Архив:
17 октября 1836 года, 180 лет назад умер Орест Адамович Кипренский
«Любимец моды легкокрылой» – такую блестящую и точную характеристику художнику Оресту Кипренскому дал Александр Сергеевич Пушкин. Это о портрете его кисти поэт сказал: «Себя как в зеркале я вижу, но это зеркало мне льстит».
Ничто не предвещало его блестящей будущности: внебрачный сын богатого помещика был обречён на жалкое существование. Но талант мальчика был так очевиден, что его, освобождённого покровителем-отцом от крепостной зависимости, взяли в Академию художеств. Здесь прошли детство и юность, здесь фамилию приёмного отца – Адама Швальбе, он сменил на благозвучную – Кипренский.
Занимался Кипренский в Академии по классу исторической живописи и за свою работу «Дмитрий Донской по одержании победы над Мамаем» был награждён Большой золотой медалью и правом поездки за границу, в Италию. Правда, попал он туда гораздо позже – после победы над Наполеоном, став уже академиком и автором поразивших публику портретов. В этом жанре Кипренский был непревзойдён. Он писал всех выдающихся людей своей эпохи и создал во время Отечественной войны 1812 года серию небольших карандашных портретов героев-защитников Родины – это было новаторством в русском искусстве.
Предшественник Александра Иванова и Карла Брюллова, Орест Кипренский вывел русскую художественную школу из безвестности, открыв её для Европы.
Не только высший свет – интересны были Оресту и характеры «чёрного» сословия, особенно удавались портреты крестьянских детей. Кипренский был одним из первых наших художников-романтиков, его женские портреты – чудесная страница русской живописи.
«Божественный» Орест стал моден – искушение, которое не каждому дано преодолеть. Художник полюбил славу, а ведь мудрый Пушкин не зря писал: «Служенье муз не терпит суеты». Суеты было много.
В 1816 году Кипренскому наконец разрешили выехать в Рим. Италия потрясла, художнику мечталось: весь мир будет лежать теперь у его ног, он покорит Вечный город!
В первый свой приезд Кипренский провёл в Италии семь лет. В Неаполитанской Академии его раннюю работу – портрет приёмного отца Адама Швальбе – приняли за произведение Рубенса. Здесь ему, первому из русских художников, был заказан автопортрет для галереи Уффици – честь, которой удостаивались только знаменитые европейские мастера.
Поначалу успех и слава сопутствовали здесь Кипренскому, как и дома, в России. И так же неуёмна была страсть к развлечениям и блеску. Он старался нравиться публике, заискивая перед ней приятными картинами, но как далеки они были от работ великих итальянцев, о которых он бредил. Удачи становились редки, божественный огонь вдохновения угасал. Выбирая между аскезой жизни художника-затворника и порханием модного живописца, Орест предпочёл второе.
В это время случилась трагедия, сломавшая его жизнь: красавицу-натурщицу Кипренского, с которой его связывали и более тесные отношения, нашли мёртвой. Следом умер в больнице и слуга художника, молодой итальянец. Расследование шло долго и ничего не установило, хотя Кипренский доказывал, что в произошедшей трагедии виновен слуга. Рим не только отвернулся от Ореста, началась травля. Он в смятении бежал в Париж, перед отъездом позаботившись о дочери погибшей натурщицы, но слухи докатились и до французской столицы. Его никуда не приглашали, выставки оставались незамеченными. Оставалось одно – вернуться на родину.
Петербург встретил художника прохладно. Тем не менее о нём не забыли, Кипренский получал достойные заказы, даже бывал при дворе, но тоска по Италии была непреодолима. Через пять томительных лет он вернулся в Рим – навсегда. Орест тешил себя надеждой, что всё забылось и вернётся слава. Не случилось.
Кипренский навсегда утратил свой титул «божественного Ореста». Работа подёнщика – копирование известных картин для богатых заказчиков – утомляла и унижала. Но вот, казалось, жизнь улыбнулась ему: дочь погибшей натурщицы, Мариучча, которую Кипренский оставил ещё ребёнком, выросла, став красавицей. Она как будто отвечала взаимностью на его всепоглощающее чувство, и художник сделал свою последнюю роковую ошибку. Он женился на юной итальянке, изменив для этого веру и став католиком. Нужны были деньги, он брался за любую работу: писал пейзажики и женские головки, заискивал перед богатыми покровителями, молил Петербург о займе. Оставались лишь воспоминания о любви и признании, о дружбе с Жуковским и Пушкиным. О том, что уже никогда не вернётся…
Он умер в любимом, но так и не принявшем его Риме 17 октября 1836 года и был погребён в церкви Сант-Андреа-делле-Фратте. Рядом с надгробием установили стелу с надписью: «В честь и в память Ореста Кипренского, самого знаменитого среди русских художников, профессора и советника Императорской Петербургской академии художеств и члена Неаполитанской академии, поставили на свои средства живущие в Риме русские художники, архитекторы и скульпторы, оплакивая безвременно угасший светоч своего народа и столь добродетельную душу».
Елена Александровна КАЗЁННОВА