Елена Казённова - Россия сокровенная

Потомственная москвичка, казалось, очень далёкая от российской глубинки, Татьяна впервые попала в деревню в 10-летнем возрасте, когда родители купили домик в Ярославской области. Там и открылась для неё Родина, которая в столице была просто местом прописки («Москва меня удручает, здесь тяжело жить»).

Сельская заброшенная жизнь оказалась родной и необходимой: Татьяна и дома работала, и старикам помогала, впитывая воздух и дух русской земли. Здесь же начала рисовать. Оказался большой и сильный талант. Проникновенный. Потом был с отличием Московский художественный лицей при Российской академии художеств, потом, с отличием, Академия Ильи Глазунова.

Здесь она многому научилась, помимо мастерства: в кругу единомышленников становился характер, определялось мировоззрение. Илья Сергеевич Глазунов – учитель, наставник, во многом определивший дальнейшую судьбу художницы Татьяны Юшмановой. По стране студенты Академии ездили часто, интересно. В одной из поездок по Архангельской области случилось откровение, перевернувшее жизнь: пришло ясное и окончательное понимание того, что здесь, на Русском Севере, её настоящий дом, что Север – святое.
Поездок было много: Карелия, Заполярье, Сибирь, Белое море – любимое, северные реки. Столько было дорог и встреч, но чувство – я дома! – не проходило никогда.

Все картины Татьяны Юшмановой – об этих местах, родине её души. Главное, по словам Татьяны, что здесь русский человек особенно остро чувствует свою русскость. Север всегда был силён и свободен: ни монгольского ига, ни крепостного права. Он спасал Россию в войны, сохранил для нас исконные обычаи, уникальную деревянную архитектуру, самобытные музыку и слово. Север не может, не должен пропасть, ибо тогда – прОпасть, потеря души. Эти любовь и боль стали чувствами определяющими, захватывающими.

Своей любовью к Северу Татьяна увлекла и мужа, отца Алексия, клирика московского храма Тихвинской иконы Божией Матери в Алексеевском. Несколько лет назад они купили домик в старинной поморской деревне Ворзогоры, лучшем месте на земле, по словам отца Алексия. Это правда: посмотрите на захватывающий дух «портрет» любимой деревни, трёхметровое полотно Татьяны – размах моря и неба, живая земля и купола Никольского храма, над которым пролетают белоснежные гуси-лебеди. И с этой деревней, и с храмом 1636 года постройки связана своя история. Живёт в Ворзогорах не известная ни городу, ни миру семья пенсионеров Слепининых – Александр Порфирьевич и Изабелла Ефимовна, которые делают для России своими небольшими силами столько, сколько все витийствующие не сделают за всю жизнь.

Не могли Слепинины равнодушно наблюдать, как умирает храм в родной деревне, и мало-помалу принялись ремонтировать колокольню. Дядя Саша Слепинин, как зовёт его Татьяна, в то время был даже не крещён, это потом отец Алексий окрестит и его, и внуков. Начало ими было положено, позже нашёлся благотворитель, на средства которого отреставрировали два уцелевших купола и поставили три недостающих. Потом уже местный народ восстановил почти рухнувший Зосимо-Савватиевский храм на кладбище. Сегодня здесь служат панихиды, и это очень важно – чтобы была связь с теми, кто храмы поставил, и с нами, далёкими потомками, для кого они это делали.

Из опыта Ворзогор родилась идея помочь другим храмам русского Севера. Протоиерей Димитрий Смирнов, принимающий в «Общем деле» большое участие, связавшись с правящими архиереями северных епархий, благословил проведение (по возможности) аварийных работ в разрушающихся храмах. И возник проект «Общее дело. Восстановление деревянных храмов Севера». А в Ворзогорах, где всё начиналось, появились церковная община, воскресная школа. Возродился храм – возрождается и очищается жизнь.

Наш так рано ушедший и так редко вспоминаемый философ и публицист Александр Панарин писал в начале 2000-х о новой мировой презумпции, названной им расистской: «…голодание и вымирание миллионов людей “местного типа” – ничто по сравнению с какими-либо неудобствами людей высшего, демократического типа». А неудобств у «сверхчеловеков» немало: никак не могут уломать «местных» на такой протоптанный, гладкий, такой толерантный ход жизни. Совки, валенки – как там ещё доморощенные дольчегабаны величают непохожих? А всё же есть надежда, что «местный тип» не уничтожен до корня. Вот ведь брошенные, пережившие столько лихолетий храмы держатся, выстаивают, значит, и мы сможем. Иначе – зачем всё?

Проект «Общее дело», действительно, дело общее. Ему повезло быть первым, найти эти храмы, измерить, описать, постараться сохранить для настоящей реставрации. Есть работы самые неотложные: отремонтировать кровли, закрыть окна, заменить сгнившие венцы в основаниях. Если не сейчас – сохранять будет нечего. Наши потери и так безмерны, стоит ли их множить? Для проведения противоаварийных работ средств много не нужно, и каждый деревянный храм Русского Севера ждёт своего попечителя, который постоянно заботился бы о его сохранении для Отечества.

Проект поддерживает Илья Глазунов, активно участвует в нём его сын, Иван Ильич, большой знаток Русского Севера. О добровольцах, их «Общем деле» знает и Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл. Общими усилиями и волей неравнодушных людей мы отстоим свою историю.

За годы существования проекта было обследовано около 270 храмов и часовен, в 108 проведены противоаварийные и консервационные работы. В одиннадцати храмах впервые с момента закрытия отслужены Божественные литургии. На Север ежегодно отправляются сотни добровольцев – преподаватели и студенты Сретенской и Николо-Угрешской семинарий, молодёжь Подворья Оптиной пустыни и многих других храмов Москвы. Только за лето 2014 г. были организованы 43 экспедиции.

Координационный центр проекта находится при храме Тихвинской иконы Божией Матери в Алексеевском, и здесь ждут всех, кто своим трудом может оказать посильную помощь в сохранении и восстановлении северных храмов. Летом 2015 г. собирается (среди многих прочих) экспедиция в глухую вологодскую деревушку со сказочным именем Тинготома. Видели бы вы тамошнюю Троицкую часовню, срубленную в 1862 г. Едва стоит, но к небу тянется, и как хороша!

В начале этого года выставка Татьяны Юшмановой и фотоотчёт об экспедициях «Общего дела» проходили в значимом московском месте – Царской башне Казанского вокзала, где разместилась галерея народного художника России Дмитрия Белюкина. Место для показа этих работ неслучайное: Дмитрий Белюкин – активный пропагандист традиций реалистического искусства. В его галерее проходят выставки лучших русских художников, которым есть что сказать своему зрителю.

Татьяна и отец Алексий пригласили на открытие выставки семью Слепининых. Дядя Саша Слепинин впервые за полвека выехал из родных Ворзогор. Здесь, в Царской башне, есть и его портрет.

И всё-таки – несправедливо. Денег, которые начинают закапывать под стенами московского Кремля в диснейлендовский парк постюрского периода, с лихвой хватило бы на восстановление и поддержание всех чудом сохранившихся деревянных храмов.  Москва, очнись! Помоги провинции, сокровенной России, которая только и есть настоящая русская земля.

Елена Александровна КАЗЁННОВА