Архив:
Репортаж с Иринарховского крестного хода
Автор – Новгородов Алексей Викторович – родился 12 апреля 1961 года в Подмосковье. Служил в Воздушно-десантных войсках, затем двадцать лет – солдатом правопорядка, прошёл путь от слушателя Московской высшей школы милиции МВД СССР до руководителя подразделения центрального аппарата МВД России. Участник первой и второй чеченских кампаний. Был ранен. Полковник милиции, награждён четырьмя орденами Мужества (1998, 1999, 2000, 2008), медалями, в том числе медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» 2-й степени. Лауреат премии «Фемида» (2010). Лауреат международной премии «Вера и верность» Фонда всехвального апостола Андрея Первозванного и Центра национальной славы России (2014).
Мы – москвичи да питерцы – жители мегаполисов, часто называем себя патриотами и кричим на каждом углу: «Россияне!», «Слава России!». А какое отношение мы имеем к этой славе, добытой нашими предками кровью, потом и молитвой? Да и я ловлю себя на мысли, что во главу этого трёхсловия надо обязательно ставить молитву. О ратных подвигах да трудовых победах много сказано с гордостью да излишним пафосом, а вот молитва тиха и скромна, но без неё ничего не происходит. А общая молитва и слышнее, и проникновеннее, и ко Господу ближе. В неё каждый вкладывает капельку своей души, и собираются эти капельки в ручейки да реки, и несут эти реки воды наших молитв в моря и океаны, омывающие Священный Афон, Святую Землю – ко Господу. И возвращаются в Русь Святую, омываемую семью морями да океанами. Вот что такое Русский дух, океаном молитв наполненный, потому и непоколебимый да крепкий. Поэтому и текут по России – уделу Царицы Небесной, Пресвятой Богородицы, ручейки да реки крестных ходов с правдою, любовью и молитвами.
Жизненный путь краток, в отличие от божественного чуда, доступного всем нам и так часто отодвигаемого в глубину души таким простым по звучанию, но тяжёлым и крепким, редко возвращаемым словом «потом». Разбить, сломать, выкорчевать это «потом» и рвануться к постоянно растущему, возвышающему, отрывающему от пут и оков Господнему чуду, которое всем нам так доступно. И это чудо – крестный ход.
Для памяти народной о богатырях слова молитвенного, чтобы обитаемые города и веси, да и вся страна наша, сделались причастными божественной благодати трудами не святых, но очень светлых людей: игумена Борисоглебской обители иеромонаха Иоанна да раба Божиего Владимира Сергеевича Мартышина со сподвижниками, которыми, по благословению архиепископа Ярославского и Ростовского, в 1998 году была возобновлена традиция совершать пешие крестные ходы из Борисоглебской обители к колодчику преподобного Иринарха у села Кондаково. Именно в Борисоглебской обители в 1612 году преподобный Иринарх благословил православное русское воинство народных героев – вождей и спасителей Отечества Козьмы Минина и Дмитрия Пожарского.
Какая же обуза спадает, когда мчишься на машине по городам и сёлам, насквозь пропитанным историей – подвигами предков. Вот за спиной уже Сергиев Посад с жемчужиной Православия – Лаврой. Вот с замиранием сердца проносимся по Переславлю-Залесскому – родине Александра Невского, с лазурным Плещеевым озером. Проплывает перед широко распахнутыми глазами Русь-матушка.
В перелесках, холмах да взгорках, аккурат между древнейшими городами Ростов Великий и Углич уже почти семь веков стоит непокорённый ни временем, ни ворогом столп Православия – Борисоглебский монастырь. Эта мощь, твердь и красота обезоруживает, отнимает дар речи. Даже моя щебетунья Алёнушка замолкает, и только с её слегка потрескавшихся губ слетает: «Боже, милостив буди мне, грешному…» Долго можно находиться в этом оцепенении от величия Православия, к которому сподобил Господь прикоснуться…
Городок Борисоглебск встретил нас своими вековыми ямами да ухабами, которые, наверное, только по привычке называют дорогами. Слава Богу, остановились мы у красивого, с резными ставнями домика, что в принципе и было целью нашей первой остановки. А цель до банальности проста – зайдя в избу, мы без сожаления расстались с новомодными «дольчами да габанами» и с помощью хлопотушки-хозяюшки, занимающейся реконструкцией русской одежды, преобразились. Из комнаты лебёдушкой выплыла моя Алёнушка. Красивый расписной сарафан подчёркивал грациозность и женственность, красоту и достоинство этой необыкновенной женщины. Под стать ей светловолосая подруга, Елена Козенкова, в русских одеждах. В очередной раз доказали, что русские женщины красивее и милее на всём белом свете.
Преодолев участок, где даже в жаркий летний день каждая яма заполнена водой и жижей, обогнув покосившуюся табличку-указатель «Зубарево», мы выехали на плато с потрясающим видом на раскинувшийся лагерь из разноцветных, разномастных палаток, сгрудившихся у подножья холма, на котором величественно возвышается храм. Храм, соединяющий свой купол с куполом безоблачного неба, не тронутый временем и богоборчеством. Храм Николая Чудотворца.
Уже выстроились очереди исповедников к стенам храма. И каждую такую очередь венчает священник, касаясь плечом веками намоленных стен, положив крест и Святое Евангелие на как будто специально выщербленную ветрами нишу. Шаг за шагом мы приближаемся к тому мигу, когда надо произнести честно, не подбирая оправдывающих слов и выражений то, что лежит камнем малодушия и грызёт изнутри. И вот он миг, когда обличающие себя слова произносишь сначала робко, потом всё честнее и жёстче, ведь исповедуешься не священнику, а самому Господу, священник при этом только свидетель, помощник, проводник этого Таинства. Слова кончились так же неожиданно, как и начались, но не опустошение вошло в сердце, а благость. Неожиданно для себя я, как русский офицер, припал на одно колено перед лежащими Святым Евангелием и крестом. На голову легла пропахшая ладаном епитрахиль, огораживая от земных забот и страхов… Народу всё больше и больше. Десятки тысяч паломников, которых не только сельский храм – не каждый собор вместить сможет. Но храм Господний под сводами купола, разукрашенного белыми пушистыми облаками, принимает всех верующих, где каждому Господь указывает своё место. Здесь ход Божественной литургии, усиленный мощными репродукторами, ощущался по-особенному. Не толкаясь, сложив на груди руки крестом, люди приближались к самому Честному Телу и самой Пречистой Крови, чтобы стать причастниками Святых Христовых Таин...
Вдруг рядом с нами появился вездесущий, всё контролирующий Владимир Мартышин. И непререкаемым тоном скомандовал: «На обед». А потом: «Через полчаса у храма, будешь нести лик Богородицы». Не дожидаясь назначенного времени, я направился к храму. Медленно продвигаясь среди паломников вверх по косогору, я увидел мою Алёнушку, она разговаривала с Марийкой – регентшей хора. Алёнушка вся светилась. Неземной свет исходил от неё, яркий нимб сиял у неё над головой. Я осознавал, что смотрю снизу вверх и что восходящее солнце у неё за спиной создаёт эту красоту, но сердце видит иначе – это ангельский свет русской женщины, и никто меня в этом не переубедит…
Отец Иоанн, благословив меня на шествие в крестном ходу с иконой, вручил мне полутораметровое древко, вершину которого венчала икона Царицы Небесной Пресвятой Богородицы. Взяв в руки древко иконы, я слился с ней в одно целое. Это и гордость, и огромное доверие – шествовать рядом с крестом, идти во главе крестного хода, да ещё и возвышая лик Богородицы.
Дорога между сёлами Зубарево и Давыдово – не асфальт, ни одного прямого участочка. Повороты за перелесками, подъёмы и спуски на пригорках. Изгибаясь по прихоти дороги, идёт и крестный ход с молитвами да песнопениями, впечатляя размерами собранной под крестом рати народной. А Господь наполняет крестный ход благодатью своею – в чистом поле дохнуло, обволокло многовкусием трав и цветов…
В селе Давыдово вся рать крестного хода заполонила площадь перед сельским храмом иконы Владимирской Божией Матери. На пороге храма я столкнулся с Дмитрием Слюсаревым, с которым только вчера познакомила нас Елена Козенкова, а сегодня мы уже как близкие друзья, духовно объединённые крестным ходом. Дмитрий вручил мне необычайной красоты икону Божией Матери «Умиление». С молитвами и хоровым пением из храма вышли священнослужители и с возгласом «Господу помолимся рцем вси» окропили святой водой стену храма и счастливые лица прихожан. Только здесь, в селе Давыдово, и только на Иринарховском крестном ходу по сложившейся традиции не читается Евангелие у алтарной стены, а происходит это действо внутри храма. С первых крестных ходов, только в селе Давыдово, при любой погоде, даже при отсутствии на небе малейшего облачка, Господь кратковременным сильнейшим ливнем приглашает читать Святое Евангелие именно внутри храма. Вот и сложилась традиция Иринарховского крестного хода – не гневить небеса.
Дорога от Давыдово до Кондаково теперь уже широкая, ровная, но идти по ней сложнее. Асфальт при каждом шаге жёстко бьёт по ногам. Зной, исходящий от раскалённого дорожного полотна, сбивает дыхание и обжигает лицо. Но крестный ход богат чудесами, ложащимися чёткими штрихами в память. Чудная девочка в пёстром сарафанчике, как бабочка, порхнув крыльями, брызнула в лицо из обыкновенной бутылочки с распылителем. И это маленькое облачко освежило утренней прохладой тело, душу, мысли, напитало силой и духом, прояснило взор. Неожиданно взгляд наткнулся на мелькающую светлую голову Козенковой, появляющуюся то там, то здесь, безперебойно щёлкающую фотоаппаратом. И мне стало жалко, что она, высочайшего класса журналист, стоит перед дилеммой: или хороший репортаж, или с головой в молитву вместе с этой Христовой ратью, которая крестным ходом уже приближается к перекрёстку дорог – повороту на Кондаково.
Наряд милиции давно перекрыл дорогу, чтобы пеший крестный ход не нарушил своего величия. Стоит милиционер уставший, но счастливый, что именно ему выпало счастье обеспечивать безопасность людей, несущих с именем Иринарха молитвы ко Господу. Не стесняясь, он осенил себя крестом. Душа его рвётся быть в этой многотысячной дружине, но служба… И всё-таки он прошёл крестным ходом!
Милиционер распрямил спину, одёрнул китель и сделал два шага – в крестном ходу. Не знаю, с чьего злого умысла переименовали милицию в полицию, оскорбляя память ветеранов Великой Отечественной войны, с лихвой натерпевшихся от полицаев, предавших своё Отечество. Мне, ветерану правоохранительной системы, отдавшему более тридцати лет борьбе с уголовниками и организованными бандформированиями, сильно повезло – присягу закону и правопорядку я давал в милиции. И как бы сейчас меня не называли, я с гордостью отвечаю: «Присягу дают один раз, и я – милиционер». Полковник милиции, которому доверена честь идти во главе Иринарховского крестного хода.
Крестный ход остановился на краю села Кондаково. Уже виднелся храм Рождества Христова, но произошла какая-то заминка. И тут же появился вездесущий Владимир Сергеевич. Подошёл к Макарову и перебросился с ним парой фраз. Генерал с высоты своего могучего роста медленно обвёл взглядом рядом стоящих паломников и, встретившись со мной взглядом, слегка кивнул, приглашая подойти.
Без лишних слов он стал разжимать свои сильные руки, и до меня дошло осознание происходящего – главная святыня крестного хода переходит в мои руки. Сердце колотится, стучит как пулемёт. И этот крест я поднял и понёс в распахнувший двери храм Рождества Христова. Переступив порог, я водрузил свою безценную ношу на приготовленное место у алтаря. Иконостас, изготовленный из обыкновенных листов фанеры, был строг своей простотой – бумажными иконами, закреплёнными на ровных, покрашенных синей краской листах фанеры. Простота и строгость, бедность и величие в этих стенах, а главное, присутствие духа Божиего, который не смогли уничтожить богоборцы, сжигая веками намоленные иконы, замазывая штукатуркой исторические росписи, оскверняя святыню России – храм в селе, где родился преподобный Иринарх. Жив дух Божий и стучит он пульсом в висках, когда игумен Иоанн крестообразно накладывает елей на чело паломника…
Храмы строят на возвышениях, а «…купола в России кроют чистым золотом, чтобы чаще Господь замечал…» – так точно выразился Владимир Высоцкий. Прикасаясь благодарственным поцелуем причастника основания чаши потира, замираешь в молчаливом благолепии. А следом как напутствие перед тернистой дорогой звучат слова проповеди отца Иоанна…
Не давая развеяться впечатлениям от прошедших Божественной литургии и проповеди, крестный ход награждает нас ещё одним чудом – прикосновением к великой святыне подвига Иринарха Затворника. Это железные вериги, пудовый крест и железные цепи, в которые Иринарх добровольно заковал себя, доставляя тяжесть, боль и терзания телу и тем возвышая дух самопожертвования во Славу Господа. Сгибаясь под тяжестью обретённого железа, я сделал несколько шагов, опустился на колени перед иконой и с замиранием сердца приложился к образу. Снимая вериги, я всем телом, сдавленными плечами и сжатой грудью, душой и разумом проникся осознанием величины подвига, невероятной силы духа преподобного Иринарха в отречении от собственного естества в молитве за страну, за каждого человека в ней.
Мы продолжили свой путь, и крестный ход двинулся дальше. Открытое чистое поле быстро сменилось густым перелеском, который тут же перешёл в крутой спуск, упирающийся в узкую прозрачную речушку. Её берега окаймлены небольшим болотцем, через него уложены неровные бревенчатые мостки, дополняя красоту картины мироздания. Каждый шаг подъёма отдавался стуком сердца, каждое движение вперёд перехватывало дыхание, взгляд был прикован к приближающемуся плато, на краю которого стоял огромный поклонный крест. А в центре – источник, с любовью и благоговением обложенный природным камнем. Это колодчик, вырытый руками самого Иринарха в назидание потомкам о неиссякаемости жизни с именем Господа.
Крест и иконы, вставшие с обеих сторон от поклонного креста, хоругви и знамёна слились в единый иконостас для проведения завершающей службы крестного хода – водосвятного молебна. Хор завораживал своим пением, то громогласно возносил молитву ко Господу, то тихо создавал молитвенный фон служащему священнику. Все священнослужители совершали чин малого освящения воды, с особым благоговением погружали в воды колодчика крест, после чего, подняв его, замирали, давая драгоценным каплям, стекая с креста, возвращаться в чашу источника. И какие же чувства возникли у крестоходцев, когда игумен Иоанн взмахом руки послал потоки освящённой воды навстречу сияющим лицам паломников!
Это был потрясающий венец крестного хода. У меня защемило сердце, вспомнились чувства при чтении книги епископа Тихона (Шевкунова) «Несвятые святые». Когда при приближении к последним страницам начинаешь читать медленнее, вчитываясь в каждое слово, благодаришь каждую запятую, оттягивающую момент расставания с полюбившимися всем сердцем героями. Прощальный взмах руки отца Иоанна, застывший вверху взлёт кропила с жемчужными струями разлетающейся воды замирают в воздухе, давая насладиться последними мгновениями крестного хода. Люди, не скрывая слёз, прощаются друг с другом, с колодчиком, с отцом Иоанном, с этими божественными местами…
Говоря тёплые слова и обнимая друг друга, мы попрощались с Мартышиным и его многочисленной семьёй, могучим генералом Макаровым, хрупкой Марийкой и многими-многими паломниками. Перед отъездом я подошёл к колодчику набрать намоленной крестным ходом освящённой воды из живительного источника, которую обязательно надо доставить как благодатный дар в окормляющий нас в Москве храм Ильи Пророка на Обыденке.
…Дорога домой несла по деревням и сёлам вперёд, но сердце оставалось там, в Кондаково, в Давыдово да в Зубарево, сжимаемое тоской о чём-то навеки оставленном в этих местах – дорогом и зовущем обязательно вернуться. Сердце отстукивало в памяти каждый шаг, пройденный в крестном ходу.
Единственный, кто был рад возвращению, это побитый на местных дорогах «мерседес», уносящий нас в царство асфальта, суеты и бетонных коробок. Но даже и он, то ли в унисон нашим желаниям, то ли просто в ритм дорожным бетонным плитам, отстукивал: «Вернёмся, вернёмся, вернёмся…»
Алексей Викторович
НОВГОРОДОВ