещей»: «Единство буржуазного мышления в разнообразии», от церкви до банка. Среди европейских политических партий завидное место занимает христианская демократия и даже христианский социализм. С 1931 года церковная общественность Германии стала заменять консервативное сочетание «трон и алтарь» сочетанием «нация и алтарь» в «евангелической редакции». Демократия в стране отвергалась как «кальвинистски-западническое» наследие. Национал-социалисты считали, что слияние теологии и общины возрождается в борьбе с «жидовщиной и марксизмом» под руководством «немецких христиан», включая католиков. На прусских церковных выборах 1932 года это направление «германского христианства» получило 1/3 мест в Синоде.
В России такую роль в новых обстоятельствах играла «Обновленческая церковь» митрополита Введенского, но в большевистском контексте
Кризис культурного мышления после Первой мировой войны выразил швейцарец Барт в «Послании Римлянам» (1922 г.). Католический папа Римский Пий Двенадцатый назвал Барта «величайшим догматическим теологом со времён Фомы Аквинского».
Уже в 1950-е гг. Барт писал: «Один день начала августа 1914 года… С ужасом я увидел всех моих теологических наставников, к которым я относился с величайшим почтением… среди советников и сторонников военной политики Вильгельма II… C грустью… я внезапно почувствовал, что больше не могу принимать их этику, их догматику… Теология ХIХ века — по меньшей мере для меня — не имела будущего… Государство… духовно слепо».
Итак, Вера без будущего, без богословия и надежд! Это писал протестант, но мысль о теологии без будущего коснулась и католицизма.
Различие между католиками и протестантами богослов и политик Вайцзеккер, бывший президентом ФРГ, сформулировал так: «Католицизм видит в демократии форму политической организации общества, наиболее соответствующую духу христианства в современных условиях. Протестантизм — политическую форму, которая менее всего противоречит духу Нового Завета».
Не сразу разберёшь, в чём различие. Рыночная, ростовщическая экономика, сенсационная направленность журналистики, вечный «апокалипсис иудейского стиля» в прессе и вещании, реклама как информационный террор и шантаж отражают потребности «праздного класса»… Этот букет из четырёх элементов можно положить на погребённые потребности нормальной жизни общества и в обществе. Букет украшен лентами веры, науки и предрассудка.
Похоже, вековая борьба промышленного капитала и финансового ростовщичества, несмотря на их взаимное проникновение, всё более настоятельно требует нового решения.
Католики в 1970 году заявили в папской энциклике о том, что финансовый империализм перешёл в стадию агонии. В ответ получили, после разрушения СССР, церковно-сексуальные скандалы. В «холодной войне» католицизм был важным союзником империализма, поэтому «секс» отложили на потом. Отмечу, что и французский финансист Стросс-Кан получил пощёчину как сексуально ненасытный иудей. Но здесь работали в основном французские и американские квакеры и другие протестанты, а не католики.
Напомню о знаменитом романе Э. Золя «Ругон Маккары», ту его часть, которая названа «Деньги». Его ругали довольно подробно. Там автор датирует 1868 годом первые шаги Франции по освоению Сирии, указывает на расцвет ростовщичества и бодрые шаги промышленной революции за счёт колоний. Автор иллюстрирует, каким образом финансисты тогда наказывали слишком успешных промышленников и вообще «реальную экономику». Это был период укрепления французской буржуазности и финансовой олигархии под эгидой протестантизма и иудаизма и в ущерб католицизму, что было отмечено ещё на Первом Ватиканском Соборе.
Фон истории можно оживить двумя-тремя мазками близких по времени событий: избранием нового папы, событиями с банками на Кипре, вмешательством ведущих мировых конфессий в дела Сирии и Египта и др.
Но такие мазки полезны близоруким, а тем, кто видит продолжение «Опытов с истиной» в новой постановке, общую значимость происходящего пояснять не нужно. В записке «Россия и революция» 1848 года (год массовых революций в Европе) Ф. И. Тютчев писал: «Антихристианский дух есть душа Революции, её сущностное, отличительное свойство. Её последовательно обновляемые формы и лозунги, даже насилия и преступления — всё это частности и случайные подробности. А оживляет её именно антихристианское начало, дающее ей также (нельзя не признать) столь грозную власть над миром.
Кто этого не понимает, тот уже в течение шестидесяти лет присутствует на разыгрывающемся в мире спектакле в качестве слепого зрителя». Слово «революция» можно заменить словом «кризис», а можно и не менять: ведь слово «кризис» когда-то в Греции означало «суд».
Станислав Иванович КОРОЛЁВ, доктор богословия