Русский песняр Мулявин

12 января исполнилось бы 76 лет выдающемуся российскому музыканту, основателю ансамбля «Песняры» Владимиру Георгиевичу Мулявину.
 

Владимир Мулявин был не просто музыкант. Уникальный певец, обладатель драматического тенора неповторимого тембра, он был ещё и прекрасным организатором – создал совершенно новый, ни на что не похожий музыкальный стиль, удачно сочетав народные инструменты с современным звучанием. А ещё он был замечательным композитором и аранжировщиком. «Песняры» объехали весь мир с концертами, первыми из советских ВИА были приглашены в Америку, где публика аплодировала стоя.
Сегодня в гостях у «Русского Дома» – ведущий солист золотого состава ансамбля «Песняры», заслуженный артист Республики Беларусь Леонид Леонидович БОРТКЕВИЧ.

– Леонид Леонидович, а как вы оказались в «Песнярах»? Что в вашей жизни изменилось после этого?

– Жизнь просто перевернулась. Ведь я после окончания архитектурного техникума уже самостоятельно работал в этой области. Мулявин фактически вырвал меня из одной среды и на многие годы поместил в другую.

До «Песняров» я был участником самодеятельного ВИА «Золотые Яблоки». На каком-то концерте Мулявин услышал меня и пригласил на прослушивание. Я показал всё, что умею, во весь голос спел песню «Ах ты, степь широкая» из репертуара Лемешева. Затем мы вместе спели в унисон так, что на следующий день он пригласил на репетицию. И в эту же ночь он написал для меня песню «Александрина», и через два дня я пел её в Москве, в Колонном зале Дома Союзов. Всё произошло, как в сказке про «Золушку». Нас сразу закружили долгие гастроли по необъятному тогда СССР.

 – Какой он был человек в повседневной жизни?

– В жизни он был как ребёнок. Вся мирская атрибутика – деньги, вещи, машины, семейные передряги – его мало интересовали. Он не замечал, какие на нём ботинки, начищенные или нет, модные или не модные. А вот что касается концертных костюмов, тут он был принципиален. Всегда добивался того, чтобы всё соответствовало белорусскому стилю песняровской направленности. В коллектив он подбирал людей не только по уровню профессионального мастерства, а главным образом по человеческим качествам. Он строго следил, чтобы вне сцены не было первых или крайних. Мы были как братья, крепко дружили, поздравляли друг друга открытками, скромными подарками, сочиняли поздравления в стихах. И уже по прошествии множества лет для меня это, наверное, самые дорогие воспоминания.
 

– Владимир Георгиевич для меня всегда был и отцом, и старшим братом. Два раза определял мой жизненный путь. Первый раз – когда меня взял в ансамбль «Песняры» в 1970 году. И второй раз, когда в 90-е годы вернул меня из США в Беларусь. Он приехал ко мне в гости, прожил у меня в американском доме почти месяц. В безконечных разговорах мы много вспоминали о наших былых победах, интересных и смешных случаях на гастролях, о близких нам людях, которых уже никогда не будет рядом с нами. Чувствовалось, что ему сейчас очень непросто… И вот однажды мы с ним сидим вечером, разговариваем, и Владимир Георгиевич говорит: «Давай, Лёша, приезжай в Беларусь, твоё место на сцене!»

К тому времени я уже лет десять не пел, но решился и приехал. Ведь меня просил вернуться сам Мулявин, а я ему верил, как себе. И вот, почти сразу после приезда, мы выступали на «Золотом шлягере», где я пел одну из моих любимых песен «Берёзовый сок». Думал, что меня уже все давно забыли, но когда вышел на сцену, зал встал, начал аплодировать, а я, еле допев песню, убежал за кулисы и заплакал. Мулявин подошёл ко мне, крепко пожал руку и молча посмотрел мне в глаза, мудро улыбаясь. И потом я сказал себе: «Никакой Америки!» И больше никуда не уезжал.

Мы были с ним духовно близки. Любили одни и те же книги, фильмы – «Добровольцы», «Они были первыми», «Летят журавли». Как-то на гастролях, в свободное время, вместе смотрели любимый фильм «Чапаев». Знали его наизусть и синхронно с киногероями повторяли любимые фразы, пели: «Ревела буря, гром гремел…» – и всегда надеялись, что Василий Иванович всё же доплывёт до берега…

Он очень переживал за подрастающее поколение. Видел и понимал, куда и к чему ведут «перестроечные» кумиры и безнравственные «маяки» современности. Однажды как-то пытался за кулисами «усовестить» молодых «певцов-попрыгунчиков», но, не найдя в их глазах и малого намёка на совесть, отвернулся и принципиально отошёл от них подальше.

Сейчас, когда его нет, он всё равно незримо со мной. Как всегда, на сцене я стою в центре, а он немножко слева с гитарой, ловлю каждый его жест. Вот и теперь, когда уже прошло столько лет после его смерти, если что-то случается в жизни, я всегда мысленно спрашиваю себя «А что бы сделал Муля? Как бы он поступил?» И мгновенно находится ответ. Я понимаю, что он незримо мне помогает.

– Как и где сформировался Мулявин-музыкант? Как зарождались «Песняры?»

– О детстве и юности Володи я знаю по его рассказам. Шутка судьбы – Владимир Мулявин – русский человек, вернувший популярность белорусской народной песне, родился не в Белоруссии, а очень далеко от неё, в Свердловске, 1941 году. В двенадцать лет он начал играть на гитаре, зарабатывая на хлеб для семьи. Жили они очень бедно. Ещё в детстве услышал оперу «Травиата» Верди. Он оказался под таким сильным впечатлением, что его долго после спектакля не отпускала одна-единственная мысль: где же такая страна, где так живут люди? Может быть, в поисках той далёкой страны, а может быть, повинуясь присущей всем детям тяге к путешествиям, ещё совсем юным Володя Мулявин уехал из Свердловска. Поездом в нижнем ящике вагона, потому что денег на билет не было. Судьба забросила его в Калининград, в Военно-морской флот, где он стал «воспитоном» училища.
 

Потом снова – Свердловск. Через некоторое время он познакомился с Александром Ивановичем Навроцким, выпускником Харьковского института культуры, открывшим талант Мулявина. В 1956 году Володя поступил в Свердловское музыкальное училище, где увлёкся джазом и вскоре с формулировкой «за преклонение перед западной музыкой» был с треском выставлен из «храма музыки». Через некоторое время его восстановили в училище. Все педагоги понимали – он очень талантлив. Уже в восемнадцать лет он стал профессиональным музыкантом.

Помню, была такая история с арфой. На сцене симфонический оркестр, во время репетиции он подходит к арфе и у арфистки спрашивает: «А почему вы так играете, а какие здесь ноты?» Сел за инструмент, попробовал струны и сразу же начал играть и говорит: «Здесь же так удобнее». Вот в таких, казалось бы, мелочах проявлялась его уникальность. Он играл на всех музыкальных инструментах.

Далее поступило предложение от Белорусской филармонии. Он охотно согласился и приехал в Минск. Случайно Владимир Георгиевич оставил свой чемодан на остановке такси и когда вспомнил об этом, прошло около двух часов. Вернулся на вокзал и не надеялся найти там пропажу, но был поражён тем, что его чемодан стоит на том же месте, где его и оставил. После этого Мулявин сказал: «Вот это люди! Здесь я остаюсь жить и работать!» Он до конца своих дней любил Белоруссию и её народ.

Поработав немного в филармонии, был призван в армию. В роте организовал вокальный квартет, а позже с товарищами по службе принял участие в организации ансамбля Белорусского военного округа, где и познакомился с будущими участниками легендарного ансамбля «Песняры». Днём рождения ансамбля считается 1 сентября 1961 года. Тогда мы назывались «Лявоны», но это нам не подошло и было удачно найдено – «Песняры».

– Как вы думаете, почему другие ВИА того времени почти не использовали народные инструменты? Это было не модно?

– Мы первые в то время показали пример соединения фольклора с роком.  Многие музыкальные коллективы тех лет пытались сделать что-то подобное, но никаких успехов им это не принесло. И только Мулявин это сделал предельно музыкально. Русский фольклор ничуть не хуже белорусского, но в Белоруссии был русский Мулявин, а в России белоруса Мулявина не случилось. Мулявин был один на все славянские народы.

– А какие качества Мулявин не любил в людях?

– Он находился в таком творческом состоянии, что порой абсолютно не воспринимал мелочи. А люди проявляются как раз в мелочах. Он не выносил обмана, доводившего его до бешенства, независимо от того, от кого он исходил – от женщины или мужчины. Его часто обманывали в жизни, и он знал, что это такое…

– Мулявин был верующим человеком?

– Когда во время гастрольных поездок была возможность, он всегда заходил в храм, молился. Ноша у него была тяжёлая, и без Божией помощи ему бы её было сложно пронести, почти невозможно. Он однажды мне сказал: «Каждому даётся крест по его силе. Сверх силы креста не дают. В этой жизни нужно довольствоваться малым, всему радоваться и за всё благодарить Бога».

Владимир Высоцкий в одной из песен спел замечательные слова: «Мне есть, что спеть, представ перед Всевышним, мне есть, чем оправдаться перед Ним». Я уверен, что это в полной мере относится и к Владимиру Мулявину.

О нём уже столько всего написано, отснято плёнки, посвящено песен, что ещё раз понимаешь, какой это был человек. Может, когда-нибудь его творчество будут изучать детишки в музыкальных школах. Это бы наверняка укрепило духовно и сплотило наши славянские народы на многие столетия, позволило бы нагляднее проявить в творчестве многовековую культуру наших предков.

Беседу вёл Александр Юрьевич САВЕЛЬЕВ