...Вспоминаю 90-е годы ушедшего века. Какие же мы выходили из храма в пасхальную ночь! Со стороны могло показаться, что прихожане вместе со священником не службу в храме отстояли, а свадьбу праздновали.
Как же так?! Не может такого быть! Слёзы подступали комом к моему горлу. Привыкший к строгости богослужения, к тому, что батюшка в алтаре – недостижим, что мои подружки и собеседницы никак не моложе 70 лет, что служба в храме проводится в тишине молящихся на фоне пения хора и возгласов священника, я не мог понять и принять пасхальной суеты. Столько незнакомых людей, которых за год ни разу не было на службе в храме. Некоторые знакомые мне горожане, о которых никогда бы не подумалось как о верующих, стоят рядом и на весь храм кричат: «Воистину воскресе!» Всё необычно и даже раздражающе.
В храм я начал ходить по велению сердечному в далёком 1984 году. В первую Пасху в храм не попал – не пускали детей, стояли специальные комсомольские кордоны, да и не знал я тогда о значении этого праздника для христианина. Так прошёл первый год воцерковления, и за это время маленький мальчик, каким я был тогда, привык к строгости богослужения, к тому, что священник, закончив богослужение, уходит, делая вид, что не заметил нового постоянного прихожанина (у батюшки семья, зачем ему проблемы с уполномоченным по делам религии?), к своему уютному уголку в правой части храма, там, где небольшое распятие, несколько икон и плащаница Пресвятой Богородицы в киоте, напоминающем по форме гроб. И тут – Пасха. Полный храм людей, все шумят, веселятся, храм распахнут для тех, кто целый год воспринимался мною как чуждые тому великому и таинственному, к чему недавно сам я приобщился. И хотя следующий год прошёл точно так же без общения со священником, а из доступных книг были только Жития святых за ноябрь, которую дали почитать на неделю, мне стало понятно, что Пасха – это радость для всех, и ею надо делиться с окружающими, даже с теми, кто целый год и не вспоминает о том, что он христианин.
Следующая Пасха стала уже днём радости, полный храм уже не раздражал, а радовал, это была радость торжества веры. Значит, даже несмотря на то, что мир живёт, как бы забыв о Христе, раз в год даже самые забывчивые вспоминают, что они крещёные, что Христос воскрес. Даже в сердцах самых безразличных к вере людей вспыхивает искорка Божественного огня. Да и самому мне открылась радость Пасхи, тому дивному событию, что воскрес из мертвых Христос.
Вспоминаю 90-е годы ушедшего века. Какие же мы выходили из храма в пасхальную ночь! Со стороны могло показаться, что прихожане вместе со священником не службу в храме отстояли, а свадьбу праздновали. Весёлые, разгорячённые, мы продолжали петь пасхальные песнопения, радовались, веселились, даже скакали, празднуя Пасху «весёлыми ногами». Такое было воодушевление, что ничто не омрачало радости Воскресения Христова. Каждого встречного приветствовали возгласом: Христос воскресе!
Пройдут годы, и всё это останется лишь только в памяти. И служба осталась та же, и приветствия ко встречным неизменны, но что-то изменилось в нас. Нет той лёгкости, простоты, радость уже не та. Что же произошло? Мы стали старше? Нет, потому что в те, ставшие уже историей времена и священники были немолоды, и прихожане (прихожанки в основном; мужчин как было мало в храмах, так мало и сейчас) позднепенсионного возраста, но все радовались празднику Пасхи, как дети. Что же такое произошло, почему мы в большинстве своём утратили то неизъяснимое, но ощущаемое сердцем?
Как мне кажется, мы утратили самих себя, потому и разу-чились радоваться. Хотя этому ведь и невозможно научиться. Конец XX века был временем, когда мы срывали с себя путы навязанной нам идеологии, чуждой человеческой природе. Нас учили строить царство достатка и благополучия в мире, наполненном злом, призывали покончить с религией, несмотря на всю потребность души именно в этом сакральном чувстве приобщения к чему-то, гораздо более значимому, нежели решение очередного партсъезда. И когда советская атеистическая машина сорвалась в карьер истории, русский народ обратился к своим корням. Но Христос – это не корни. По Его собственным словам, Он – лоза, то есть само Дерево Жизни. А корнями можно назвать Ветхий Завет. И как не могут ветви прижиться на корнях, так и не получилось христианам прижиться на исторической основе веры в Бога без живого, деятельного сочетания Христу распятому и воскресшему. Началось, казалось бы, успешное духовное возрождение, зазеленели ветви добродетелей на иссохших ветвях русского Православия, да так и не завязались плоды. А остальное стало безплодной смоковницей, которая завяла спустя короткое время.
В столице, в крупных городах это, наверное, незаметно, но в малых городах и сёлах нашей Родины на Пасху храмы стали вмещать молящихся. А ведь ещё десять-пятнадцать лет назад на главный христианский праздник было очень сложно попасть в храм. Сейчас же даже место свободное в иных храмах есть. Не потому, что храмов стало больше. Просто интерес к пасхальному богослужению иссяк в народе. Нельзя из года в год приходить один раз в год на Пасху и этим удовлетворить духовную потребность души. В годы, когда публично исповедовать веру было опасно, человек мог хранить, беречь от назойливого ока государственного атеизма искорку благодати. Сейчас же для того, чтобы остаться со Христом, недостаточно просто помнить о факте своего крещения. Требуется реальная духовная жизнь, дела веры. Этого практически нет в современном обществе. И, как следствие, нет Пасхальной радости.
Посмотрим на себя внимательно. Часто ли мы готовы жертвовать своим покоем и комфортом ради Христа? Видим ли мы слезу на лице страждущего, утешаем ли скорбящего, помогаем ли тому, кому можем и должны, по заповеди Христовой, помочь? Умеем ли мы молиться, научились ли не прочитывать молитвы, но именно молиться? На исповеди наше покаяние – это сбрасывание оков страстей или же будничная процедура подготовки к причастию? Сколько всего того, к чему нас призывает Евангелие, остаётся вне нашего внимания и исполнения? И если христианство стало для нас лишь интересным хобби, непринуждённым развлечением, тогда чему удивляться, что и приносит оно нам не более удовлетворения, чем любое другое увлечение – от коллекционирования до ежегодного путешествия на морской курорт.
В процессе написания статьи обратилась ко мне женщина с просьбой крестить ребёнка. На предложение пройти курс катехизационных бесед она сослалась на занятость, на невозможность отложить уже назначенное для родственников мероприятие. И расплакалась в ответ на отказ крестить ребёнка по ею же самой назначенному плану. Женщину, конечно, жалко. Но ещё жальче ребёнка, который, буде он крещён в невоцерковлённой среде, лишится обретения истинной веры, потому как в христианстве он увидит то же, что и его родители. То есть станет ветвью, привитой к корням, а не к стволу.
Потеря Пасхальной радости – это серьёзный признак болезни нашего общества, по факту потерявшего Воскресшего Христа. Искусственно эту радость нельзя создать, нельзя её имитировать без осознания неискренности чувства. Радость Пасхи – это дар Божией благодати в ответ на усилия человека жить во Христе. Нет этой жизни – нет и Пасхальной радости. И те, кто радуются празднику Христова Воскресения – счастливые люди. Они смогли сквозь годы непростых искушений века сего пронести елей Божией милости. Тем же, кто утратил это чувство, кто так и не обрёл его, необходимо серьёзно задуматься над своей жизнью. Что ты делаешь не так, почему твоя жизнь неполноценна? Как ты должен измениться, чтобы Христос стал для тебя радостью, а день Его Воскресения – пасхой твоего сердца? И ответ может быть только один – жить надо так, чтобы вслед за апостолом сказать: «Уже не я живу, но живёт во мне Христос».
В завершение хотелось бы рассказать историю рабы Божией Надежды. Как появилась она в храме, я не запомнил. Только стал видеть её регулярно на службах и как-то по осени решился, наконец, задать вопрос: как так получилось, что она стала постоянной прихожанкой? И вот её ответ: «Пришла я в храм на Пасху, как всегда, чтобы куличи и яйца освятить. И вот во время службы почувствовала, что не в гостях я, а дома, что именно здесь, в храме, и происходит та важная часть моей жизни, которую упускала я все эти долгие годы. И раз за разом, приходя в храм, получала я то, чего нельзя найти больше нигде. Были и искушения, наваливалась на меня по субботам и воскресеньям чёрная тоска, не хотелось идти в храм, возникало отвращение к молитве и новому образу жизни, но Господь укрепил меня, и вот теперь для меня жизнь немыслима без храма, без того, чтобы утром и вечером помолиться, без памяти о том, что Господь смотрит на меня и ведает каждое моё помышление».
Желаю каждому из нас обрести Божий храм – домом, а Бога – любящим Отцом, ставшим Человеком ради того, чтобы каждый из нас приобщился Его Божеству.
С Пасхой Христовой!
Протоиерей Андрей ЕФАНОВ,
настоятель Воскресенского храма с. Болотново
Кинешемской епархии