Было это в середине 90-х годов. На воскресные и праздничные службы мы всей семьёй ездили тогда в Хотьковский Покровский монастырь.
Это было время, когда после безпросветного безбожия и воинствующего атеизма у обычных, далёких от религии «советских» людей, не получивших никакого христианского воспитания, возникло глубокое осознание бытия и промысла Божия, твёрдое непоколебимое желание вернуться к своим духовным истокам, которыми жили их предки. Едва пропал страх преследования за веру, как буквально в какое-то по историческим меркам мгновение воцерковились тысячи и тысячи людей, многие крестились и венчались в пожилом возрасте.
Мне хочется рассказать об одном случае, который до сих пор вызывает у меня одновременно недоумение и восхищение, однако дать этому какую-либо оценку я не дерзаю. Итак, всё по порядку.
Помню, когда мы молились в храме, особенную радость доставляли те места в литургии, где все верующие пели «Символ веры» и «Отче наш». Пелись эти молитвы от всей души и порой во всю мощь голоса. Многие явно стремились проявить певческие способности, как это принято во время посещения гостей и дружеских застолий. В итоге каждый старался петь громче соседа или, во всяком случае, не отставать от других.
Однажды на литургии я ждал «Символ веры», чтобы, как обычно, с особым душевным подъёмом пропеть эту молитву вместе с другими прихожанами. В храме было довольно многолюдно — человек 200— 250. Когда все запели, неожиданно в общем хоре начал резко выделяться очень сильный и красивый женский голос. Я невольно перевёл взгляд в сторону удивительного голоса и увидел недалеко от себя скромно одетую, ничем не примечательную женщину невысокого роста лет тридцати. Прошло ещё несколько мгновений, и женщина уже пела так, что голоса других 200— 250 человек, среди которых был и я, потерялись, словно шум листвы во время грозы. Красота и мощь этого голоса были такими, что казалось, ими переполнялся весь храм. С молящимися случился некий шок. Петь было уже невозможно. К середине молитвы пела только одна эта женщина, а про диакона просто забыли. Некоторые плакали от умиления, слушая и внимая удивительной красоте и гармонии звуков и слов.
В следующий воскресный день я снова был в Хотьково. Перед службой осмотрелся. Как ни пытался быть сосредоточенным на молитву, сознание невольно бередила одна и та же смущающая мысль: «Придёт ли она снова?» И вот я облегчённо перевёл дыхание. Как и в прошлое воскресенье, женщина с удивительным голосом стояла примерно на том же месте. Как только запели «Символ веры», все взгляды сразу устремились к ней. Повторилось всё так, как и в прошлый раз. Почти никто не пел. И прихожане, и сёстры монастыря заворожённо слушали чудесную певунью. Даже монахини из здешнего хора не решались «состязаться» с ней, умилительно поглядывая в её сторону…
И вот снова воскресенье. Бороться с внутренней восторженностью было уже невозможно. Казалось, вот наконец-то я прочувствовал, понял ту небесную радость святых, которая ожидает на небесах избранных, предстоящих Богу вместе с ангелами… В то же время появился какой-то суеверный страх: вдруг в моей хотьковской идиллии что-то нарушится?
Перед началом службы обратил внимание, что на этот раз женщина была не одна. Рядом с ней стояла другая, уже в достаточно солидном возрасте. Возможно, это была её мать.
«Символ веры» они запели уже вместе. И как запели!
Сейчас, спустя почти 20 лет, вспоминая это событие, мне кажется, что всё-таки это были ангелы, принявшие скромный человеческий облик.
В тот день я даже не мог предположить, что это было последнее «выступление ангелов». Как нам потом рассказали, матушка игуменья вверенной ей властью «ангельское пение» запретила. По её поручению кто-то из сестёр подошёл к упомянутым певицам и передал просьбу настоятельницы, объясняя запрет тем, что они своим необычным пением смущают прихожан и насельниц монастыря и мешают молиться.
Потом мы всей семьёй достаточно долго ездили в упомянутый монастырь, но ни одной из этих певиц я больше не встречал.
Позднее я понял, что высокие духовные состояния − удел великих молитвенников. Мы же, грешные, неопытные в духовной жизни, легко можем впасть в какую-либо прелесть и даже душевно повредиться.
Эта история мне также напомнила рассказ святителя Игнатия Брянчанинова.
В своём сочинении «О прелести» он писал об одном монахе с Афона, который приезжал в Россию за сбором пожертвований. В холодное время года он ходил в одном подряснике, всегда был разгорячённым, и от него буквально исходил жар. Со слов этого монаха, когда он молился, видел различные видения и умилялся ими. Когда инок рассказал об этом святителю, владыка посоветовал ему молиться более сосредоточенно и избегать представлять себе какие-либо образы во время молитвы. Через некоторое время этот монах снова навестил владыку. Одет он уже был по сезону и с удивлением и благодарностью поведал святителю, что теперь с ним всё в порядке. Инок явно находился в духовной прелести.
Неожиданные поучительные события, случающиеся в жизни церковных людей, принято называть искушениями.
О них напоминает и Священное Писание: Если ты приступаешь служить Господу Богу, то приготовь душу твою к искушению (Сир. 2, 1).
Владимир Борисович ПАНКОВ