В Храме Гроба Господня есть придел св. Жен-мироносиц. Там три иконы. Справа от центральной — образ Скорбящей Божией Матери. Сохранилась только верхняя часть изображения — Лик Богородицы. Глаза Её опущены. Письмо очень древнее, едва различимое. В течение долгого времени к иконе приходили редко, лишь арабы-христиане иногда ставили у образа свечи.
В 1986 году, за неделю до Пасхи, полицейский, араб-мусульманин, совершал обычный обход огромного храма. Заглянул и в этот придел. И вдруг, испуганный, побежал к алтарю греческого храма Воскресения Христова, где в это время шло богослужение. Полицейский начал взволнованно объяснять священникам и монахам, что всё вокруг образа Богоматери сияет, а сама икона — как живая, открывает глаза и плачет. Священники пришли туда и увидели, что, действительно, Лик Божией Матери на иконе обновился. С тех пор многие видели Её открывающей глаза, а некоторые и плачущей.
Вот эту икону в крохотном приделе, который легко и не заметить, пройти мимо, если не знать о нём, я пришел навестить и в этот раз. Несмотря на то, что паломников из-за войны в Ливане стало меньше, в приделе перед иконой стояли несколько женщин немолодого возраста. Русские, очень просто одетые, молились; когда я вошёл, они как раз запели: «Царице моя преблагая…». Некоторые стояли на коленях; пели нестройно, не соблюдая ни ритма, ни нот, просто, как могли. И мне захотелось помочь им. Я начал петь вместе с ними, стараясь, чтобы молитва звучала мелодично и правильно, но буквально через две-три фразы почувствовал какой-то диссонанс — не внешний, не музыкальный, а внутренний: я вдруг увидел и услышал не песню, не мелодию и даже не молитву словесную, до меня дошло, что женщины эти не поют, а выплакивают слова молитвы. Для них и некая мелодия была только формой плача пред Божией Матерью.
И я замолчал, понимая, что пение моё здесь неуместно. Оставалось изумляться этим женщинам: рядом с их искренностью, их горечью и такой отчаянной открытостью, верой — близ есмь сам Господь и Его Пречистая Матерь. После слов «яко не имамы иные помощи разве Тебе…» их молитва-плач стала еле сдерживаемым рыданием. Даже каменное сердце не выдержало бы и заплакало от этой правды чистых, искренних сердец родных русских женщин, принёсших свой плач, своё раскаяние и веру как драгоценное миро ко Гробу Господню.
Иван РОСА