Архив:
К 60-летию Юрия Михайловича Полякова
Юрий Поляков – известный писатель, поэт, драматург, журналист, телеведущий, кандидат филологических наук. Родился 12 ноября 1954 года в Москве, в рабочей семье, корни у него – рязанские. Окончил Московский областной педагогический институт, факультет русского языка и литературы. На старших курсах работал учителем, творческий путь начал с поэзии. На первой книжке в «Молодой гвардии» он ещё в армейской форме. Юрий Поляков – член Союза писателей, Союза журналистов Москвы, Совета при Президенте РФ по культуре и искусству. Он является председателем Общества «За дружеские связи с Венгрией». C 2001 года – главный редактор обновлённой «Литературной газеты».
Поляков – автор многих популярных и остро современных произведений – «ЧП районного масштаба», «Сто дней до приказа», «Апофегей», «Демгородок», «Козлёнок в молоке», «Небо падших», «Замыслил я побег…», «Грибной царь», «Гипсовый трубач», публицистической книги «Лезгинка на Лобном месте». Произведения Полякова переведены на языки стран ближнего и дальнего зарубежья, его проза экранизирована, а на театральных подмостках идут спектакли по его книгам.
Корр.: Юрий Михайлович, ровно год назад Вы издали книгу «Бахрома жизни» – в стиле философских умозаключений. Среди них есть и такое: «Жить легче безбожнику, а умирать – верующему».
Ю.М. Поляков: Я человек православный, но воцерковление большинства людей моего поколения протекает довольно сложно. Понимаете, для нашего поколения зайти в храм помолиться или посмотреть, как расписан храм, – это существует параллельно. Для верующего в XIX веке такой проблемы не было: он заходил в храм, чтобы пообщаться с Богом. А у нас головы по-другому затёсаны. Я это всё в литературе описываю. Очень большой популярностью пользуется отец Михаил Тяблов из моей пьесы «Одноклассники», которая идёт в Театре Российской армии.
Период воцерковления у меня занял лет двадцать. Сейчас могу сказать: пришёл к вере. Мистический религиозный трепет должен воспитываться с детства, тогда это естественно. Но и ко мне он всё-таки со временем в той или иной степени пришёл. Но в этом удивительном феномене – «православно-советском» сознании – я ещё постараюсь разобраться в моих будущих книгах.
Корр.: Вас в детстве крестили?
Ю.М. Поляков: Да, в младенчестве. Мои бабушки были верующими. Потом я, естественно, попал в систему советского атеистического воспитания. Но какая-то этическая среда, православная символика существовала. У меня довольно рано появилась Библия: мне бабушка отдала семейную Библию – большую, в телячьей коже.
Корр.: Приближается юбилей, невольно оглядываешься на вехи своей писательской жизни… Не хочется ли припасть к своим творческим истокам – к поэзии?
Ю.М. Поляков: Да я её никогда не оставлял, откликался на многие впечатления стихами. Просто часто не публиковал написанное, а теперь напечатаю некоторые стихи последних лет. Тем более что и места в новом десятитомном собрании сочинений будет предостаточно. Вот, например, зарисовка 2011 года «Курортные стихи»:
Назло врагам и либеральным троллям,
Обдумывая новую главу,
Я отпускным, неторопливым кролем
Вдоль берега турецкого плыву
И размышляю: «Зря смеётесь, гады!
Ещё не кончен вековечный спор.
Ещё мы доберёмся до Царьграда
И вычерпаем шапками Босфор!»
Корр.: Ну, теперь огонь и боль полыхнули ближе – в Новороссии.
Ю.М. Поляков: Многие киевские, да и западные политики хотят представить миру фашистскую угрозу на Украине как мелкое хулиганство, неизбежное во всякой революции. Кстати, мне как человеку, интересующемуся историей, именно сейчас по-настоящему стало понятно, как пришёл к власти Гитлер. Сейчас, глядя на «Правый сектор» и на то, как тепло и снисходительно относится к нему Запад, я понял – вот так оно и было: мюнхенский сговор, Чемберлен, заигрывавший с Гитлером… Это потом уже все ахнули: Освенцим, Холокост, Хатынь! Разве никто не знал, кто такой Гитлер и его национал-социализм? Знали. Но решили: на том этапе выгоднее поддержать, чтобы их руками расправиться с возродившейся Российской империей – СССР. А Гитлер взял Париж и бомбил Лондон… Мы их ещё недооцениваем – эти коричневые оттенки. Едва взяв власть, новые украинские правители заявили об отмене регионального статуса русского языка. Отказались запретить пропаганду фашизма, не ужесточили ответственность за надругательство над памятниками, не открестились от Бандеры и Шухевича – пособников фашизма. Зато заявили о намерении железной рукой пресекать всякое несогласие любыми способами, вплоть до кровопролитных, до сжигания людей в Доме профсоюзов, до атомного удара по России…
Кстати, едва ли не больше австрийцев и поляков над украинизацией Юга России поработала Советская власть. Тогда это называлось «коренизацией». Дошло до того, что донецкие шахтёры пожаловались Сталину: мол, не осталось практически ни одной русской газеты, и нам, русским шахтёрам, живущим в Донбассе, нечего почитать на родном языке! Третья волна украинизации началась в 1991 году. Я отлично помню, что говорили деятели из окружения Ельцина: чем агрессивнее будут националистические режимы в странах, возникших на развалинах СССР, тем больше гарантий, что мощное евразийское государство не возродится. Начиная с Кравчука, практически все президенты Украины были националистами. А мы вливали в их режимы огромные деньги! Достойно изумления другое: при столь массированной атаке на русских остались миллионы людей, ощущающих себя русскими, хранящих свой язык и культуру! Независимо от крови, между прочим.
Корр.: Вы ведь заслуженный работник культуры Автономной республики Крым, который так и остался русским.
Ю.М. Поляков: Да, это звание мне присвоили ещё в 2009 году за активное участие в Ялтинском телекинофестивале «Вместе». На Украине шли спектакли по моим пьесам. Помню, когда в Харькове была премьера «Халам-бунду», меня пригласили на телевидение. В прямом эфире ведущие спрашивали меня по-украински, потом сами же переводили вопросы на русский, а мои пространные ответы не переводили.
Я поинтересовался после эфира: что за цирк? Ответили: «Ну, мы же на Украине, украинский язык – государственный». – «А почему тогда ответы не переводите?» – «Зачем? Родной-то у нас – русский!». Кафкианская ситуация. На Украине сейчас имеет место межцивилизационный конфликт. Лев Гумилёв, один из основоположников науки об этногенезе, считал белорусов, украинцев и великороссов единым восточнославянским народом. А западных украинцев он относил к западноевропейскому суперэтносу. На территории во многом искусственно образованной нынешней Украины сошлись именно две цивилизации, у которых совершенно разные ценностные ориентиры, менталитет, разная история, разные герои. Чтобы срослось, нужны десятилетия, терпение и терпимость. А нынешняя львовско-киевская элита капризна, как диатезный ребёнок, который никак не может собрать игрушечную железную дорогу, подаренную добрым дядей.
Корр.: Что Вы можете сказать о новейшей истории России, об её освещении по ТВ? Вы даже хлёсткий неологизм для СМИ придумали – государственная недостаточность.
Ю.М. Поляков: Со времени разрушения Советского государства со всеми его достоинствами и пороками прошло уже тринадцать лет. Для сравнения: через десять лет после братоубийственной, разрушительной революции в нашей стране началась индустриализация, через двенадцать лет после окончания страшной Великой Отечественной войны, ещё не наевшись вдоволь, мы первыми в истории человечества вышли в космос. А теперь – чтобы понять, откуда взялась в наших головах «государственная недостаточность». Вот, помню, в информационном блоке ТВ во время Бесланской трагедии нам с какой-то плохо скрываемой радостью сообщали о том, что начались торжества, посвящённые 150-летию Крымской войны, в которой Россия потерпела позорное и сокрушительное поражение. Согласитесь, странное стремление, как говорится, «до кучи» напомнить стране, пребывающей в общенациональном террористическом шоке, о её былых геополитических провалах. Сомневаюсь, чтобы американцам, потрясённым катастрофой 11 сентября, талдычили по телевизору о надвигающемся 60-летии погрома Пёрл-Харбора… Почему же «медийцы», как правило, упорно выбирают именно ту позицию, которая формирует у общества негативный образ своей державы? Образ эдакой злобной геополитической неудачницы.
На страницах ЛГ мы часто пишем о том, что иные литераторы, приезжающие в составе официальных российских делегаций на различные творческие конференции и книжные ярмарки, едва завидев первый микрофон, начинают поносить пославшую их за рубеж державу с такой страстью, словно они только-только чудом вырвались из застенков Лубянки и даже ещё тюремную робу не сняли. Причём всё это с удовольствием слушают не только доверчивые западные интеллектуалы, но порой и высокие чины профильных российских министерств, благосклонно при этом улыбаясь: вот, дескать, какие мы свободные! Лично я за свободу и вольнодумство, я сам всегда смеялся над советскими писателями, жутко боявшимися хоть на полградуса отойти от линии партии. Но когда же наконец наша продвинутая творческая интеллигенция поймёт, что патриотизм – это всего лишь порядочность по отношению к собственной стране!
Что хуже, меня спрашивают: лишнее вмешательство власти в литературу или полное невмешательство? Отвечаю словами вождя: «Оба хуже!» Некоторое время назад на заседании Совета по культуре при президенте я спросил: «Почему власть не поможет литературному сообществу выйти из кризиса? Почему нам отвечают: "Вы хотели свободы, вот сами теперь и выпутывайтесь!"» Банкиры тоже хотели рынка и свободы предпринимательства, но, как только банки просели, в 2008-м, власть поспешила к ним на помощь с деньгами. И с какими! Сегодня тоже из-за санкций начали клянчить миллиарды. А что, писатели хуже банкиров? Лучше!
***
Что тут добавить? Путь писателя и гражданина Полякова – это естественный путь русского мыслящего и талантливого человека: от юношеской дерзости – к государственной зрелости, от тонкого лиризма до понимания глубинных проблем человека и общества, от ироничной бравады до обращения к святоотеческим заветам. Это и есть творческая зрелость.
Александр Александрович БОБРОВ