Архив:
1 октября 1791 года, 225 лет назад, родился Сергей Тимофеевич Аксаков
Октябрь начинается со дня рождения Аксакова-старшего. Самобытный, истинно русский писатель, чиновник и общественный деятель, цензор, литературный и театральный критик, мемуарист, автор книг о рыбалке и охоте, а также собирании бабочек.
Отец русских писателей и общественных деятелей славянофилов – Константина, Ивана и Веры Аксаковых. Не человек – симфония! Октябрьская пора заставляет нас обращаться вновь если не к самому Аксакову, так к его сыновьям или к тем певцам славянского мира, кто продолжает аксаковские традиции. Главный их продолжатель и хранитель – уфимский писатель Михаил Чванов. Президент Башкортостана Рустэм Хамитов вручал орден Почёта председателю Аксаковского фонда, вице-президенту Международного фонда славянской письменности и культуры Михаилу Чванову. В ответном слове почётный гражданин Уфы сказал резкие слова: «Мне трудно получать этот орден и трудно жить в стране с названием ООО “Российская Федерация”. Я хочу жить в стране Россия, которая сильна своими аксаковскими традициями, в которой врачи лечат и врачуют, учителя учат и воспитывают, а не “оказывают услуги”, художники и артисты выливают свою душу, а не выдают культурный продукт».
– Мы услышали слова мудрого писателя и гражданина нашей страны, – ответил президент Хамитов, – на таких людях и держится Россия.
Да, в тревожном 91 году журналист, признанный мастер прозы Михаил Чванов начинает среди развала безнадёжное, казалось бы, дело – праздник Аксакова. Спасает от сноса дом писателя в Уфе (теперь там музей), берётся восстанавливать усадьбу Надеждино и возрождать храм покровителя воинов и славян Дмитрия Солунского. Позднее Михаил Чванов, встречавший своё 70-летие, признавался: «Не могу похвалиться, что я в жизни удачливый человек, скорее, наоборот, но всё, что касалось Аксакова, у меня получалось, самые разные люди шли мне навстречу. Теперь Дмитриевский храм стоит, белоснежный, с взметёнными над ним крестами, видимый из окон поездов, стучащих по Транссибирской магистрали мимо станции Аксаково из Европы в Азию и из Азии в Европу, и по православным праздникам, и в ежегодный Международный Аксаковский праздник говорят над ним Аксаковские колокола, отлитые одним из лучших колокольных мастеров России Николаем Пятковым из Каменск-Уральского и подаренные храму Аксаковским фондом. А храмовая икона подарена президентом Международного фонда славянской письменности и культуры, выдающимся скульптором и общественным деятелем Вячеславом Михайловичем Клыковым»
.
...В августе 1826 года Аксаков расстался с деревней Надеждино навсегда. Наездами он бывал здесь, но, в сущности, стал столичным жителем. В Москве он встретился со своим старым покровителем Шишковым, теперь уже министром народного просвещения, и легко получил от него должность цензора, а в следующем году место инспектора землемерного училища. Затем, когда оно было преобразовано в Константиновский межевой институт, был назначен первым его директором и устроителем, жил рядом у Красных ворот. В 1839 году Аксаков, теперь обеспеченный большим состоянием, которое досталось ему после смерти отца, покинул службу. Он начал писать «Семейную хронику». Но прервал работу, взявшись за безхитростные записки. И вот «Записки об уженье рыбы» (Москва, 1847) были первым его широким литературным успехом. Автор не ждал его, да и особенно ценить не хотел: он просто для себя «уходил» в свои записки. Идейная борьба, захватившая тогдашнее общество, достигла чрезвычайного напряжения, и быстро стареющий Аксаков не мог спокойно переживать её перипетий. Он болел, зрение его слабело – и в подмосковном сельце Абрамцеве, в уженье на красавице Воре, он забывал о всех злобах дня. «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии» вышли в 1852 году и вызвали ещё более восторженные отзывы, чем «Уженье рыбы». Среди этих отзывов наиболее интересна известная статья И.С. Тургенева. Вскоре стали появляться в журналах новые отрывки из «Семейной хроники», а в 1856 году она вышла отдельной книгой. Все спешили наперебой отдать дань таланту маститого мемуариста, и это шумное единогласие критики было лишь отголоском громадного успеха книги в обществе. Радости литературного успеха смягчали для Аксакова тяготы этих последних лет, наступающую слепоту, когда и уженье рыбы стало невозможным…
Не будем рассказывать о достоинствах этого и других произведений, вспомним только слова Осипа Мандельштама, которому в нелюбимой им Москве стоит памятник: «Никогда я не мог понять Толстых и Аксаковых, Багровых-внуков, влюблённых в семейственные архивы, с эпическими домашними воспоминаньями. Повторяю – память моя не любовна, а враждебна, и работает она не над воспроизведеньем, а над отстраненьем прошлого». «Искаженьем его», – добавила, уточнив, Марина Цветаева…
Понимаете, в Москве ставят памятники прежде всего тем, кто отстраняет или искажает прошлое. А памятника великому москвичу, славянофилу и семьянину Сергею Аксакову с его любовной памятью – нет! Русская литература чтит в Аксакове лучшего из своих мемуаристов, незаменимого культурного бытописателя-историка, превосходного пейзажиста и наблюдателя живой природы, наконец, хранителя чистого русского языка. Как всё это важно и непременно должно быть востребовано сегодня!
Александр Александрович
КАДАШЕВСКИЙ