В конце весны мы с мужем впервые побывали в Крыму, в Алуште, и, конечно, зашли в музей И.Шмелёва. Ведь в этом году исполняется 140 лет со дня рождения Ивана Сергеевича Шмелёва и 20 лет единственному в мире его дому-музею.
При входе в музей нас встречает большой портрет писателя. В первом зале на столе стоит икона «Неупиваемая Чаша», портреты Пушкина, Достоевского, Гоголя и Чехова. В следующих комнатах — стенды с документами, книгами, фотографиями.
Рассказ «Неупиваемая Чаша» был написан Шмелёвым в Алуште 95 лет назад, а икону, по благословению митрополита Симферопольского и Крымского Лазаря, написал иконописец из Симферополя Владимир Логвинов по заказу одной почитательницы творчества Ивана Сергеевича в подарок музею. Читая рассказы Шмелёва, человек незаметно для себя вслед за автором идёт к Богу. Это путь всепрощающей любви.
Вернувшись в Москву, я стала жадно читать его, начиная с ранних произведений. Моя соседка-филолог сказала об Иване Сергеевиче: «Ах, какой язык!» А я добавлю: «Какая тонкая чувствующая душа, которой коснулся Дух Святой!»
Всё в нашей жизни промыслительно. Ещё в 1895 году, совершая свадебное путешествие на Валаам, Шмелёв заехал в Троице-Сергиеву Лавру. Старец Варнава Гефсиманский предсказал ему тогда: «Превознесёшься своим талантом».
Русский писатель с мировым именем, в силу политической обстановки, прожил последние 27 лет на чужбине, но духом своим был привязан к России. «Среди зарубежных русских писателей И.С.Шмелёв — самый русский, — отмечал поэт К.Бальмонт. — Ни на минуту в своём душевном горении он не перестаёт думать о России и мучиться её несчастьями».
Русский философ Иван Ильин, анализируя творчество И.Шмелёва, пишет: «Ко времени своего отъезда из России Шмелёв уже выносил и окончательно оформил свой творческий акт, в его душе сложился тот трагический упор, та волевая стойкость в страдании и созерцании чужих страданий («Солнце мёртвых», 1923), которая раз навсегда погасила в его творчестве опасность сентиментальности и раскрыла ему тот предмет, о коем он призван петь, мыслить и творить; он получил силу созерцать величайшие страдания человека; страдание неизбывно для человека; страдает всё живое… но осмыслены и освящены эти страдания только тогда, когда они ведут к Богу».
Незадолго до смерти сам Иван Сергеевич говорил: «Бог дал грешнику жизнь, и это обязывает. Хочу жить настоящим христианином и смогу это осуществить только в церковном быту».
24 июня 1950 года, в день именин старца Варнавы, некогда благословившего его «на путь», Шмелёв переезжает в расположенный неподалёку от Парижа русский монастырь Покрова Пресвятой Богородицы в Бюсси-ан-Отт. В тот же день сердечный приступ оборвал его жизнь. Монахиня матушка Феодосия, присутствовавшая при кончине Ивана Сергеевича, писала: «Мистика этой смерти поразила меня — человек приехал умереть у ног Царицы Небесной под Ее покровом». Очевиден Промысел Божий!
Ещё при жизни Иван Сергеевич написал завещание, в котором просил по возможности перевезти его прах и прах его жены в Россию. Спустя пятьдесят лет после смерти писателя его желание было исполнено, и прах перезахоронили в некрополе Донского монастыря рядом с могилой родных.
Марина Анатольевна ПАЛАТОВА