Невозможно христианам иметь Церковь, а Царя не иметь.
( Антоний IV, Вселенский Патриарх)
Постоянно сталкиваюсь в церковной среде с «яростными» спорами о том, надо ли почитать канонизированную Царскую Семью? Необходимо ли всенародное покаяние в грехе предательства и цареубийства? Святой Царь-мученик вовсе не нуждается в чьей-либо защите, ибо ни Господь, ни Его угодники поругаемы не бывают: сколько бы мы ни швыряли камни в небо, Царствие Небесное не поколеблется. Государь прославлен Самим Господом. Сегодня для нас важнее уяснить: в чём нам надлежит каяться?
Ответ на этот, как выяснилось, столь сложный для нас вопрос ещё в 1918 году дал святитель Тихон, Патриарх Московский и всея Руси: «Мы должны, повинуясь учению Слова Божия, осудить это (цареубийство), иначе кровь расстрелянного падёт и на нас, а не только на тех, кто совершил его». Но нашли ли мы в себе силы осудить и отречься от цареубийства не только мыслью, но и словом, и делом?
Кто из нас не поднимал послушно руку, голосуя на различных собраниях?
Кто не топтал в экскурсионной толпе алтари храмов, превращённые в музеи религии и атеизма?
Я не хочу и не могу бросить в кого-либо камень, ибо и я — наследница века сего. Но, честно глядя на своё прошлое, можем ли мы отмежеваться от него, забывая слова Христа: «…таким образом вы сами против себя свидетельствуете, что вы сыновья тех, которые избили пророков; дополняйте же меру отцов ваших» (Мф. 23, 31—32). Милостью Господней мы дожили до сегодня, когда можем прийти от тьмы к свету, от лжи к правде. Зачем же безумно отвергать дар Божий — возможность покаяния?
Почему же до сих пор не утихают споры? Возможно, оттого, что мы так и не поняли сокровенной сути монархии.
Миропомазание на Царство — это Таинство, ничем не умаленное перед Таинством рукоположения в священство. Если мы, будучи православными, исповедуем, что предстоять Престолу может только священнослужитель, и только принявший крещение пребывает в лоне Церкви, — как можем вместе с тем поддерживать либеральные, демократические и иные течения? Как можем рассуждать, что «рост демократии и расцвет плюрализма в нашей стране — это замечательно»? С тем же основанием можно утверждать, что незаконное сожительство, получившее в обществе столь широкое распространение, тоже замечательно, и для православных оно ничем не хуже венчанного брака.
Святой праведный Иоанн Кронштадтский говорил, что если мы православные, значит, мы монархисты; если мы не монархисты — то мы не православные. Ту же мысль высказывал и старец Николай Гурьянов: «Кто любит Царя и Россию, тот любит Бога… Если человек не любит Царя и Россию, он никогда искренно не полюбит Бога. Это будет лукавая ложь…».
Эти слова должны отрезвить колеблющихся и сомневающихся. И фраза инока Филофея о том, что Москва — Третий Рим — не повод для национальной гордыни, а зов к служению Господу. Четвёртого Рима в мировой истории не будет. И значит, времени для споров осталось совсем немного.
В чём же суть царского служения? По справедливому замечанию Ю.Рассулова, Царь необходим, прежде всего, народу Божиему, православному, без него народу трудно будет спасаться. Служение же Царя в отсутствие православных подданных лишено смысла.
Говоря о монархии, не следует забывать, что Царская власть есть дар Божий, плод молитв, свидетельство о стремлении народа жить по законам Господним. Но, как и всякий благодатный дар, Царская власть может быть отнята у народа, в котором явился дух противления, дух отступничества от заповедей Господних, дух греховного помрачения.
Николай Александрович был одним из благочестивейших Царей, когда-либо занимавших Российский Престол. Он доказал верность Христу не только словом, но и всей своей жизнью. Почему же подданные сочли возможным проявить неповиновение своему Государю? Видимо, наши предки попались на крючок, столь же древний, как и его создатель: народ прельстился посулами невиданных благ, а верхи сами восхотели царствовать.
Потому не Царь виновен в разорении России, а мы сами, забыв заповеди Божии и «уклонившись на левые пути», виновны в падении Престола и последовавшем крахе Империи. Не Царь был не достоин верховной власти (как некоторые думают), а народ стал недостоин своего Царя, и потому была отнята от него благодать, отнят Царь, отнято Царство — сей дар Господнего милосердия. И сегодня мы, потомки клятвопреступников и богоборцев, не достойны и того, что имеем.
Иные, пожалуй, и согласятся, что Царь был благочестив, однако скажут примерно так: может быть, он хороший молитвенник, зато правитель плохонький. В молитвенном ли настроении души винить нам Николая II? Не на его ли благочестии стояла и крепла Империя, уже отошедшая от Бога? Не молитва ли умученного Царя помогает ныне и всем нам?
Иные возразят: власть-то он удерживал, да ведь не удержал же; для сохранения России Царь должен был беспощадно истребить крамолу. Но общество к тому времени было насквозь пронизано метастазами сатанинской раковой опухоли — имя же ей демократия, либерализм, атеизм, социализм, нигилизм. При такой ситуации Государь не мог истребить плевелы, которые были всеяны в души не только разночинцев, но и дворянства, и военной элиты, и членов Царской фамилии: «Все уклонились, сделались равно непотребными; нет делающего добро, нет ни единого» (Пс. 13,3).
Крамольники же не гнушались ничем. В ход шли любые средства. Одиозной стала личность Григория Распутина, доныне не дающая покоя противникам канонизации Царственных мучеников. Однако, несомненно, эта личность не обладала столь колоссальной зловещностью, какую ей старались и стараются придать иные исследователи. Во всей нечистоплотной шумихе, поднятой вокруг имени Распутина, нет ни его вины, ни вины Царской Семьи — вся ответственность лежит на обществе, беспощадно подрывавшем авторитет Государя. Распутин — лакмусовая бумага, явившая всю подноготную царского окружения. Не будь его, были бы найдены иные рычаги, способные пошатнуть Царский трон.
Воистину: «За любовь мою они враждуют на меня, а я молюсь» (Пс. 108,4).
Часто ставят Царю в упрёк его отречение от Престола: зачем, мол, отрёкся, пусть бы стоял до смерти, и тогда… А что тогда? Народ поднялся бы на защиту своего Царя? Или развращённое сердце меньше радовалось бы о гибели Царя не отрекшегося? Истинное слово было сказано в среде эмиграции в августе 1918 года: «Отречение от Престола свидетельствует о том, что Царь поверил в то, что народ разлюбил его».
Больно и стыдно.
О том, что таковое решение Царя было Богом оправдано, свидетельствует явление в самый день отречения иконы Богородицы «Державная», принявшей в Свои пречистые руки осиротевший Престол. Как не вспомнить слова апостола Павла: «Кто будет обвинять избранных Божиих? Бог оправдывает их» (Рим. 8,33).
На Руси исполнилось обетование, реченное Первым и Последним в Апокалипсисе: «Но имею против тебя то, что ты оставил первую любовь твою. Итак, вспомни, откуда ты ниспал, и покайся, и твори прежние дела, а если не так, скоро приду к тебе, и сдвину светильник твой с места его, если не покаешься» (Откр. 2, 4—5). По толкованию святых отцов, «семь золотых светильников — земное бытие Церкви, народ Божий, объединённый Духом святым». К сожалению, для XX века Апокалипсис был лишь красивой аллегорией, тайной мистической — сродни теософии — не более. Мы, забыв о Святой Руси, не приняли слова Господа всерьёз, — и Он исполнил Своё обещанное.
Приходилось слышать опасения, будто образ Царя-мученика застит нам Господа Иисуса Христа. Но есть ли истина в этом утверждении? Царь — личность сакральная: на нём почиет благодать Господня (если, конечно, Царь сам не уклонился от путей Божиих). Мы любим и чтим Царя именно как Помазанника, в коем есть воля Всевышнего. Любовь к Царю, как и любовь к России, есть, прежде всего, любовь к Богу.
В самом деле, ведь и Россию мы любим именно как Святую Русь. Россия — воплощённое Православие. Нужно вспомнить, что Россия как Империя была скреплена именно Православной верой. Суть Святой Руси в её обителях, храмах, мощах святых угодников, свидетельствах Господнего благоволения, являемых в чудотворных иконах и целебных источниках. Верующая душа любит Россию как удел Пресвятой Богородицы. Поносить Россию и клеветать на неё — всё равно, что разрушить храм Божий.
Не пора ли нам очнуться от дурного сна? Ведь цель земной жизни всякого православного христианина — стяжание Царства Небесного. Сможем ли мы там с чистой совестью сказать Государю, что не прегрешили против него ни словом, ни делом, ни помышлением?
Сегодня наше запоздалое покаяние — это не только исповедь, принесённая под священническим омофором, но и покаянные крестные ходы, которые подобны просьбам настойчивой вдовы (Лк. 18, 2—5), способным приклонить к нам милость Господню.
Не о такой ли настойчивости сказал Сын Человеческий: «Просите, и дано будет вам; ищите, и найдёте; стучите, и отворят вам, ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят» (Лк. 11, 9—10).
Уходя от Пути, Истины и Жизни, мы неизбежно попадаем на бездорожье, ложь и сень смертную. Нельзя устроиться между истиной и ложью: отвернувшись от истины, мы, осознанно или нет, принимаем сторону лжи, которая есть вечная гибель.
Алла Сергеевна ИВАШИНА
г. Днепропетровск, Украина