Как можно жить без Бога в том мире, который создал Бог? Как может человек вести себя не по-божески, когда он — создание Божие? Оказывается, может. И началось это бедствие тогда, когда, по своей великой гордыне, один из ангелов захотел уравняться с Богом и за это был низвергнут на землю. Но не вразумился.
И вот — был ангелом света, а стал служителем сатаны. Стал внушать людям мысль бороться со Всевышним. Учил жить только ради земных радостей, убеждал, что нет никакой вечной души, что произошёл человек от обезьяны и что главное в мире — это сам человек. А про Бога надо забыть.
И много раз люди пытались жить без Бога. Но теперь-то пора уже понять, что все наши несчастья именно отсюда. Ведь жизни без Бога никогда не получалось. Забывали Бога, заглушали голос Божий в себе — совесть, предавались нечестивой жизни, и тогда, как возмездие, приходил на землю потоп, лилась с неба горящая сера, извергались вулканы и заливали огненной лавой целые города. Попытались достичь небес, строили башню, но посрамил Господь строителей — упала башня, превратились камни её в пыль и увеличили пустыню. Только и всего. И как можно дерзать жить по человеческим понятиям, когда мы — Божие создание, когда главная цель краткой земной жизни — спасти свою душу, стремиться к Небесному престолу.
Господь любит нас — Своё создание. И особенно Он возлюбил Россию. В самые страшные для России времена Господь спасал её. Спасал по молитвам русских святых.
Чёрная туча воинов Ватикана надвинулась с Запада. И являются святому Александру Невскому первые русские святые Борис и Глеб. И понимает князь, что на битву с врагами Руси идёт и небесное воинство. Да, мало русского войска, силён враг, но воскликнул святой Александр, и голос его мы слышим доныне: «Не в силе Бог, а в правде».
Вот Мамаево нашествие. Огромнейшая чёрная туча надвинулась с востока. Молится в своей келье преподобный Сергий Радонежский, стоят с ним на молитве воины-монахи Пересвет и Ослябя. Приехал за благословением великий князь московский Димитрий, который вскоре получит имя Донского за победу на поле Куликовом. Победу эту вымолил у Царя Небесного святой Сергий.
Знаем мы и преподобного Иринарха, молитвенника за Святую Русь в Смутное время. Он сказал польско-литовским полководцам: «Уходите из России подобру-поздорову, а не то покроются ваши имена безславием и позором». Так и случилось.
И знаем мы этих спасителей Отечества, и молимся им, но, к стыду нашему, меньше знаем великого Тихона, преподобного, Калужского и Медынского чудотворца. А ведь ему Бог судил стать заступником Руси в тяжелейший пятнадцатый век, век созидания России, время окончательного освобождения от татаро-монгольского ига. По его молитвам сохранилось, крепло и созидалось наше Отечество.
ПО СВЯТОЙ РУСИ ШЁЛ МОНАХ
По Святой Руси шёл монах. Сколько дней и ночей шагал он по дорогам и просёлкам, как знать. Шёл и молился. И бог весть, почему именно в калужских пределах он почувствовал, что именно тут пройдёт оставшаяся ему земная жизнь.
Он свернул с тропы и, перекрестясь, вошёл в лес. Тихо шумели над ним вершины деревьев, шуршали под ногами высыхающие к осени травы. Стрекотала сорока, будто рассказывала всем, что появился в лесу новый житель. А он шёл и шёл. И уже сильно устал, и хотелось отдохнуть, но что-то торопило вперёд. К вечеру стало холодно, но молитва Иисусова грела сердце, а от сердца по всему телу расходилось тепло.
И вот — будто кто сказал ему с высоты: «Ты пришёл». Он стоял спиной к западу, лицом к пока ещё тёмному востоку. Внизу, впереди, текла тихая, спокойная река, отражавшая пожар заката. И монах умиротворённо вздохнул, снял с плеч холщовую котомочку, в которой умещалось всё его богатство: Священное Писание, Молитвослов, Служебник, Монашеское правило, кусок хлеба в тряпице, соль в берестяном туесочке. И — главное — Крест. Крест, которым благословили его на пустынножительство. А ещё маленький мешочек, который подарили на дорогу братья в Чудовом монастыре и сказали: «Посмотри, что в нём, когда придёшь на своё место». Так и сказали.
Монах стал думать о ночлеге. И тут, опять же, будто кто привёл его, он увидел высоченный, необхватный дуб, а в нём, около земли, огромное дупло, будто какая дверь. Причём открытая именно на восток.
— Слава милости Твоей, Господи, ко мне, грешному! — воскликнул монах.
Внутри было уютно, сухо. Он выскреб гнилушки, выстелил дно сухой травой, выложил книги. Укрепил Крест, иконы Спасителя и Божией Матери. Сходил к реке, умылся. С молитвой поел размоченный в воде хлебушек, вернулся к своему дому и встал на молитву. Закатный свет сменило лунное сияние.
Прочтя на память молитвы перед сном, перекрестил своё ложе и улёгся. И почувствовал себя совсем маленьким, будто мама склонилась над ним и пела колыбельную песню. Жива ли она сейчас, жив ли отец? Монах знал главное — у Бога нет смерти, и молился за родителей, как за живых. Снился далёкий Киев, Успенский собор, куда его привели совсем маленьким, а потом он ходил сам. Снился и Чудов монастырь в Кремле, где он проходил послушание и откуда ушёл в свой путь.
ВОСПОМИНАНИЯ
Господи Боже мой, это только представить, сколько прожил и пережил монах Тихон ко времени прихода сюда. Только представить! Вот Киев, вот его первые шаги в монашестве. Это было начало XV века. Киев тогда задавили униаты — сторонники папы Римского, всегдашнего врага Православия и Руси. В это время Патриарх Константинопольский возвёл в сан митрополита Всея Руси смоленского епископа Герасима. А Смоленск был в Литовском княжестве. Глава его князь Свидригайло заподозрил Герасима в измене и… заживо сжёг. В Византию отправился рязанский епископ Иона. Приплыл в Константинополь и узнал, что на Русскую митрополию уже назначен епископ Исидор. Этот Исидор представлял Россию на Флорентийском Соборе.
Русь Киевская сменялась Русью Владимирской, а Русь Владимирская отдавала первенство Руси Московской. Падал Константинополь, превращавшийся в Стамбул, возвышалась Москва. Латинской ересью заразились власти и духовенство Византии, и только Святая гора Афон выстояла в своих молитвах о сохранении Православия.
В пятнадцатом веке именно Русь спасла на земле Православие. Это было бы невозможно, если бы Русь была небольшой и слабой. Что сделало её сильной? Ответ один: вера в Бога. Если бы тогдашние княжества, часто немирные друг с другом, поклонялись разным богам, не бывать бы единой Руси.
Святитель Иона благословил Иоанна III на объединение русских земель вокруг Москвы. Тверские, ростовские, рязанские, ярославские земли приходили под руку князя московского. Русь становилась Россией.
Давние враги русских — ордынцы почувствовали усиление Москвы. Как будто забыли поле Куликово, Димитрия Донского и вновь возомнили, что Русь по-прежнему будет данницей и пленницей Орды, надо ей указать её место. Но Русь уже расправила плечи. Невиданное дело — Иоанн III на глазах у всех разорвал ханскую грамоту, швырнул её на пол княжеской палаты. Конечно, он отлично понимал, что за этим последует. Но уже не боялся, верил в свой народ, в своих воинов. В Божие заступничество.
Татары подступили к Москве, сожгли окрестности, пригороды и готовились к покорению Москвы. Тихон помнил, как стояли они неустанно на молитвах о спасении Москвы.
Вместе с монахами молился и митрополит Иона. Он слёзно просил старца Антония: «Сын мой, брат мой! Умоли Спасителя, Божию Матерь о защите православных». И тогда Антоний предсказал, что татары вскоре уйдут, а в Москве никто не погибнет, только он. И в самом деле, не успел он выйти на церковный двор, как вражеская стрела пронзила его. Но тут же татары, ощутив непонятный страх, бежали.
Вот тогда Тихон всем сердцем понял: главная сила в мире — у Господа, а наша главная надежда — сила молитвы. Тем более что жил он тогда в Чудовом монастыре. А этот монастырь основал митрополит Алексий — духовный отец князя московского Димитрия Донского в память о чуде исцеления Тайдуллы, жены хана Джанибека. И населил его учениками преподобного Сергия Радонежского. А они расходились по всей Руси, во все её пределы, повторяя подвиг апостолов Иисуса Христа, одушевляя языческие земли Словом Божиим. А уже таких, как монах Тихон, можно было считать внуками игумена Русской земли.
После утреннего правила отец Тихон стал обживать назначенное ему Богом место. Дивился красоте Божьего мира. Прямо не дуб Медынский, а дуб Мамврийский, думал он о своём жилище. Раскрыл мешочек, подаренный братьями Чудова монастыря. Мешочек тяжёленький. Тяжёленький от маленького топорика, а остальное было лёгким. Это были семена репы, редьки, лука, свёклы, моркови, капусты. Копнул острым сучком земельку — хороша, не даст пропасть, вырастит ему пропитание. Что-то посеет под зиму, что-то, даст Бог дожить, — весной.
И опять творил молитвы. День настал новый, а молитвы были всё те же. Те же, что творили апостолы, святые отцы, те, с которыми жили и умирали христиане. Это же только подумать — Сам Господь дал молитву Господню, разве не спасает она в лишениях, разве не согревает в морозы? А Иисусова молитва — это такой щит от вражьих стрел! И Богородичная молитва всё время живёт в сердце и сама собою возникает и спасительно звучит в трудные минуты.
ПЯТНАДЦАТЫЙ ВЕК
Вновь вспоминалась Москва, слово митрополита Ионы, когда он огласил своё послание и грамоту великого князя византийскому императору, которые говорили о решении Москвы поставить главой Русской митрополии русского епископа, создать Русскую автокефальную Церковь. Важно заметить, что письма не были отправлены, уже ничего почти не значил угасающий голос Константинополя. Именно в это время возвысилась молитва православная изо всех русских пределов, куда уходили окрепшие духовные чада преподобного Сергия, игумена Русской земли. И как же было не молиться, ибо только в вере православной могла спастись и сохраниться молодая Русь.
О, век пятнадцатый! Как много свершилось в тебе великих событий, современником которых был преподобный Тихон Калужский. 1423 год. Явление в России Годеновского Креста. Креста явно византийского, православного. Как он попал в Ярославские пределы, это можно объяснить только чудом Божиим. Истолкование старцев было единодушным: святость Византии переходит в Россию. И усилились надежды и чаяния русских на создание в Руси своей автокефальной Церкви. Чувствовалось что-то грозовое в ожидании событий. И — точно! 1438 год, Флорентийский Собор. Собравшиеся высказываются за подчинение всех христиан Ватикану. Только истинный адамант (алмаз) христианской веры Марк Эфесский говорит о губительном пути Ватикана. Русь на Соборе представлял митрополит Исидор. Он оказался предателем русских интересов. Вернулся в Москву важным кардиналом и возгласил на литургии имя папы Римского. Но где-где, а в России такое кощунство пройти не могло. Русские иерархи единодушно осуждают «Исидорово всё дело». Митрополита свергают, он бежит к любимому папе и окончательно принимает латинскую веру. Русские епископы понимают, что надеяться на Константинополь и нельзя, и уже просто вредно для веры Православной. Какого же митрополита после Флорентийского Собора могут папы утвердить?
Владимир Николаевич КРУПИН
(Продолжение следует.)