Архив:
...Вскоре я остановился в ложбине меж двух хребтов. В этой ложбине ходило стадо коров. До них от меня около полукилометра, а до меня доносился перезвон колокольчиков, как будто где-то далеко били в церковные колокола. Да будь же ты благословенна, земля Сибирская!
Солоновка: куда уходят старообрядцы?
От села Солоновка свернул в горы, когда-то здесь шла старая дорога. Через несколько километров в ущелье наткнулся на яблоневый сад, посаженный старообрядцами. Сами старообрядцы давно здесь не живут, а яблони до сих пор одаривают редких путников.
Проехал погост – все старообрядцы лежат на кладбище. Кресты все деревянные, один из самых свежих установлен в 1961 году. Пятьдесят и более лет простояли эти кресты, и ничего им не сделалось, а на могилке моей бабушки современный памятник из гранитной крошки уже начинает разрушаться.
Вернулся в Солоновку. На окраине села обследовал заброшенный старообрядческий дом. Старообрядчество вырождается повсеместно. Когда-то мне казалось, что настоящая вера осталась только у них, но вера их оказалась нежизнеспособной, ибо благодати в ней мало. Одно-два поколения – и всё вырождается, не могут они передать свою веру, дальше либо туристов водят, либо спиваются, либо «уходят» в глубь тайги в неизвестном направлении. Они жили, пока боролись за свою веру, тогда старообрядчество имело силу. Как перестали их гнать и бить, старообрядцы выродились.
В заброшенном старообрядческом доме нашёл небольшие деревянные формочки непонятного назначения. По ним было видно, что когда-то хозяевами они часто использовались, но теперь их почему-то оставили. Только в конце путешествия, зайдя в музей крестьянской усадьбы, я узнаю, что в эти формы набивали кизяк, навоз, потом сушили всё лето и зимой тем кизяком топили печи – безотходное крестьянское производство.
Храм – это лучшая свечка Богу
В селе Солонешное увидел ещё один пример того, как в наше время рождаются церкви. Приехал в Солонешное большой молитвенник отец Виталий, до него здесь не было не то что храма, но даже прихода. Организовал приход, и тут по промыслу Божиему и по их молитвам появился меценат из Москвы, Сергей Анатольевич Пермяков, который через полвека вдруг неожиданно решил навестить свою малую родину.
Между прочим, храм – самое выгодное место вложения капиталов, я не то что в этом уверен на сто процентов, а на все двести – ни один банк не даст вам больших «процентов». Раньше это знали, потому так много храмов было построено на Руси. И замечательно, что в нашей сегодняшней России, которая поднимается из нищеты и неверия, из депрессий и безысходности, находятся люди, которые это поняли и вкладывают деньги не в дачи, яхты и футбольные клубы – а в храмы. Скажем, этот храм будет стоять сто лет, и все эти сто лет он будет так или иначе славить имя человека, его создавшего. Потому представить себе более выгодное вложение средств сложно. А для обеспеченного москвича поставить храм – это не очень натужно. Уже не говорю, что этот храм поможет меценату и в семейных отношениях, и в работе… Храм – это лучшая свечка, поставленная Богу, свечка, которая будет гореть всю твою жизнь, ещё и детям, и даже внукам останется. Причём для этого не нужно быть особенно богатым. К моему знакомому приехал родной брат издалека, и они поехали на могилу матери, в глухую сибирскую деревню. Тут эти пятидесятилетние мужики, сегодня – писатели, а в прошлом – крестьяне, принимают решение построить часовенку на погосте. Сказано – сделано, несколько дней – и часовня стоит.
…Набрал в Солонешном воду. Вкус у воды в Солонешном какой-то особенный. Водопроводная вода везде одинакова, а в каждой деревне – свой вкус.
Денисова пещера: почему церковь – это удел «слабых»?
На ночёвку остановился в Денисовой пещере, точнее, в домике, где живут новосибирские археологи, её открывшие и исследующие. Здесь познакомился с «продвинутым» сторожем дядей Витей, который читал «пять раз и Блаватскую, и Рерихов, и даже Библию». На столе у него лежал ножик, на котором были выгравированы три шестёрки, откуда он у него взялся, дядя Витя не помнил. Дядя Витя человек опытный, много что видел, много пережил, не знаю, как строилась его жизнь, но сейчас он оказался без дома и семьи. Узнав о цели моей поездки, он сказал: «Нет, Церковь не по мне, Церковь – это удел слабых».
Так часто бывает, что человек всю жизнь шёл и подзаблудился, в итоге пришёл не туда, куда хотел. Это нормально, особенно для советского человека.
Мне сразу вспомнилось село Петухово, где живут мои родители. Там я познакомился с огромным мужиком, бывшим трактористом, сына которого безвинно посадили с пятью другими подростками. Весь год он боролся с системой, пытаясь добиться справедливости в мире, где справедливости нет. Когда-то я писал правозащитные статьи, пока не понял, что от них мало пользы, они не увеличивали количества добра в этом мире.
Зачем мне разрешать проблему, когда этой ситуацией ему, этому трактористу, Господь указывает на проблему, он ведёт и его, и его сына к вере, пусть таким тяжёлым путём, но ведь никто не сказал, что в жизни всё должно быть легко и просто. А они меня используют как «таблетку», вместо того чтоб самим лечиться.
Походил я по родителям тех подростков и только ещё более утвердился, что дети страдают за родителей своих. Зачем их вытаскивать из тюрьмы, если они всё равно сядут через год или два и на более крупные сроки, ведь проблема не уйдёт, мерзость безобразия так и остаётся. Одни родители лежат пьяные в постели, зашёл к этому трактористу, у него на стене вместо иконы висит голая баба, то есть они с сыном на неё всю жизнь «молились». И он у меня спрашивает: «Почему Господь такое попустил?»
Когда сторож дядя Витя, оставшийся в конце жизни без семьи, без дома, без денег, сказал, что религия – это удел слабых, мне вспомнился тот тракторист, ещё вчера он был подобен горе, ходил по селу, играя мускулами, чуть не гнул подковы, а недавно увидел этого пятидесятилетнего мужика всего высохшего в инвалидной коляске – инсульт, – осталось ровно половина тракториста.
Почему я об этом заговорил? Мы все в глубоком кризисе, в России идёт «тихая» война, это ясно всем, у нас остался последний бастион, который ещё держится, – наша Церковь. Об этом говорят и американские аналитики, уже всё им подконтрольно, всё принадлежит, кроме одного, и это их очень бесит. Потому и главные силы брошены на неё – нашу Церковь. Отсюда и эти муси-пуси, танцующие в храме Христа Спасителя, и часы Патриарха за миллион долларов, «разрекламированные» на весь мир, и много ещё чего будет впереди…
Сычёвка
А я еду далее. Доехал до некой Сычёвки. Одни поля-поля, спрятаться усталому страннику негде. Остановился у кустов. И тут на меня стали нападать совы, вероятно, это и есть сычи, не нападают, а пугают, как бы мне говоря: «Здесь мы хозяева, уходи с нашей земли». Летит на тебя, потом резко взмывает вверх. Как интересно – селу этому несколько сотен лет, и при основании села сычи здесь жили, и теперь живут.
Раньше поселения называли правильнее, не какой-нибудь Путь Коммунизма. Природа традиционна, сычи даже в другую деревню не перелетели. И речка местная называется тоже ласково – Сычёвочка.
Вспомнил, что каждый день нужно съедать по три ягоды рябины, тогда не будет ни гриппа, ни простуды. А простыть после такой ночи – раз плюнуть. Когда вылез из палатки в предболезненном состоянии, вспомнил рекомендацию украинского травника, благо природная аптека рядом на ветке висела.
В небольшой Сычёвке около трёх тысяч жителей, и при этом тут аж два храма – часовня на погосте, построенная местным главой совхоза Глумовым и освящённая в честь его матери по имени святой Зинаиды. И вторая – главная, пусть и «нелегальная» церковь, на втором этаже дома культуры – церковь Казанской иконы Божией Матери.
Сказ об Александре Михайловиче Глумове, рассказанный М.
Мы все у него прощения просим
Когда мы работали на него, мы его все материли, а когда он умер, и совхоз наш купил чужой дядя, мы поняли, какой это был хороший руководитель и как он много для нас делал. Я тоже его по-всякому костерила. А он и больницу нам построил, которую начал строить уже смертельно больной и успел достроить, и стадион построил, и людям постоянно помогал, кому чем мог. Он был отсюда родом, а это много значит. Здесь у него живёт отец, сестра незадолго до него умерла, зять через два дня после него умер, сердце не выдержало, – одни сплошные трагедии. А тому дяде, что купил наш совхоз, мы не нужны, у него много таких совхозов, он церкви или больницы не строит, он вот магазин достраивает, а зарплату как не платил, так и не платит. Сестра нашего Александра Михайловича была вообще ангел во плоти, он всё же мужчина, пожёстче, она сама доброта. А когда его не стало, мы поняли, что не нужны теперь никому. И я уверена: все у него прощения просят, потому что злоба людская его, наверное, и сгубила раньше времени, всего пятьдесят годочков прожил – служил людям и за них голову сложил.
Вскоре я остановился в ложбине меж двух хребтов. В этой ложбине ходило стадо коров. До них от меня около полукилометра, а до меня доносился перезвон колокольчиков, как будто где-то далеко били в церковные колокола.
Да будь же ты благословенна, земля Сибирская!
Андрей Владимирович СОТНИКОВ