Пётр Давыдов - Жизнь в Могиле

«Вы знаете, я перестал бояться: я в облачении хожу по Гнилане, когда-то сербскому городу рядом с нашим монастырём, некоторые албанцы подходят под благословение или просто поговорить. Не только православные, но и мусульмане, которых здесь пока большинство»

Печаль и страх испытываешь тогда, когда видишь ослабление воли к сопротивлению – вот тут действительно становится грустно. Начинаешь пытаться увидеть причины этого ослабления, и приходишь к выводу, что смотреть на людей отстранённо, а уже тем более свысока, ты никакого права не имеешь: причины-то везде и всегда одинаковые, и не дай Бог тебе осудить ослабевшего человека – последствия известны и печальны. Предлагаю читателю вместе посмотреть на некоторые эпизоды современной жизни сербов в Косово, вслушаться в некоторые их слова, помолиться за них, а может, если есть такая возможность, и помочь.

– Если всё наше Православие – вот эти ленточки на дереве, то грош цена нашей вере, и все наши беды – наша собственная заслуга! Братья и сестры! Не в ленточках на дубе дело, а в Христе! Будем христианами! – отец Срджан уже охрип, но настойчив: кропя святой водой подходящих односельчан, он не устает напоминать, что красивый обряд – это одно, но подлинная красота Православия заключается совсем в другом – в душе человека, следующего заповедям. Кто-то, смущённо улыбаясь, отходит и повязывает эти красные ленточки на дерево, а кто-то ждёт священника, чтобы подробнее обсудить ту самую красоту христианства. Благо возможность есть: рядом со святым источником в честь вмч. Георгия Победоносца, недавно облагороженным, есть и скамеечки, и тенёк, и, разумеется, десятки кружек для чистейшей воды. А ещё селяне приносят немного еды: устраивается небольшая совместная трапеза, дети бегают вокруг, взрослые обмениваются новостями и ведут разговоры со священником, настоятелем Преображенского храма села Пасьяне, что в Косовском Поморавье.
 
Сербы, мне кажется, отличаются прямотой, вокруг да около ходить не будут, не будут сюсюкать: спросят в лоб, и всё тут. «Попе, зашто наш живот jе тако лош?» («Почему наша жизнь такая плохая, поп?») – это не грубость, а прямолинейность. Отец Срджан в который уже раз объясняет, разъясняет, доказывает, показывает… Напоминает горькие, исполненные боли слова Патриарха Павла: «Если албанская женщина рожает семь детей, а сербская делает семь абортов, то эта земля нужнее албанцам, чем сербам. Вот Господь и распорядился землями Косово и Метохии так, как посчитал нужным».

Основания для опасения у священника есть. Маленький пример: по словам Драгана Николича, председателя всё ещё большой, а по меркам Косово, даже огромной сербской общины Партеш-Пасьяне (около 6000 человек), за полгода в этой общине родился всего один ребёнок, а умерли одиннадцать человек за две (две!) недели. И это без стрельбы, гранат, бомб и мин. Просто умерли: у людей нет воли жить. У сербов есть такой обычай: когда в доме кто-то умирает, на дом вывешивают чёрный флаг. Честное слово, хоть сербские сёла и большие, но чёрный цвет стал, похоже, преобладать над родными красным, синим и белым: идёшь по улице, и кругом траурные флаги.

– А какой ещё у меня будет настрой, если я – один из 90 % безработных в Косово? – вздыхает крепкий парень лет двадцати. – Да, у нас есть свой участок, земля, слава Богу, плодородная, и продуктами мы свою семью обеспечиваем. С соседями меняемся, продаём что-то в «большую Сербию», что-то и албанцы покупают. Но чтобы работать где-то – это запредельные мечты. Правительство Сербии периодически сообщает о поддержке, но всё остается только на бумаге. А ещё остаются досада, обида и, если честно, обречённость. Народ уезжает, сёла пустеют, дома продаются.

На встречах с косовскими сербами обратил внимание, что постоянно поднимается вопрос: «Куда ехать?».

«О, такому-то здорово повезло – он в Швейцарии живёт, там дело своё открыл, о-о-о!» – «А Ядранка замуж в Люксембург вышла!» Тут мой мрачный собеседник добавляет: «Ага, вышла. Прислала на Пасху поздравление: “Были на пасхальной службе – половина храма – пасьянцы”. Здорово, да? Я хочу, чтобы косовские сербы жили в Косово, а не по Люксембургам дела открывали».

А тут ещё выяснилось, что ЕС отменяет визы для обладателей паспортов «независимого Косова». Ход тактически верный: Сербия может сколько угодно говорить о своих гражданах в Косово и Метохии, но если эти граждане поменяют свои паспорта, то разговор будет праздным. Драган Николич: «Ну, теперь, во-первых, чуть не поголовно все резко станут «косоварами», а во-вторых, быстро составят конкуренцию болгарским официантам где-нибудь в Италии. Может, конечно, и албанцы куда-то уедут, только это будет не так заметно – их-то в разы больше сейчас».

Осуждать сербов? Взывать к патриотическим чувствам и борьбе за великую Сербию? Не имею такого права. Рядом с монастырём Печка Патриаршая находится городок Гораждевац, самый настоящий анклав, со всех сторон окружённый очень недружелюбными соседями: только этой зимой маленький памятник погибшим от бомбардировок и террора сербам несколько раз разбивался во время ночных рейдов соседей. Анжелко, ещё один собеседник, чувств не скрывает: «Ни работы, ни надежды. Валить не хочется никуда – живём здесь просто из принципа и из протеста. Расскажи про Россию – хоть так попутешествую!»
 

И что, мне теперь читать ему лекции по геополитике, вещать о важности поддержки России на Балканах? Мне-то проще: в анклавах я – гость, в кармане у меня обратный билет, я вообще иностранец. А поживи-ка пару недель, а то и месяцев, не пользуясь правом гостя, в местных реалиях. Попробуй, поработай. Попробуй, хлебушек съезди купить в албанский супермаркет, поговори в очереди по-сербски. Попробуй с детьми погулять чуть дальше границы анклава. Нет, не имею я права осуждать сербов.

Насчёт великодержавности. Игумен монастыря Драганац Иларион – решительно: «Скажу вам честно: мне гораздо ближе православный албанец, чем забывший Христа и Его заповеди псевдочетник, увешанный с ног до головы брояницами («брояница» – чётки. В Сербии чётки носит, пожалуй, большинство православных, не только монахи) и считающий, что Христос – только средство для Великой Сербии. Всё, что пытается занять собой место Христа, превращается в свою противоположность, нанося вред человеку. Так и чувство национального достоинства может превратиться в уродливый нацизм – об этом слишком хорошо осведомлены и сербы, и албанцы в Косово. Что же касается албанцев здесь… Вы знаете, я перестал бояться: я в облачении хожу по Гнилане, когда-то сербскому городу рядом с нашим монастырём, некоторые албанцы подходят под благословение или просто поговорить. Не только православные, но и мусульмане, которых здесь пока большинство. Говорят вежливо, почтительно. Бывают, к сожалению, и провокации, и оскорбления, но если обращать внимание на каждое из них, то не хватит ни сил, ни нервов. Наша задача простая: напоминать людям о Христе. Как мы будем о Нём напоминать? Силой? Не думаю».

…Литургия в Преображенском храме в Пасьяне. На клиросе поют дети. С медведем на обоих ушах мне сложно воспринимать все тонкости сербского напева, но всё вроде бы понятно. Вместо запричастного стиха дети поют хорошо выученную «Агни Парфене». Причём дети не привозные «по случаю», не из насильно облагодатствованной воскресной школы, а свои, сельские, родные. Поют, оглядываются на новичка, мол, понимает ли, о чём речь. Маленький Боян Маркович деловито подходит, поднимает голову: «Да ли си Рус? Да ли све разумеш?» Старшая сестра Сунчица смущается: «Всё он понимает, не переживай, оставь человека в покое!» После службы Сунчица подходит: «Помните, мы беседовали о жизни в Косово? Ещё хотелось бы сказать, добавить к нашему тогдашнему разговору: тяжело здесь, это да. Но вот так вот убегать, уезжать отсюда – нет, не хочу. Куда? Здесь надо жить. Желательно с Христом».

Дедушке Джуре Савичу 90 лет, недавно отметил именины. Самый старший житель Пасьяне! Дедушка Джура рассуждает: «Самое противное – это война. Помню, молодым когда был, болгары пришли, это, получается, Вторая мировая. Вот, значит, каждое-то утро они устраивали поднятие своего флага в центре села, чтобы, значит, каждый взрослый был на этом поднятии, чтобы честь отдавали. Тех, кто задерживался, сгоняли к флагштоку палками. А ещё помню, как они албанцев били. Стариков, молодых – всех били. Упал человек – они его поднимут и снова колотят. Страшно. После войны хорошо жили: и работа была, и спокойствие. А потом снова война – уже с НАТО и шиптарами. Хотя что – шиптары… Тоже люди…» – «Дедушка Джура, а вы бы готовы были простить албанцев за прошлые годы?» – «Давно простил. Тут, парень, вишь какое дело: что шиптары, что мы – все жертвы. То ли политики, то ли ненависти, то ли уныния, да всего сразу. Получается, страдают все. Раньше жили с ними в мире – что мешало, спрашивается. Нет, самое поганое – это война. Мне просто хочется спокойно пройтись по окрестностям, спокойно перекинуться парой слов с соседями – будь они сербы или албанцы. Покой нужен, покой».

Село Могила отмечает «славу», день святого покровителя. На одной стороне улицы сербские дома, на противоположной – албанские. На одном из сербских – следы от пуль: «Так, на память от соседей. Но сейчас ничего, здороваемся даже». Поднимаемся с Драганом к сельскому храму. Вокруг него – хоровод, песни, пляски, назойливая музыка. Драган кривится: «До чего ж достал этот “турбофолк”! Да ещё и пьяные»… Мужик, ставящий свечу, но при этом не вынувший сигарету изо рта, пьяные подростки, сидящие у алтаря, псевдофолк, громкий и назойливый – не знаю, на стройность и строгость жизни это как-то не очень похоже. А внизу – та самая улица, делящая жизнь в селе Могила на две части. Спрашиваю: «Представь себе, что сейчас каким-то чудесным образом Сербия обретает великую мощь, возвращает себе Косово. Как думаешь, люди сюда жить поедут?» Драган вздыхает: «Очень не уверен. Чтобы жить здесь, надо трудиться на земле. А у нас сейчас культ лёгкой жизни, супермаркетов, гедонизма, короче. Нет, не уверен. У людей нет воли к жизни» – «Надеюсь, ты ошибаешься!» – «Надейся».

Хотелось бы в заключение сказать что-нибудь действительно обнадёживающее, предложить какой-то выход, решение всех проблем разом. Мне это сделать трудно. Сербам тоже. Остаётся перечитать «Последнюю битву». Сказка, конечно, но так близка к реальности.

Пётр Михайлович ДАВЫДОВ