Архив:
Первая встреча с ней состоялась 1 сентября, когда я перешёл в пятый класс. Тогда было принято решение об объединении мужских и женских школ. Учащиеся собрались на баскетбольной площадке позади школы. Мальчики – у одного кольца, девочки – у другого, преподаватели – в середине.
Мы с любопытством высматривали будущих одноклассниц. Многие были нам знакомы, так как жили неподалёку. Совместное обучение казалось непостижимым. Сидеть с девчонкой за одной партой!
В класс вошёл директор с незнакомой нам молодой учительницей. Она была очень красива. Черты лица её были тонкими и правильными, пышные русые волосы были собраны в пучок на затылке и открывали высокий лоб.
Директор представил её, назвав по имени и отчеству, и сообщил, что это наша классная руководительница, а затем вышел. Нина Ивановна села за стол, положила перед собой классный журнал, раскрыла его, дружелюбно посмотрела на нас и улыбнулась. «Вы уже знаете, как меня зовут, а теперь расскажу о себе. Я только что закончила педагогический институт. Помимо классного руководства, буду преподавать вам физику. Вы мои первые ученики, и я очень рассчитываю на нашу дружбу. Мы будем помогать друг другу. Хорошо?»
После знакомства Нина Ивановна перешла к основному вопросу. «Вы знаете, что принято решение о совместном обучении мальчиков и девочек. Это не значит, что вы должны сидеть раздельно по разным партам». Пронёсся гул мальчишеского и девчоночьего негодования. Подняв руку, учительница успокоила класс, а затем, продолжая говорить, стала ходить между рядами парт. «Вы – дети, родившиеся в конце войны и испытавшие трудности послевоенных лет. Наша страна стала семьёй народов, поэтому мы сообща победили фашистов. Вы – сыновья и дочери участников этой войны. Разве наш класс не одна семья? А вы расселись, как враги, по разным партам!» Мы – девчонки и мальчишки – обиделись, стали кричать, что это вовсе не так, что мы просто привыкаем друг к другу. «Так, может быть, вы сядете кто с кем хочет?» В классе произошло замешательство. Ни мальчишки, ни девчонки не хотели сделать первый шаг.
Тогда Нина Ивановна сама решила вопрос. «Вас тридцать человек – пятнадцать мальчиков и пятнадцать девочек. Давайте без обид распределимся в алфавитном порядке по журналу». Так мы расселись парами и за редким исключением оставались вместе до окончания школы.
Учительница, облегчённо вздохнув, вновь обратилась к нам: «А теперь я хочу поговорить с вами о добре и зле. Добро – это когда от ваших поступков, от вашего отношения близкие и окружающие испытывают радость. Зло – противоположное понятие, оно вызывает горе и печаль. Лучше всего, когда, делая доброе дело, испытываешь счастье. Увидите, – продолжила Нина Ивановна, – что любое доброе дело откликнется для вас большим добром. Если же вы и взрослыми будете, как дети, то счастье и радость жизни будут вам сопутствовать».
Лично я не вспомнил, что испытал счастье, когда перевёл старушку через дорогу или когда вытащил из трубы застрявшего в ней кота. Нина Ивановна ещё говорила о том, что у детей больше, чем у взрослых, возможностей нести добро людям, потому что их сердца не испытали тех тягостей и невзгод, которые выпали на долю их родителей. Она посоветовала делать добрые дела, начиная с сегодняшнего дня, не откладывая на завтра. Порекомендовала завести для этого специальный дневник.
Нам очень нравилась новая учительница и то, что она говорила. Мы, мальчишки, просто влюбились в неё, и каждый из нас для себя решил, что изо всех своих сил будет учить её предмет – физику. Общее мнение: «Классная училка!» А ещё порешили её не подводить, потому что старые мымры из учительской могут её затюкать.
На следующей перемене мальчишки пятого класса превратились в настоящую «тимуровскую команду». Мы носились по школе, выискивая, чем помочь первоклассникам, предотвращали ссоры, разнимали драки. Мне удалось помочь техничке вытереть с пола разлившиеся чернила. У неё же я попросил ножницы, которыми разрезал пополам тетрадку. На её обложке цветными карандашами написал: «Дневник добрых дел». Туда под номером один я занёс своё первое деяние.
В конце занятий с другом Колькой мы решили проводить Нину Ивановну до дома и понести её портфель. У учительской мы встретили пятерых опередивших нас конкурентов. Так мы и пошли все вместе, передавая портфель из рук в руки.
Вся неделя прошла под знаком добра. Все мои одноклассники завели дневники. Соседские старики, старухи, инвалиды, просто одинокие люди были ошеломлены порой даже навязчивым вниманием с нашей стороны. Были избавлены от набегов сады и огороды, перестали страдать даже злополучные коты. Мы находились в состоянии преклонения перед нашей учительницей.
В конце недели Нина Ивановна забрала наши дневники, а в понедельник на классном часе сказала, что, судя по дневникам, мы очень хорошие дети, просто замечательные! Она вернула нам дневники со словами: «Вы их сохраните на память, может быть, потом покажете своим детям. Добрые же дела продолжайте делать и всю свою последующую жизнь, но не так явно и демонстративно, а скромно и незаметно!» Эти слова мы постарались запомнить.
Нина Ивановна проводила с нами по возможности всё своё свободное время, успев близко познакомиться с каждым. Что удивительно! Не было фамильярности ни с её стороны, ни с нашей. Мы любили, уважали, а она ценила и была благодарна за такие чувства. Нина Ивановна не носила крестик, по крайней мере, его никто не видел. Мы носили красные галстуки. Была суровая эпоха атеизма. Но однажды одноклассница рассказала, что её бабка видела нашу учительницу со свечой в руках на ночном Пасхальном крестном ходе в Богоявленской церкви. Это никуда не пошло, класс хранил тайну.
Нина Ивановна всегда защищала нас и у директора, и на педсовете, просила за проказников и двоечников. Она ходила с нами в походы, на прогулки в лес и на реку, купалась вместе с нами.
Нина Ивановна пользовалась нашим исключительным доверием. Однажды мы собирали металлолом на поездку в Большой театр. Собирали мы его три дня. Один из одноклассников в эти дни в школу не ходил, говорили, что болеет. Однако кто-то видел, как он гонял мяч на соседней улице. Денег было мало, поэтому на классном собрании решили: «Раз он филонит, то в Москву ехать не имеет права». Поднялась Нина Ивановна и попросила класс ей самой разузнать и разобраться, в чём там дело. На следующий день она пришла в класс и спросила: «Вы верите мне?» Все дружно ответили: «Конечно, верим!» – «Так я вам скажу, что ваш товарищ достоин этой поездки». Споров и разногласий не было.
Лишь значительно позже выяснилось, что у мальчишки были обнаружены вши. Его постригли наголо, чем-то посыпали, мазали какой-то дрянью. Из-за стыда он отказался идти в школу, и Нина Ивановна его с трудом уговорила. А деньги за поездку внесла за него она сама. Отец мальчика погиб на фронте.
В восьмом классе начала назревать катастрофа в наших отношениях. Кто-то видел нашу учительницу со здоровенным рыжим мужчиной. Они шли, держась за руки, весело разговаривали и смеялись. Мы расценили это как предательство. Ревность овладела нашими мальчишескими сердцами.
Выяснилось, что он инженер, курит и увлекается рыбной ловлей. Была поставлена задача – развенчать в глазах нашей любимицы её друга.
Где-то вскоре на классном часе нашей руководительнице был задан вопрос: «Как надо относиться к курящим людям?» – «Хорошо, что в нашем классе никто не курит, – ответила она. – Никотин – яд, и он наносит непоправимый вред здоровью. Курящим надо это разъяснить». – «А у вас есть знакомые, которые курят?» – последовал следующий вопрос. Нина Ивановна с некоторой паузой ответила: «Да, у меня есть такой человек, и он мне очень дорог». Тогда мы все вместе стали возмущаться: «Почему он вам дорог, если курит? Ведь он наносит вред не только самому себе, но и вам!» – «Послушайте, ребята! – подумав, ответила учительница. – Курение – отвратительная привычка. Но если курящий любит другого человека, не переносящего курение, то во имя любви он способен на многое. Я на это рассчитываю!»
Тогда был задан ещё более коварный вопрос: «Если человек любит, то он должен отдавать всё своё свободное время тому, кого любит. А вот такие люди, как рыбаки, могут ли любить, если день и ночь на реке околачиваются?»
Нина Ивановна всё поняла, она слегка покраснела. «Так вы видели меня с Юрой? Скажу вам, что он очень хороший человек, и я ценю его отношение ко мне! А что до рыбалки, так это замечательное занятие. Жаль, что я не умею ловить рыбу! Лёша! Все знают, что ты хороший рыбак. Дай мне несколько уроков по рыбалке. Я научусь и буду со своим другом больше времени вместе». Лёшка, покраснев, как рак, кивнул головой.
Нина Ивановна помолчала, а затем решительно сказала: «Если у меня произойдут изменения в личной жизни, то на наших отношениях они никак не скажутся».
Что до уроков по рыбной ловле, то учительница с Лёшкой три дня ловили рыбу на Оке в районе камешков. Он потом всем сообщил: «Хорошая ученица!» – а ещё похвалился, что они вместе за эти дни съели восемнадцать бутербродов с колбасой. Конечно, бутерброды были Нины Ивановны.
На экзаменах в десятом классе она переживала за каждого. Ободряла, советовала, сочувствовала, радовалась. На выпускном вечере танцевала с нами, для каждого нашла тёплые слова напутствия. Потом, рано утром, мы всем классом провожали Нину Ивановну до дома. Нам показалось, что Нина Ивановна плакала, когда уходила домой.
Больше я с ней не встречался. Но однажды в Тихвинском храме увидел знакомый профиль. Время пощадило её тонкие черты лица и красоту. Губы её что-то шептали, наверное, молитву. Это была моя первая и единственная классная руководительница – Нина Ивановна.
Мне кажется, что и тогда, давным-давно, она была верующей и старалась, как могла, вести нас по жизни, опираясь на Закон Божий, который, наверное, ей был знаком. Ангела-хранителя тебе и долгих лет жизни, наша дорогая путеводительница!
Памятуя о её предельной скромности, я намеренно изменил имя нашей классной руководительницы. Но надеюсь, если она прочитает это повествование, то вдруг вспомнит те далёкие годы и наш весёлый и задорный класс.
Михаил СТРАХОВ