Вблизи Введено-Оятского монастыря находится Смолкова гора, где в первый раз остановилась на Русской земле пришедшая из Константинополя Тихвинская икона Божией Матери. Затем она остановилась в деревне Имоченицы на Ояти. Отсюда, сопровождаемая толпами ладожских рыбаков и местных крестьян, Чудотворная икона прошествовала к местности, «нарицаемой Тихфин»/
Дальнейшая история Тихвинской иконы и обители, которая выросла вокруг неё, известна достаточно хорошо, но первые остановки на русской земле святого образа в евангельски простом северном пейзаже над Ладожским озером, еще нуждаются в осмыслении. Таинственным образом связаны они с рождением человека, глазами которого воочию увидела Православная Русь Святую Троицу…
1.
В Имоченицах, на высоком, обрывистом берегу Ояти, где останавливалась Тихвинская икона, была поставлена Церковь Рождества Богородицы, от которой сохранились сейчас только камни фундамента.
Еще сохранилось предание. Рассказывают, что в тот летний день 1383 года, местный перевозчик услышал с противоположного берега Ояти женский голос с просьбой перевезти через реку. Однако, когда он приплыл туда, там никого не оказалось, и пришлось ему возвращаться в Имоченицы. И тут снова услышал перевозчик женский голос, и снова, переправившись на другой берег, не нашёл никого. Лишь в третий раз переплыв реку увидел он в своей лодке икону, которая потом чудесным образом явилась на речке Тихвинке.
В этом предании ценны не факты (икону сопровождали толпы богомольцев, отмечавшие каждую остановку её закладкой часовен и храмов), а внутреннее осознание современниками произошедшего чуда. Большинство очевидцев встречи образа в 1383 году, ощущали, что плывущая по небу икона пришла именно к нему, именно в его жизнь.
Где-то в Смолковой горе, Имоченицах или Мандерах жили деды и прадеды преподобного Александра Свирского, и можно не сомневаться, что они находились среди богомольцев встречавших образ на Русской земле.
Что чувствовали они, глядя на вставшую в воздухе, сияющую как солнце икону? Несомненно, Божия благодать переполняла их души. Понимали ли они тогда, что свет этот озаряет рождение их детей, Стефана и Вассы, будущих преподобных Сергия и Варвары – родителей преподобного Александра Свирского?
Мы помним из предания, что когда евангелист Лука написал на доске стола, за которым трапезовали Иисус Христос, Дева Мария и Иосиф Обручник образ Божией Матери, который называют сейчас Тихвинским, Пречистая Богородица, посмотрев на икону, сказала:
– С этим образом – благодать Моя и сила.
И мы знаем, что в благодати и силе, дарованных Богородицей, проходило детство родителей преподобного Александра Свирского.
О жизни их известно немного. Жили Стефан и Васса, в селе Мандеры, что на реке Ояти, напротив Введенского Островского монастыря, основанного, как считается, именно в связи с приходом в эти края Тихвинской иконы Божией Матери.
В житии прп. Александра Свирского, составленном его учеником Иродионом, говорится, что родители преподобного «богатством не изобиловали», но благонравием превосходили многих односельчан.
Стефан был благочестивый, с добрым нравом человек, он всегда делился с нищими хлебом и любил творить добрые дела. Кто-то приобретал себе земные богатства, а Стефан и Васса украшались беззлобием и правдой, милостью и кротостью, угождая Богу молитвой и постом.
Они вырастили сыновей и дочерей, воспитали их христианами, и могли на старости лет жить в покое, «веселясь» о детях и внуках, но вдруг им нестерпимо захотелось, чтобы у них родился еще один сын.
2.
Мы знаем, что середина XV века, когда рождается Александр Свирский, это время распространения и укрепления преобразующего Русь влияния игумена Земли Русской Сергия Радонежского. Исследователи справедливо отмечают, что постижение им Святой Троицы, выразившееся в строительстве на Руси Троичных храмов, в развитии Троичной иконографии и в создании цикла Троичных празднеств не было заимствованием.
«Таковым было слово преподобного Сергия, выразившего самую суть исканий и стремлений русского народа, – говорил Павел Флоренский, – и это слово, хотя бы и произносимое ранее, сознательно и полновесно было, однако, произнесено впервые им... Чтитель Пресвятой Троицы, преподобный Сергий строит Троичный храм, видя в нём призыв к единству земли Русской, во имя высшей реальности. Строит храм Пресвятой Троицы, «чтобы постоянным взиранием на него», «побеждать страх пред ненавистною раздельностью мира.
Троица называется Живоначальной, т. е. началом, истоком и родником жизни, как единосущная и нераздельная, ибо единство в любви есть жизнь и начало жизни, вражда же, раздоры и разделения разрушают, губят и приводят к смерти.
Смертоносной раздельности противостоит живоначальное единство, неустанно осуществляемое духовным подвигом любви и взаимного понимания. По творческому замыслу прп. Сергия Радонежского, Троичный храм, гениально им можно сказать открытый, есть прототип собирания Руси в духовном единстве, в братской любви. Он должен быть центром объединения Руси, в котором находят себе точку опоры и высшее оправдание все стороны русской жизни».
Стефан и Васса вряд ли осознавали глубины проводимого учениками Сергия Радонежского духовного переустройства, возможно они вообще ничего не знали о нём, но это не помешало им стать его соработниками в духовном преображении Руси.
Ведь их духовное предназначение, как и духовное творчество преподобного Сергия Радонежского, как иконописание его ученика, преподобного Андрея Рублёва, совершалось по Божией воле, которую они прозревали и воплощали в своих свершениях.
«Было же это, – говорится в Житии прп. Александра Свирского, – по смотрению Божию, так как невозможно родить без молитвы и поста такое сокровище, которое ещё прежде зачатия его, избрал Господь наставником многих ко спасению».
3.
Помимо великого множества чудес, совершенных и совершаемых Тихвинской иконой Божией Матери, есть у неё одно удивительное свойство – этот образ, как свидетельствует история, всегда уходил из тех мест, где исчезало братолюбие.
Так было, когда икона ушла из Константинополя, так было и в 1944 году, когда икона ушла из России.
Но в 1383 году, как чистый свет, возникла она в небе над Ладогой, как обетование, как Благая Весть, проплыла над Мендерами, над местностью, где поднимется Островской Введения Пресвятой Богородицы монастырь.
В этом монастыре, на земле, освященной Тихвинской иконой Божией Матери, самим своим приходом засвидетельствовавшей, что это земля – земля братолюбия, молились Стефан и Васса о даровании им сына.
«Владыко Господи, Боже Вседержителю, послушавый древле раб своих Авраама и Сарры, и прочих праведных прошение и чадородие подати им изволивый! – повторяли Стефан и Васса. – Ты и ныне услыши нас, грешных раб Твоих, молящихся Тебе: даждь нам по благодати Твоей родити сына во утешение душ наших, и в наследие достояния, и в жезл старости нашей, на него же руце возложше почием, и обещанные Тебе обеты воздадим».
Чисты были помыслы Стефана и Вассы, крепка была их вера в Бога, сильна молитва…
Словно отблеском чистого евангельского света освещены страницы Жития, посвящённые рождению преподобного Александра Свирского. Перечитывая их, невольно вспоминаешь Евангельскую историю Иоакима и Анны, которые страдали из-за своего бесплодия, но не теряли веры.
«Господи, Господи! – работая в саду, молилась Анна. – Ты даровал Сарре сына в старости. Услышь же меня, и я принесу рожденное от меня в дар Тебе, и да благословится в нем Твое милосердие!»
И едва закончила Анна молитву, как предстал перед нею ангел Божий и сказал:
«Твоя молитва услышана: ты родишь дочь благословенную, выше всех дочерей земных. Ради нее благословятся все роды земные. Через неё дастся спасение всему миру, и наречется она Мариею»…
И в Житии Александра Свирского написано, что когда Стефан и Васса стояли одни на молитве, услышали Голос:
«Радуйтеся, доброе супружество, се бо услыша Господь молитву вашу, и имате родити сына утешения тезоименита, яко в рождестве его утешение церквам своим подати имать Бог».
И 15 июня 1448 года, когда Святая Церковь празднует память пророка Амоса, имя которого значит «утешение», родился у них долгожданный младенец
4.
Берег Ояти напротив Введенского Островского монастыря зарос сейчас деревьями и кустарником, от прежнего села Мандеры, в котором, в семье Стефана и Вассы и родился мальчик Амос, ничего не сохранилось.
В 1830 году здесь была построена часовня во имя преподобного.
На ней была табличка с надписью: «На сем месте стоял дом преподобного Сергия и преподобной Варвары – родителей преподобного Александра Свирского, здесь же было рождение и жительство и самого преподобного».
Часовню эту разрушили при советской власти и, только в 90-е годы, когда началось возрождения Введенского Островского монастыря, на месте её естры установили крест.
Обрадовал меня звонок студентов Свято-Тихоновского университета Константина Кукушкина и Алексея Баринова, которые прочитали книгу «Преподобный Александр Свирский и его ученики», написанную мной и моей женой, и решили восстановить часовню.
Студенты рассказали мне, что их начинание благословил оптинский старец схиигумен Илий и сейчас готовится проект часовни…
К сожалению, я ничем не мог им помочь. Насколько мне было известно, никакого проекта часовни, возведённой в 1830 году, не существовало, не проводились и позднее её замеры. Даже фотографий, на которых можно было бы, как следует рассмотреть часовню, не сохранилось.
Через пару лет, когда меня пригласили участвовать в создании фильма о родине преподобного Александра Свирского, я приехал в Введено-Оятский монастырь, и увидел на берегу Ояти уже стоящий сруб часовни.
Константин Кукушкин рассказал, что в 2006 году они получили благословение митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Владимира и настоятеля Свято-Троицкого Александра Свирского монастыря архимандрита Лукиана на строительство часовни.
Тогда и начали как бы сами собой решаться практические вопросы. Нашёлся благотворитель, лесопромышленник из Петрозаводска, который выделил лес, а саму часовню взялась возводить бригада мастеров, построивших петрозаводскую церковь во имя апостола Иоанна Богослова и храм во имя Серафима Саровского в Машезере. Сейчас начинается второй этап строительства – возведение колокольни, главок, крестов.
Что-то знакомое почудилось мне в поставленном на берегу Ояти срубе, и я спросил, по какому проекту всё-таки решили строить часовню?
– А это игуменья Иоанна выбрала… – объяснили мне. – Это уменьшенная копия самого древнего деревянного храма Ленинградской области…
И только тогда я сообразил, что мне напомнил сруб, вставший на берегу Ояти… Это, действительно, была копия церкви во имя великомученика. Георгия Победоносца из Юксовичей, построенная еще в 1493 году.
– А почему вы, матушка, остановили свой выбор именно на этой церкви… – спросил я.
– Она же при жизни преподобного Александра Свирского построена… – объяснила игуменья Иоанна. – К тому же считается, что юксовскую церковь ученик Александра Свирского, преподобный Афанасий Сяндемский освящал… Мне показалось, что очень хорошо, если копия освящённой учеником Александра Свирского церкви будет стоять на том месте, где родился Александр Свирский…
Стоишь у сруба будущей часовни на берегу Ояти, смотришь на льдины, которые проносит быстрым течением реки, и думаешь о том, что было тут 560 лет назад, когда у Стефана и Вассы родился сын Амос…
5.
В детстве Амос не отличался способностями и отставал в учении от своих сверстников.
«Было же это по смотрению Божиему, – говорится в Житии, – да не от людей получит познание, а от Бога».
– Просвети, Господи, ум мой и очи сердечные светом Божества! – молился Амос. – Дабы мог я разумети учение Божественного Писания.
И вот однажды все в том же Островском Введения Пресвятой Богородицы монастыре он услышал голос:
– Еже просил еси, имаше восприяти!
Все переменилось с того дня.
Скоро Амос превзошёл всех сверстников и неустанно продолжал совершенствоваться в изучении Святого Писания.
Здесь житие Александра Свирского перекликается с житием Сергия Радонежского, которому тоже долго не давалась грамота, и было это, как сказано, «по смотрению Божию, дабы дитя получило разум книжный не от людей, но от Бога».
Однажды Варфоломей (так звали в детства преподобного Сергия) отправился искать пропавших коней, и увидел в поле под дубом молящегося старца. Отрок попросил помолиться о даровании ему разумения грамоты, а потом пригласил старца посетить родительский дом.
Перед трапезой старец дал Варфоломею книгу и велел читать псалмы. Родители пытались объяснить ему, что мальчик не умеет читать, но старец не стал слушать их.
– Читай! – сказал он, и Варфоломей открыл книгу и начал читать, удивляя всех и самого себя прекрасным знанием грамоты»…
Сходство этих эпизодов в житиях преподобных Сергия Радонежского и Александра Свирского настолько очевидно, что некоторые исследователи считают, будто автор жития прп. Александра Свирского списал этот эпизод из жития прп. Сергия Радонежского…
Мне подобное объяснение представляется совершенно неправдоподобным.
Известно, что житие святого преподобного Александра Свирского, составлял его ученик, игумен Иродион в 1545 году.
«Сего святаго отца списати житие без всего пождания, да не в глубину воврещи забытия, но общую пользу и образ предложити хотящим»… – определил он свою задачу.
Игумен Иродион сам хорошо помнил рассказы прп. Александра Свирского, доступны ему были и свидетельства других современников преподобного. Для чего же ему, поставившему своей задачей «не в глубину воврещи забытия», нужно было вписывать в житие наставника эпизоды из другого жития?
Но совпадение, разумеется не случайное.
Более того… В этом совпадении скрыт чрезвычайно глубокий духовный смысл…
Мы уже говорили, какую роль сыграл прп. Сергий Радонежский в духовном устроении нашей страны.
Считается, что деревянный храм Пресвятой Троицы, построенный преподобным Сергием в Лавре, и затем вновь возведённый из белого камня преподобным Никоном, есть первая по времени в мире церковь во имя Пресвятой Троицы.
С именем Сергия Радонежского связана и Троичная икона. Исследователи уже обращали внимание на то, что эта икона появляется на миниатюрах жития, написанного его учеником Епифанием, лишь с середины жизни преподобного. \
Не случайно и то, что эту самую известную икону, изображающую Пресвятую Троицу, создал духовный последователь преподобного Сергия Радонежского – преподобный Андрей Рублёв. Это его духовному взору, как говорил Павел Флоренский, «среди мятущихся обстоятельств времени, среди раздоров, междуусобных распрей, всеобщего одичания и татарских набегов, среди этого глубокого безмирия, растлившего Русь», открылся бесконечный, невозмутимый, нерушимый мир, «свышний мир» горнего мира».
И разве случайно то, что именно такой, какой её прозрел преподобный Сергий Радонежский, такой, какой её запечатлел на иконе Андрей Рублёв, Святая Троица явилась и преподобному Александру Свирскому…
И разве мог он узреть Троицу, если бы душа его не имела той высшей чистоты, которая не была искажена лукавым «разумом», полученным от людей, а не от Бога?
6.
Об этом исполненном великой тайны и значения сходстве Жития двух наших великих святых, никогда не встречавшихся друг с другом, но совокупно вершивших дело устроения Святой Руси, я думал в Имоченицах на высоком, обрывистом берегу Ояти, где на месте явления Тихвинской иконы была поставлена церковь Рождества Богородицы.
Плывущая по небу икона сама остановилась здесь …
Всего три года прошло тогда после Куликовской битвы, и икона, как благая весть, знаменовала начало нового этапа в истории нашей православной страны.
После блистательной победы на поле Куликовом Московская Русь не освободилась от ордынского ига. Через два года, как раз накануне явления Тихвинской иконы Божией Матери, хан Тохтамыш сжёг Москву. Опасаясь происков тверского князя, Дмитрий Донской отправил в Орду своего сына.
Снова возобновилась выплата дани. И казалось, что всё возвратилось на круги своя и ничего не изменилось в подвластной татарам русской земле.
Во всяком случае, так думали и рязанские, и тверские князья.
Но в Москве услышали и постигли смысл благой вести раньше других. Московские князья сумели понять, что сохранение духовной самостоятельности важнее даже сохранения самостоятельности государственной. И хотя Русь продолжала платить дань, но, становясь Домом Святой Троицы, она уже перестала быть улусом Орды, была более независимой, чем, к примеру, Великое княжество Литовское.
На крутом берегу Ояти в Имоченицах, где остановилась Икона, нет сейчас ни часовенки, ни креста, есть только разлитое вокруг по полям и перелескам, по излучине Ояти и по склону гору ощущение неизбывной благодати.
Я сделал несколько снимков, и мои спутники, запечатлённые на фоне этого несторовского, одухотворённого пейзажа, не сразу и узнавали себя на снимках.
7.
Здесь и прошло детство и отрочество преподобного Александра Свирского.
Очень рано близкие начали замечать в Амосе несвойственное его возрасту воздержание.
Мать даже беспокоиться стала…
– Зачем ты изнуряешь себя, дитя мое? – плакала она.
– Почто ты говоришь мне такое? – отвечал ей Амос. – Зачем хочешь отлучить меня от сладкого мне воздержания? Ведь сказано в Писании: «брашно не поставит нас пред Богом».
Удивилась мать мудрому ответу.
– Как знаешь, так и делай, дитя... – сказала она, вытирая слёзы.
С годами Амос превратился в доброго и кроткого юношу. Со всеми он был приветлив. Как говорит Житие, «родители дивились, видя такое направление и благонравие в отроке, и считали его более от Бога данным, нежели рождённым от них».
Наверное где-то между Имоченицами и Мендеров стояла описанная в Житии Александра Свирского деревушка на Ояти, где встретился Амос с валаамскими монахами.
Часто приходил он сюда , слушая рассказы старцев о жизни в монастыре, о святых отшельниках.
И так увлекли Амоса эти рассказы, что, однажды воскликнул он:
– Вижу, отче, яко Бог, знающий все тайны, послал вас сюда, чтобы утвердить меня в помышлениях и исторгнуть мя, яко птицу, от сетей мирского жития! Что же сотворю, честный отче? Как мне убежать от мятежного мира и сподобиться ангельского жития?
– Почто бежать тебе, отрок? – спросил валаамский старец. – В монастырь не бегут, в монастырь уходят...
– Ах, святой отче! – вздохнул Амос. – Родители собираются женить меня. А я не хочу, чтобы сластолюбие мира коснулось моей души... Я бы убежал, но пути не ведаю. Да и родителей своих боюсь опечалить.
– О, чадо... – сказал валаамский старец. – Естественна любовь родителей к детям, а детей к родителям... Но Владыка и родителей преобидети нам повелевает, а крест свой взять на плечи и следовать за Ним тесным и прискорбным путём...
Валаамский старец рассказал, как добраться до Валаамского монастыря, и скоро Амос отправился в неблизкий путь.
Родители дали ему благословение, думая, что он идет в деревню Заостровье и скоро вернётся назад.
Однако Амос не вернулся в Мандеру.
Переправился на другой берег Свири и побрёл по указанному старцем пути…
Николай Михайлович КОНЯЕВ