Николай Леонов - Как мы «боремся» с терроризмом

Война расползлась по стране и приняла самые дикие формы

 

Конец прошлого года был отмечен серией жестоких террористических актов в Волгограде, где взрывы были совершены смертниками или смертницами на железнодорожном вокзале, в автобусе и в троллейбусе и унесли жизни многих десятков мирных жителей, оставив инвалидами сотни других. Вялые стандартные «меры» властей оказались единственной реакцией на эти дерзкие выходки подполья. Завели очередные уголовные дела в дополнение к тысячам подобным им «висякам», пообещали семьям жертв и пострадавшим денежные компенсации, показушно протопали по волгоградским мостовым отряды полиции и ОМОНа...

Незаметно прошли дни объявленного траура, и снова, в который раз, Россия погрузилась в пучину новогодних праздников и развлечений. Опять экраны телевизоров заполнили шуты и скоморохи, «корпоративы» гремели по всем городам и весям, нувориши разъехались по Куршавелям, моложавый, накачанный глава государства вызывал восторженные вздохи своим мастерством лихо управляться с лыжами на горных склонах Красной Поляны... Всё вернулось на круги своя. Местные власти, похоже, больше всего боялись не самих террористических актов, а той реакции, которую они могли вызвать у населения города-героя, который не сломился перед гитлеровскими полчищами, а теперь оказался на какое-то время парализованным страхом перед монстром-невидимкой. Их первой заботой было предупредить жителей о недопустимости каких-либо несанкционированных уличных акций, а санкционировать они ничего не собирались.

Все знают, откуда ползёт террористический змей в Россию, но говорить об этом в полный голос не велено. Запрещено упоминать о национальности преступников, дабы не возбуждать межнациональной розни. Более того, даже поощряется всякий намёк на причастность к злодействам лиц славянской национальности. Уж на что безответствен общероссийский болтун «сын юриста» В. Жириновский, но и ему приказали «прикусить язык», когда он заговорил о том, что-де следовало бы отделить Северный Кавказ от России и принять меры по сокращению там рождаемости.

Рекомендованная сверху линия ясна как Божий день: молчать или говорить такими словами, от которых ни тепло, ни холодно, но самое главное – ничего не делать. Вернее, делать вид, что ничего делать не надо. Всё само собой образуется. Вот эта позиция и заставляет задуматься, а верна ли она?

Если мы откроем в интернете страничку «Террористическая активность на Северном Кавказе», то узнаем, что в 2009 году был официально снят режим контртеррористической операции в Чечне, т. е. была формально прекращена вторая чеченская война, и, казалось, должен был наступить мир в регионе. Ан нет! Война расползлась по стране и приняла самые дикие террористические формы. А то, что творится на Северном Кавказе, вообще не поддаётся определению. Редкий день проходит без очередной сводки о столкновениях боевиков с силами правоохранительных органов. Число жертв с той и другой стороны ежегодно исчисляется сотнями. Причём интенсивность столкновений не спадает, а нарастает.

В этих условиях разумно ли усыплять народное сознание гипнотизирующими пассами?

Не лучше ли (по примеру, скажем, Испании, Франции и др.) провести по всей стране массовые общественные выступления в форме митингов и демонстраций с жёстким осуждением всех и всяческих форм терроризма. Это поднимет общенациональный уровень понимания опасности, даст необходимую поддержку всем законодательным инициативам, необходимым для обуздания опасности.

Нынешние формы борьбы с терроризмом со всей очевидностью показали их недостаточную эффективность. Их основной дефект заключается в отрыве от общественности. Только недавно я увидел в Москве в некоторых домах объявления, адресованные гражданам, которых приглашают сообщать о всех подозрительных лицах в отделы полиции. А не лучше ли создать по всей стране (под эгидой МВД) сеть домовых, квартальных, районных и пр. комитетов гражданской безопасности, которые помогали бы ныне безпомощным оперуполномоченным (часто занятым крышеванием коммерческих структур) лучше знать оперативную обстановку на местах и своевременно принимать меры по профилактике антиобщественных действий. Этнические диаспоры в Москве хорошо структурированы и легко управляемы своими лидерами. Это они обращались в столичную мэрию с просьбой разрешить им провести в Москве крупную демонстрацию с протестом против «ксенофобии», обещая вывести на улицы до 1 млн человек. У коренного населения Белокаменной нет никаких форм самоорганизации и возможностей участия в обеспечении своей собственной безопасности. Без общенародной поддержки усилия правоохранительных органов в борьбе с терроризмом будут обречены на неудачу.

Разговоры о некоей «ксенофобии» со стороны коренного населения следует квалифицировать как проявление агрессивного экстремизма со стороны мигрантов. Не следует забывать, что за период с 1989 по 2012 г. с Северного Кавказа было выдавлено (и частично истреблено) 300 тыс. этнических русских. Все республики Северного Кавказа стали практически моноэтническими, и в то же время среди населения центральных районов России резко выросла доля выходцев с Северного Кавказа. О какой же «ксенофобии» можно говорить в этих условиях?

Россия заметно сбавила свою активность в деле борьбы с терроризмом на международном уровне. Доку Умаров и Ахмед Закаев – двое наиболее известных теоретиков и практических организаторов террористического подполья на Северном Кавказе – свободно живут и действуют за рубежом. Один претендует на роль верховного вождя всех моджахедов, действующих на Северном Кавказе, другой выдаёт себя за премьер-министра Ичкерии. Но оба страстно желают разрушения России, используя методы терроризма. Пропитанные ненавистью к нашей стране призывы этих самовыдвиженцев в вожди обильно цитируются зарубежными СМИ и (стыдно сказать!) нашими журналистами, что только способствует их «раскрутке». Мы не ставим вопрос в ООН о недопустимости предоставления этим лицам права вести политическую подрывную деятельность с территории тех стран, где они находятся. Россия, к примеру, обязалась перед США не давать возможности Сноудену использовать своё временное пребывание на своей территории для развертывания кампании против США. Почему же другие не придерживаются этого правила, необходимого для оздоровления международной обстановки?

Если у России есть в руках весомые данные о соучастии других стран в расширении террористической деятельности на нашей территории, то почему мы не обвиняем их в международных организациях, в судах и пр.? Почему наша пресса глухо намекает на это соучастие, но боится сказать об этом прямо и открыто? В руки наших правоохранительных органов попадали многочисленные письменные и вещественные доказательства причастности других государств к раздуванию терроризма в России, на скамьях подсудимых перебывали десятки, если не сотни захваченных в плен боевиков, а ощутимых результатов от собранной информации нет ни для воздействия на мировое общественное мнение, ни для собственного народа. Проблема борьбы с исламскими экстремистами в Сирии для нас вроде бы важнее, чем наша собственная боль.

Следовало бы возобновить наше давнишнее предложение в ООН о создании Международного антитеррористического центра, где накапливался бы опыт борьбы с террором во всём мире и разрабатывались бы рекомендации по противодействию ему.

Нельзя надеяться, что только военно-полицейскими средствами можно искоренить проблему терроризма. Борьба с любой воинствующей идеологией должна быть обязательно дополнена политической, идеологической борьбой. Без развенчания той системы лжеценностей, которая толкает людей на свою смерть и убийство невинных людей, успеха добиться будет очень трудно. Деидеологизированное государство безпомощно в борьбе против идеологии, какой бы ошибочной и преступной ни была эта идеология. Кино, телевидение, все остальные виды искусства, школа занимают роль стороннего наблюдателя, а чаще всего упражняются в пинании трупа «коммунизма», который давно лежит в морге истории. Молодое поколение россиян уже не знает, что это такое, но всерьёз раздумывает, куда бежать из родной страны, разъедаемой метастазами совсем иных угроз, порождённых нынешним, а не вчерашним днём.

Ставя эти вопросы перед властью в самом широком смысле этого слова, перед властью, которая обязана по всем законам гарантировать жизнь, безопасность граждан и их имущества, у меня копятся и вопросы к руководителям и военнослужащим всех правоохранительных органов. Известен ли им опыт борьбы отечественных служб госбезопасности против послевоенного бандитского подполья в Прибалтике и в западных областях Украины? Это была тяжёлая оперативная работа, в которой главную роль играло агентурное проникновение в банды. Этот опыт успешно был применён кубинцами в первые послереволюционные годы, когда почти вся территория страны была поражена бандитским движением, доморощенным и завезённым из США. Любой коллега из израильских спецслужб расскажет, что они пользуются этим методом как главным оружием против террористов из числа палестинских экстремистов. Что случилось с нынешними оперативниками, от которых доводилось слышать жалобы на то, что, дескать, боевики «невербуемы», т. е. неуязвимы для их привлечения к сотрудничеству со спецслужбами? Боевики такие же люди из плоти и крови, не все из них до мозга костей идейные манекены. Многие вовлечены угрозами, на кого-то повлияли опасения за жизнь родных и близких, другие стали жертвами своего собственного невежества. Есть и такие, кого вовлекла в банды жажда кровной мести, до сих пор грубо недооценённая нашими правоохранителями в качестве мотива террористической деятельности. Как ведётся работа с теми участниками бандитского подполья, которые были взяты в плен и приговорены к тюремному заключению? Вопросов больше, чем ответов, которых мы практически и не слышим.

Опыт показывает, что почти все женщины-шахидки, использованные главарями подполья в качестве смертниц, были вдовами боевиков, ликвидированных в ходе боестолкновений с силами правопорядка. Неужели местным властям, структурам МВД, органам следствия так трудно установить за этой категорией населения особо плотный надзор в силу её социальной опасности? Существуют же браслеты, которые не ограничивают свободы человека, но позволяют держать его в поле зрения властей. Можно поставить вопрос об их периодической явке в органы власти для профилактических бесед. Есть и другие менее явные средства контроля за передвижением человека. Но создаётся впечатление, что прошлый опыт борьбы с банддвижением и терроризмом никого не интересует.

В нынешних новостных передачах из раза в раз повторяется однообразная формулировка: «В городе (посёлке) в доме №… была локализована группа боевиков, на предложение сдаться ответили огнём. Ответным огнём были уничтожены». Иногда вместо «уничтожены» употребляется слово «нейтрализованы», хотя смысл у двух слов разный. «Нейтрализованы» – значит лишены возможности оказывать сопротивление и взяты живыми в плен. Сколько раз твердили миру, что живой противник, взятый в плен, в сто раз важнее, чем убитый враг. Недаром пленного всегда называли «языком», он – кладезь информации и возможный инструмент для политической работы. Пленный Паулюс был находкой для нас, а Гитлер мечтал, чтобы Паулюс покончил самоубийством. Я не припоминаю случая, чтобы по нашему ТВ показали раскаявшегося боевика или пособника бандитам или разведчика, вернувшегося из опасной операции по внедрению в банду, которая ликвидирована благодаря его информации. А ведь стремиться-то надо именно к этому.

Мы ужасаемся огромному количеству, низкому профессиональному качеству и прожорливости российских чиновников, но вот министр финансов РФ Антон Силуянов, выступая в августе 2013 года на совещании в Пятигорске, сказал, что в республиках Северного Кавказа пропорциональное соотношение численности чиновников к населению ещё больше, а количество и качество персональных автомашин на одну чиновничью душу выше, чем в центральной России.

Сейчас бродят разные слухи о переменах на Северном Кавказе после зимней Олимпиады в Сочи. Говорят о полном провале миссии А. Хлопонина в качестве полномочного представителя президента РФ в Северо-Кавказском федеральном округе. Ставка на массированное вливание денег в республики Северного Кавказа, надежда на то, что там будут созданы новые рабочие места, зацветет индустрия туризма и отдыха, полностью провалилась. Ссылки на то, что питательной почвой для бандитского движения являются безработица и низкий уровень жизни местного населения, не выдерживают никакой критики. Среди многочисленных так называемых «гастарбайтеров» нет выходцев с Северного Кавказа. Рядовой труд не привлекает их как источник средств для жизни. А вот «стреляющих свадеб» с их участием сколько угодно.

Управление всем Северным Кавказом осуществляется в ручном режиме как из Кремля, так и на местном уровне. При всём этом, как признал президент В. Путин, отсутствует должная координация действий властей разных уровней. Одним словом, в регионе не действует никакая система, а господствует тейповый, клановый хаос, в котором основными бенефициарами являются авторитеты из числа местной официальной или подпольной элиты.

Когда-то, во времена Британской империи, у её хозяев было в ходу правило: «Не надо кормить народы имперских окраин рыбой, их надо научить самим ловить рыбу». Наша правящая элита не может научить наши окраинные народы «ловить рыбу», может быть, потому, что сама не умеет этого делать, а наличной рыбы становится всё меньше и меньше.

Николай Сергеевич ЛЕОНОВ