Галина Лебедина - Путь ко Христу

...Любовь – это единственная в мире сила, которая может поднять упавшего, обнадёжить отчаявшегося. Она словно костыль, как у раненого воина с фрески Нестерова «Путь ко Христу», помогающий ему приблизиться к Спасителю.
 

Перед работой зашла в Покровский храм Марфо-Мариинской обители. Привычное место – напротив центральной фрески любимого мною Нестерова «Путь ко Христу» – было свободно, и я обращалась к Богу знакомыми словами молитвы под умиротворяющее пение монахинь. Было благостно и чуть печально. Я смотрела на фреску и казалось, что я тоже стою среди этой толпы простых верующих людей – раненого воина, опирающегося на костыль, сестёр милосердия, помогающих больным детям приблизиться ко Христу. Их мысли, чувства, взгляды – всё в едином порыве было направлено к одному – к Спасителю, и в этом порыве они были едины.

И мне так же, как им, хочется найти к Нему путь, приблизиться к Нему. Колокол возвестил начало службы и одновременно начало моего рабочего дня. Я поспешно вышла из храма.

Тяжёлая старинная дверь помещения социальной службы открылась с трудом. Но за время, что я работаю здесь, эта тяжесть кажется незаметной из-за благодати этого святого места.

Окна нашей комнаты выходят на одну из старинных улиц Москвы – Ордынку. Засмотревшись в окно, я не сразу заметила, как в комнату вошла Екатерина Ивановна, сотрудница социальной службы. Надев на голову белый плат сестры милосердия, она тихо села рядом.

Мне нравилась эта простая пожилая женщина. Хотя мы и общались лишь по работе, было такое чувство, что нас связывает нечто большее, чем общее дело. Она улыбнулась и неожиданно сказала: «А я, когда родилась, в корыте жила. Мои родители жили небогато». Мне стало интересно, и я попросила рассказать её о своей жизни.

Сегодня, когда многие подростки не знают, кто против кого воевал, кто был союзником, а кто врагом в той войне, и даже не интересуются историей своего народа, такие странички человеческой памяти приобретают, по-моему, особенную ценность.

…В мае 1941 года родители отправили трёхлетнюю Катю с полуторагодовалым братиком на лето к бабушке в Днепропетровск. А через месяц началась война. Родители в то время работали на авиационном заводе на Пресне. Мама обратилась к коменданту Москвы с просьбой выпустить её из города, на что комендант ответил: «Это безумие, там война». Мама металась, переживала очень сильно, и у неё случился нервный срыв, она попала в больницу.

– А мы в это время жили в оккупации, – рассказывает Екатерина Ивановна. – В наших домах поселились немцы. Надо сказать, что немцы разные были. Помню, в моём гамаке в саду лежит здоровый детина, я его качаю, а мне всего 3 года. Мой братик вскоре умер то ли от испуга, то ли что-то съел – у него начался кровавый понос. Бабушка очень сильно переживала. Она работала в больнице, ей давали списанные простыни, и она из них шила одежду, ездила в деревню и выменивала её на продукты, тем и спаслись от голода.

Днепропетровск находился в оккупации более двух лет – с 25 августа 1941 года. Город освободили 25 октября 1943 года советские войска. Екатерина Ивановна рассказывала, что, когда наши войска были уже на подходе, фашисты стали всех выгонять из своих домов.

– Утром мы проснулись, видим, наши солдаты идут. Жители города встали по две стороны улицы. Наши воины шли в полной тишине, у них вид был очень усталый,  они были предельно вымотаны.

Той же осенью в Днепропетровск приехал отец и забрал Катю в Москву. Она даже не помнила, как выглядят родители, и долго к ним привыкала.
Отец, человек добрый и весёлый, заболел раком лёгких, он много курил, ему сделали операцию, и он прожил после неё 4 месяца. Медицинский персонал удивлялся, что в онкологической палате раздаётся смех, – отец рассказывал анекдоты.

– Бабушка моя любила петь, и я пела вместе с ней. В 1947 году поступила в высшую музыкальную школу, закончила со специальностью дирижёр-хоровик, работала в обычной школе, преподавала уроки пения.
В то время Церковь она совершенно не признавала и не понимала.
– Нас воспитывали в школе, что «религия – опиум для народа», но при этом у нас было очень большое чувство патриотизма.

Вскоре она вышла замуж за человека доброго, хорошего, но через четыре месяца узнала, что он алкоголик. Забегая вперёд, скажу, что прожили они с ним 37 лет, и все эти годы он не оставлял своей пагубной страсти, хотя и пытался от неё избавиться.

До сих пор помню, как тихо и внешне спокойно она произнесла:
– Мою первую дочку насмерть сбила машина, когда она была в коляске.
Она долго молчала. Я посмотрела на неё. Взгляд её был спокойным, казалось, это не на её плечи лёг груз смертей, болезни и боли.
– Что же помогло выжить? – спросила я.
– Мой муж. Он был настоящий мужчина, работящий, весёлый… Когда не пил. После запоев каялся, просил прощения. Куда только мы ни ездили с ним, куда только ни обращались. Он переживал, что не может бросить пить. Столько раз пытался бросить, и у него ничего не получалось. Был период, когда он два года после клиники не пил. У нас родился сын. Но лечение оказывало временный эффект. Он вернулся на прежнюю работу – и снова запой. Он разочаровался в своих попытках вылечиться. Когда он был пьяным, мы убегали из дома. Что мы только ни испробовали – ему вшивали торпеду, говорили: если выпьешь, умрёшь. Мне казалось, что я нахожусь в безвыходном положении, просто опускались руки. В 43 года у нас родилась дочка, сейчас ей 30, а сыну 45 лет. Невестка, жена сына, стала выпивать вместе с моим мужем. Дом коромыслом. Всякие мысли приходили. Я тогда не знала, что надо поднять голову выше, к Небу.

Господь даёт человека – человеку. Как-то одна сотрудница на работе принесла акафисты.  И я в пятьдесят лет пошла в храм на Якиманке. И вначале ничего не понимала, но стала ходить – потихоньку,потихоньку. Принялась читать «Авву Дорофея». И когда я начала ходить в храм – поведение мужа стало меняться, стало меняться поведение дочери, и муж пошёл с нами «за компанию», потому что он нас тоже любил.

Любовь – это единственная в мире сила, которая может поднять упавшего, обнадёжить отчаявшегося. Она словно костыль, как у раненого воина с фрески Нестерова «Путь ко Христу», помогающий ему приблизиться к Спасителю.

У дочери моей был такой строптивый характер, что на любое моё слово говорила «нет». Я не знала, что делать и как разговаривать с ней: и наказывала, и ругала. Пока не обратилась за помощью к священнику, который ответил коротко: «Злом зла не победишь». Я задумалась и старалась всё делать без злобы. Стала её водить в воскресную школу к о. Аркадию Шатову (ныне епископу Пантелеимону). Мы жили бедно, дочку в школе звали бомжихой за то, что она носила длинную юбку и отказалась вступать в пионеры. Спустя несколько лет, разбирая бумаги, я нашла её школьное сочинение на тему «Мой любимый герой» и прочла в изумлении: «Мой любимый герой – Пресвятая Богородица».
Екатерина  Ивановна улыбнулась:

– Господу легче привести нас в храм путём скорбей. Я поняла, что, если бы мой муж не был таким, я никогда бы не пришла в храм. Мне всегда становилось тепло, когда я читала евангельские слова: Придите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас (Мф. 11, 28). Мне казалось, что Господь взял меня под Своё крыло.

Однажды Екатерина Ивановна спросила у духовного отца, как полюбить людей? Он ответил, что надо вначале научиться терпеть. Спросила, как приобрести мир в душе. Он ответил, что для этого надо совершить подвиг, а какой – не сказал, и уже из книг она поняла, что это подвиг терпения и смирения. Батюшка сказал: «Муж – это твой крест».

– Мы с мужем обвенчались. Наш духовник с ним тепло поговорил. Он стал ходить в храм, исповедоваться. Всё это было не быстро, и он не очень часто ходил в храм. Потом заболел туберкулёзом. Инсульт. Полностью потерял речь, ни слова не мог сказать, но когда смотрел передачи по телевизору и если был с чем-то не согласен, то ругался, в этот момент он мог совершенно чисто и понятно сказать матом. Сейчас я понимаю, что это одержимость, но он боролся. Боролся до конца. Болезнь отняла у него возможность пить и даже курить, он был парализован на правую сторону.

Мне предлагали бросить мужа, но я понимала, что это крест, который я смогу нести. Господь каждому даёт крест по силам. Когда другие говорили, что такое невозможно вынести, у меня было ощущение опоры, мне не хотелось жаловаться, не хотелось искать облегчения. Я знала, что этот крест дал мне Господь, и объясняла себе, что я должна это понести за грехи. И крест становился легче. И потом, должна же я что-то терпеть? Я за всю жизнь столько грехов набрала, в Бога не верила… Муж причащался в последние годы один раз в месяц. Он ждал причастия, радовался! Перед смертью его причастили, и в гробу он лежал таким умиротворённым и красивым.

Он всю жизнь боролся со страстью, которая то побеждала его, то отступала, отдавая дань преданности и любви жены.

И я поняла, глядя на неё, что Господь венчает не всегда победителей, а иногда и побеждённых, но борющихся. Связанный пленник может ли противиться плетям? Одним копытом можно толкнуть в бездну ада, и одним вздохом можно надеть терновый венец на страдающую измученную, но не покорившуюся греху душу. И неважно, чей это вздох, – пробудившейся души или вздох матери, плачущей над сыном, или жены над болящим мужем.

Галина Евгеньевна ЛЕБЕДИНА