Архив:
Сегодня в нашей стране фактически заново набирает обороты процесс, который начал князь Владимир более тысячи лет назад. Несколько лет назад на Крещение мне удалось побывать на Святой земле.
Но, окунаясь в воды Иордана, шагая по Гефсиманскому саду, стоя в очереди к Гробу Господню и вглядываясь в гладь Галилейского озера, я думал о том, что же происходит у нас на родине. Какая духовная работа идёт в народе, который, несмотря ни на что, упорно ищет свой путь.
Что я при этом заметил?
Конечно, состав паломников из России по сравнению с девяностыми изменился. Раньше поклониться святыням в основном ехали люди глубоко верующие, хотя само паломничество было тогда явлением не сильно распространённым, и в тех местах не часто можно было услышать русскую речь. Те же, кто всё-таки приезжал, относились ко всему, что видели вокруг себя, с особым пиететом. Для них это было как путешествие на другую планету. Как откровение, что Христос реально существовал, а не является вымышленной фигурой: вот сад, где он находился, вот озеро, вот гроб…
Но прошло несколько лет, и поток туристов резко увеличился: для наших соотечественников настал период открытия мира. Сегодня достаточно просто понаблюдать, как по-разному ведут себя представители тех или иных народов на берегу Иордана. Католики пришли, вместе спели несколько песен, омочили в реке ноги. Крещёные корейцы ограничились общением с проповедником. И только русские надели специальные рубахи и уже под вечер стали купаться в холодной воде. В этом действе ощущалась какая-то истовость. Какое-то стремление. Видно было, как люди ищут веры. И чувство того, что народ находится в поиске чего-то важного, осталось для меня главным после этой поездки.
Сейчас мы видим, что и внутри России многие потянулись к святым местам. Очереди у прорубей на Крещение тоже растут с каждым годом. Несмотря на мороз, тысячи наших соотечественников с энтузиазмом окунаются в ледяную воду.
Что это: вера или просто мода?
Раньше всё было понятно: вера передавалась от отца к сыну, от деда к внуку. А потом эта связь времён прервалась на четыре поколения. Плюс усиленная пропаганда атеизма в советское время. Сам я в 1992 году, честно говоря, не знал толком, как правильно креститься.
Многие тогда смеялись над бывшими коммунистами, которые тоже потянулись в церковь. Мол, как же так: ещё недавно отрицали веру, называли её опиумом для народа, а тут вдруг прозрели. Но для кого-то это было не столько лукавство, сколько попытка найти опору в изменившемся мире. В конце концов, каждый идёт своим путем. И глупо было бы обвинять людей в том, что они чего-то ещё не знают.
Пусть сегодня очередной неофит покупает рядом с великой святыней украшенный бриллиантом крест паломника за 500 у. е. Но, может быть, завтра он поймёт, что дело не в стоимости крестика, висящего у тебя на шее, и не в том, где ты его купил. Однако, чтобы дойти даже до такого простого осознания, многим нужны своего рода костыли в виде простых и привычных вещей, знакомых обрядов.
Приобщение к традиции предков даёт людям необходимую духовную опору. Именно эта религия, сложившаяся за тысячи лет, наиболее соответствует нашему менталитету. И пытаться реформировать её в угоду меняющимся вкусам современников (а то и вовсе заменять чем-то другим) смерти подобно для народного сознания, которое только пробуждается на пути к Богу, к Святой Руси. Мы сравнительно недавно стали восстанавливать храмы. Только-только состоялось воссоединение Православных Церквей — Русской и Зарубежной. Да и нормальное взаимодействие РПЦ с государством наладилось лишь в последние годы.
Впрочем, сегодня взаимоотношения светской власти и духовенства нередко вызывают критику.
Справедливы ли такие упрёки?
Путешествуя по святым местам, я вспоминал равноапостольную Елену — мать римского императора Константина. В четвёртом веке она приехала в Иерусалим, точно установила, где разворачивались драматические события последних дней земной жизни Христа, и разыскала Крест Господень. Сын Елены, используя свои государственные полномочия, также приложил немало усилий для поддержки христианства.
То есть власть, когда она находится в толковых руках, способна сделать очень многое и в духовном плане.
Необоснованными кажутся и упрёки, которые раздаются в адрес Церкви по поводу её взаимодействия с государством. Мол, по закону они отделены друг от друга, а на деле — не разлей вода. Да и от кого мы чаще всего слышим нечто подобное? Не от тех ли самых людей, которые выступают за проведение гей-парадов в центре Москвы, но в штыки встречают введение в российских школах курса «Основ православной культуры»?
Наблюдая за этим яростным сопротивлением, ещё отчетливей осознаешь, что строительство национального государства не может проходить отдельно от поддержки Православия. Наши противники в отличие от многих из нас прекрасно понимают: имея духовную основу в виде православной веры, русские станут заметно сильнее, чем были в период утраты своих исконных ценностей. Более того, сегодня понятно, что и само возвращение к русскому взгляду на мир возможно именно через нашу традиционную религию.
Именно признание себя православными является важнейшей частью процесса нашей самоидентификации. (Не случайно, кстати, те же евреи определяют принадлежность к своему народу в первую очередь по религии.) Да и выделять русских исключительно по крови, к чему призывают крайние националисты, сегодня было бы занятием весьма затруднительным. Если не сказать, безсмысленным.
Поэтому возрождение православных традиций на пути создания национального государства едва ли можно переоценить. Это возвращение русских людей к Богу. Второе (и, хочется сказать, окончательное) Крещение Руси.
Александр Алексеевич ВОРОНЕЖСКИЙ