Жизнеописание Алексея Михайловича Ридигера – Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II (Продолжение)
БЛАЖЕННЫ МИРОТВОРЦЫ
Христос Спаситель заповедал девять блаженств: Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны плачущие, ибо они утешатся. Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю. Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся. Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят. Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими. Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас (Мф. 5, 3—12). Нищие духом это те, кто постоянно чувствует жажду духовного знания и просит о нём, как о милостыне. Смысл остальных блаженств объяснять не приходится. Итак, будучи нищими духом, плачущими, кроткими, хотящими правды, милостивыми, чистосердечными, миротворящими, гонимыми за правду, страдающими за Христа, мы можем искать Царства Небесного, утешения, наследства земли, насыщения правдой, помилования, возможности видеть Бога и стать Его детьми, получить награду на небесах. Святые и праведники носят в себе все девять блаженств. Но и они в большинстве своём могут назвать одно, наиболее свойственное.
Святейший Патриарх Алексий II всегда был миротворцем. И да наречется он сыном Божиим!
Видевший войну в детстве, он содрогался при мыслях о ней так, будто прошёл сквозь все её ужасы. И всю жизнь стремился примирять народы, учил их любить друг друга. Мирил эстонцев с русскими, будучи простым священником в шахтёрском городке Йыхви. А сделавшись одним из влиятельных русских архиереев, мирил с русскими весь мир. В годы, когда Кеннеди и Хрущёв поставили человечество на краю пропасти, стараниями таких, как он, люди не впали в пучину ядерной катастрофы. Да, в спасении была заслуга всего нашего народа, сумевшего ценой лишений создать мощный военный щит, о который побоялись разбиться враги. Но миротворчество тех, в руках у которых вместо щита и меча был крест, в не меньшей степени способствовало сохранению жизни на земле.
В 1975 году все мы, кто жил тогда, вздохнули спокойнее. В июле наш космический корабль «Союз» состыковался с американским «Аполлоном», знаменуя, что, по меньшей мере в ближайшие годы, войны быть не должно. И Русская Православная Церковь лишь благословляла такую стыковку двух сверхдержав. Вновь беря на себя грех. Ведь разве можно было благословлять встречу в небесах с языческим божеством?.. Только вообразить, как бы повёл себя в таком случае, ну, скажем, всё тот же протопоп Аввакум. Тут и гадать не приходится: произрёк бы троекратно анафему рабам Божиим Алексею и Валерию — космонавтам Леонову и Кубасову — за то, что те в космосе пристыковали свой «Союз» к американскому «Аполлону». Вспомнил бы случаи из житийной литературы. К примеру, про святого мученика Платона, от которого истязатели требовали лишь произнести три слова: «Велик бог Аполлон!», но тот отказался и был обезглавлен. Потом Аввакум бы проклял и русских архиереев, не последовавших его примеру.
В 1856 году Московский митрополит Филарет (Дроздов) отказался освящать заново отстроенный Большой театр, потому что его портик украсила квадрига, управляемая Аполлоном. Но то было лишь открытие театра, а здесь, в 1975 году, стыковка с «Аполлоном» давала какую-то, пусть недолгую, надежду на мир. И архипастыри не разражались гневными проклятиями. Хорошо ещё, что наш аппарат назывался «Союз», а не «Марс», не «Юпитер», не «Перун».
В тот год Таллинский митрополит Алексий много времени и сил отдавал работе по созданию структуры, призванной наладить широкие контакты с русскими, проживающими за границей. С 1955 года уже существовал Комитет по возвращению на Родину. Он был создан в Берлине по инициативе граждан СССР, бывших узников фашистских лагерей, на основе указа Президиума Верховного Совета СССР «Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны 1941—1945 гг.». В 1959 году эта организация стала именоваться Комитетом за возвращение на Родину и развитие культурных связей с соотечественниками. Издавалась газета «За возвращение на Родину», в 1960 году переименованная в «Голос Родины». В 1963 году ВЦСПС, Советский комитет защиты мира, Советский комитет ветеранов войны и другие организации совместно создали в Москве Советский комитет по культурным связям с соотечественниками за рубежом, а комитет в Берлине был преобразован в представительство Советского комитета в ГДР. За двадцать лет работы было немало сделано для репатриации русских в Россию, и всё же подавляющее большинство наших соотечественников за рубежом с огромным недоверием относились к комитету, в котором в основном трудились сотрудники КГБ. Необходимо было создать новую структуру, способную вызвать больше доверия. Вот почему власти обратились за помощью к деятелям Церкви. Разумеется, и в новой структуре были задействованы «люди в штатском», как без этого? — но уже в меньшей степени и гораздо более завуалированно. Вперёд выставлялись представители культуры, науки, искусства и религии. Митрополит Алексий являлся одним из главных учредителей, а исследователи Кристофер Эндрю и Василий Митрохин и вовсе называют его как непосредственного создателя общества «Родина». 15 декабря 1975 года состоялась учредительная конференция, председателем избрали академика Всеволода Николаевича Столетова. Владыка Алексий вошёл в состав президиума, а затем исполкома.
В отличие от Советского комитета по культурным связям с соотечественниками за рубежом обществу «Родина» удалось довольно быстро наладить дружеские связи с эмигрантскими организациями, был составлен алфавитный список почти всех эмигрантов, подсчитано их количество — сотни тысяч имён. Сначала переписка велась только с организациями, но постепенно члены «Родины» стали переписываться и с отдельными эмигрантами. Благодаря качественно новому составу исполкома с «Родиной» охотно работали многие заметные фигуры российской зарубежной диаспоры. Например, сын Александра Бенуа Николай, в то время работавший в Милане директором постановочной части театра «Ла Скала», переписываясь с митрополитом Алексием, согласился приезжать в СССР и оформлять спектакли в Большом театре. Такие же контакты удалось наладить с родственниками художника Юрия Анненкова, детьми Шаляпина, Рериха и многих других.
В 1976 году за многолетнюю миротворческую деятельность митрополит Таллинский и Эстонский удостоился медали Всемирного совета мира, тогда ещё весьма авторитетной организации со штаб-квартирой в Хельсинки и возглавляемой индийским журналистом Ромешом Чандрой.
Рождественские праздники 1977 года омрачили три взрыва в Москве. Армянские террористы Затикян, Степанян и Багдасарян привели в действие взрывные устройства в вагоне метро на перегоне между станциями «Измайловская» и «Первомайская», в магазине на Большой Лубянке (тогда — улица Дзержинского) и в мусорной урне на Никольской (тогда — улица 25 Октября). Погибли семь человек, пострадали около сорока. Так, убивая и калеча ни в чём не повинных граждан, негодяи боролись, по словам их вожака Затикяна, «за свободу Армении от жидороссийской империи».
Но в то время ещё не говорили об угрозе мирового терроризма. Миротворцы, коих стали именовать «людьми доброй воли», боролись за мир во всём мире. Через неделю после московских взрывов в Кремлёвском Дворце съездов прошёл Всемирный конгресс миролюбивых сил, съехались делегаты из ста пятнадцати стран. Одним из них был и митрополит Таллинский Алексий (Ридигер).
Меж тем в конце 1977 года исполнилось шестьдесят лет со дня восстановления Патриаршества. Как и десять лет назад, торжественные празднования этого события оказались перенесены на следующий год, дабы не «путаться под ногами» у главного праздника советской державы — шестидесятилетия «Великого Октября». Да и для Церкви это было удобно, ведь если бы празднования совпадали, приходилось бы в свои выступления постоянно добавлять что-то типа: «Радостно отмечать годовщину восстановления Патриаршества вместе с такой же годовщиной Великой Октябрьской социалисти…» — слова бы в горле застревали! А так 25 мая 1978 года после благодарственного молебна в московском сокольническом храме Воскресения Христова Святейший Патриарх Пимен в своём торжественном слове ни разу не произнёс ничего советского, начав выступление так:
— Христос воскресе! Ныне мы молитвой Пресвятой Владычице нашей Богородице пред чтимым Ее образом, именуемым «Иверская», полагаем начало празднованию шестидесятилетия восстановления Московского Патриаршего престола. Это событие имело место на Поместном Соборе Русской Православной Церкви в Москве 4 ноября старого стиля 1917 года. Оно положило конец почти двухсотлетнему так называемому Синодальному периоду в жизни Российской Церкви и знаменовало возвращение к древней канонической форме церковного управления, о которой говорит 34-е Апостольское правило: «Епископам всякого народа подобает знать первого из них и признавать его как главу…»
26 мая митрополит Алексий в присутствии Патриарха Пимена возглавил панихиду у гробницы Патриарха Тихона в Донском монастыре. Затем были отслужены панихиды у гробниц Патриархов Сергия в Елоховском соборе и Алексия в Троице-Сергиевой Лавре.
28 мая состоялось торжественное заседание. В президиуме восседали девять человек — Патриарх, митрополит Ленинградский и экзарх всея Европы Никодим, митрополиты Киевский и Галицкий филарет, Крутицкий и Коломенский Ювеналий, Таллинский и Эстонский Алексий, Минский и Белорусский Антоний, архиепископы Харьковский и Богодуховский Никодим и Ташкентский и Среднеазиатский Варфоломей, а также единственное лицо недуховного звания — председатель Совета по делам религий при Совете Министров СССР Владимир Алексеевич Куроедов. Здесь уже пришлось упоминать про «Великую Октябрьскую», говорить о том, что «Святейший Патриарх Тихон со временем понял значение происшедших в стране исторических перемен». Но сия дань кесарю была уже не столь велика, как в хрущёвские и сталинские времена.
По заказу Патриарха Пимена и при содействии управляющего делами Московской Патриархии Алексия (Ридигера) был даже снят документальный фильм «60 лет восстановленного Патриаршества», замечательная, глубокая и проникновенная работа выдающегося советского и российского режиссёра-документалиста Бориса Леонидовича Карпова. За десять лет до того он же снял фильм «Русская Православная Церковь сегодня». Примечательно, что в его фильме 1978 года звучат речи предстоятелей Церкви, а доклад Куроедова лишь упоминается. «Сокровища православной церковной культуры в наше время становятся общенациональным достоянием», — звучало в конце фильма Карпова.
Начало осени того года оказалось омрачено смертью одного из ярчайших представителей высшего российского духовенства. Не вполне приятными были и сами обстоятельства кончины.
5 сентября на приёме в Ватикане или, как сразу стали злословить, «у ног папы Римского», умер митрополит Никодим (Ротов). Обычно в таких случаях принято говорить: «Сгорел на работе». В отношении владыки Никодима это вполне применимо. Этот грузный человек, страдающий тяжким сердечным недугом, в буквальном смысле слова горел, как пылкая свеча, не жалея себя. Будучи далеко не старым, он в течение шести лет перенёс пять инфарктов, но не желал беречься. Архиепископ Брюссельский и Бельгийский Василий (Кривошеин) писал: «О том, что митрополит Никодим может внезапно умереть в любой момент, было известно уже давно. Об этом меня предупреждали близкие ему люди в Ленинграде в 1974 году, указывая при этом, что он себя не бережёт, служит ежедневно литургию, хотя и по сокращённому типикону, чрезмерно работает. Архиепископ Кирилл (Гундяев) за несколько месяцев до его смерти говорил мне в Брюсселе: "Если бы митрополит Никодим слушался врачей и берёг себя, он мог бы прожить хоть до ста лет. Но он этого не делает и может каждый день умереть". Тем не менее его внезапная смерть, настигшая его в Риме, поразила нас всех. Не только потому, что мы привыкли, что он после всех своих инфарктов поправляется, но ещё больше от скорбной обстановки, в которой она произошла. Это случилось в Ватикане, в присутствии Папы, вдали от своей епархии и вообще от православных. Конечно, всякая смерть есть тайна Божия, и является дерзновением судить, почему она случается в тот или иной момент и что она означает, но лично я (и, думаю, большинство православных) восприняли её как знамение Божие. Может быть, даже как вмешательство Божие, как неодобрение той спешки и увлечения, с которыми проводилось митрополитом дело сближения с Римом. Все его поездки на поклон к Папе, причащения католиков и даже сослужения с ними, и всё это в атмосфере одновременно скрытости и демонстративности. Правы мы были или не правы — один Бог это может знать. Но таково было наше непосредственное подавляющее православное переживание. Меня всё это наполняло скорбью, тем более что я так долго знал покойного, общался с ним, любил его и ценил его труды на благо Церкви».
В годовщину восьмидесятилетия со дня рождения митрополита Никодима Святейший Патриарх Кирилл, совершив литию на его могиле, произнёс: «Тот факт, что приснопамятный митрополит Никодим скончался на сорок восьмом году жизни от шестого инфаркта, лучше всего свидетельствует о том, что он всецело посвятил свою жизнь служению Церкви, ничего не оставляя для себя. Если бы он жил по-другому, то, возможно, годы жизни митрополита Никодима были бы более продолжительными. Про владыку говорили, что он "сгорает", исполняя своё служение. Когда ему говорили об этом откровенно, он всегда с улыбкой отвечал: "Лучше гореть, чем тлеть". Никакие аргументы не могли остановить его стремление вперёд, его пламенный порыв служить Богу и людям.
Доныне ясно различим и значим след, оставленный им. В те времена, когда по стране бушевали хрущёвские гонения на веру Христову, он заложил основу того епископата, который в настоящее время является ядром, сердцевиной иерархии Русской Православной Церкви. И потому мы не вправе рассматривать нынешний период новейшей истории нашей Церкви в отрыве от деяний, вклада и самой личности владыки Никодима. Ибо значительную роль в жизни Русского Православия наших дней играют те люди, которых владыка Никодим в своё время благословил и поставил на путь иерархического служения. И первым среди таких людей мы должны вспомнить Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II».
Председатель отдела внешних церковных связей митрополит Волоколамский Иларион так оценил значение деятельности владыки Никодима: «По сути, он играл решающую роль в определении позиции нашей Церкви по отношению к государству, которое при Хрущёве организовало очередную волну гонений на Церковь. Митрополит Никодим всей мощью своего интеллекта и церковного сознания встал на защиту Церкви… Ему удалось создать целую систему защиты вокруг Церкви и, используя опять же внешний фактор — вовлечённость Церкви в международную жизнь, межхристианский диалог, — создать такие условия, чтобы в эпоху гонений она не только не умерла, но ещё и продолжала развиваться».
А вот антиникодимовское мнение одного из современных церковных публицистов протоиерея Димитрия Назарова: «Некоторые современные церковные историки-подхалимы, которые пишут об этом периоде, пытаются представить сотрудничество митрополита Никодима (Ротова) с Хрущёвым в безоблачном стиле нынешнего сотрудничества "чекистов-патриотов" с патриотически настроенной церковной иерархией, с лёгким грустным налётом либерализма и "общечеловеческих ценностей". Это является, мягко говоря, грубой псевдоисторической аберрацией».
Патриарх Кирилл отвечает на подобные высказывания: «…порой в маргинальных околоцерковных кругах светлую память владыки Никодима пытаются превратить в предмет пререканий, ставя великому святителю в упрёк и экуменизм, и миротворчество, которые в крайне опасных для бытия нашей Церкви исторических обстоятельствах сыграли роль якоря спасения.
Не будем говорить об этих злоречивых критиках — они не знают или не понимают ни историю Церкви, о благе которой якобы пекутся, ни историю страны, патриотами которой пытаются себя выказать. Убеждён, что эти люди в отличие от владыки Никодима не совершили никакого жизненного подвига во благо Церкви и Отечества и ничем ради них не пожертвовали».
А вот ещё одно примечательное высказывание митрополита Илариона: «Похоже, что единственная вина покойного архипастыря перед теми, кто ныне хулит его имя за гробом, — перед всеми этими усердными не по разуму пленниками абстрактных представлений и голых схем, — состоит в том, что он отверг предлагавшуюся ему роль благочестивого могильщика своей Церкви и встал на путь её деятельной и изобретательной защиты, преуспев в этом. И если бы не поразительная прозорливость, если бы не великая духовная интуиция, если бы не самоотверженное служение своей Церкви святителя Божия, то очень может быть, что 1000-летие Крещения Руси остатки православных в СССР праздновали бы в самоновейших катакомбах, а чуть позже, во времена горбачёвской перестройки и ельцинской вольницы, и вовсе некому было бы противостать на пути нашествия "двунадесяти языков" иноземных проповедников в бывшую Святую Русь…»
Да, перед ними, архипастырями шестидесятых годов, как не раз случалось в истории Церкви, было два пути. Первый: строго и твёрдо стоять против врагов, испить чашу страданий, сделать Церковь Христову мученицей и тем самым дать ей исчезнуть, приблизив Апокалипсис. Возможно, мир в таком случае скатился бы к ядерной войне и тоже погиб следом за Церковью Христовой. Кончилась бы его история. Прекрасный путь! Всё встало бы на свои места — праведники получили Небо, грешники — ад. Второй путь: смириться пред врагами, пойти на какие-то уступки, войти в контакт с инославными, спасти Церковь и мир. Это путь миротворчества. В первом случае — блаженство обретения Царства Небесного, во втором — блаженство наречения сынами Божиими. Никодим, Алексий, Ювеналий и иже с ними выбрали второй путь, не побоялись и участия в экуменическом движении, более суровое отношение к которому Святейший Патриарх Алексий II выскажет лишь в 2000 году, когда исчезнет необходимость этого временного компромисса.
Разными способами боролся владыка Никодим за сохранение святынь православного мира. К примеру, епископ Сан-Францисский и Западно-Американский Православной Церкви в Америке Василий (Родзянко) вспоминал, как в начале шестидесятых годов митрополит Никодим приехал к нему прямо на лондонскую квартиру и попросил лечь на пол, чтобы неусыпные чекисты не могли через оконное стекло записать разговор. И так, лёжа на полу, он шёпотом сообщил, что в СССР хотят закрыть Почаевскую Лавру, просил на «Голосе Америки» и на Би-би-си бить в колокол, дабы воспрепятствовать такому кощунству. Владыка Василий организовал целую кампанию, и Почаевская Лавра была спасена. И таких примеров в жизни митрополита Никодима было множество.
Хоронили владыку на Никольском кладбище Александро-Невской Лавры в Петербурге, тогда ещё Ленинграде. На отпевании Патриарх Пимен в своей речи сказал:
— Умолкли уста проповедника и архипастыря, глашатая единства всех христиан, последовательного защитника мира на Земле; закрылись глаза дальновидного иерарха и церковного деятеля; остановилось сердце, любящее Бога, Церковь Божию и венец творения — человека; не внемлют уши, чутко внимавшие запросам возлюбленной паствы.
23 февраля 1979 года митрополиту Таллинскому и всея Эстонии Алексию исполнилось пятьдесят лет. Поздравить его в Таллин приехали четыре митрополита, шесть архиепископов и один епископ. Накануне он был удостоен высокой награды — церковного ордена преподобного Сергия Радонежского I степени. Особенно приятно было то, что сей орден учредили совсем недавно, пару месяцев тому назад. Орденом награждались иерархи, имеющие церковные и миротворческие заслуги.
22 февраля в Александро-Невском соборе при стечении высшего духовенства митрополит Алексий совершил Божественную литургию, после чего повёз гостей в свою любимую Пюхтицу и уже там встречал и праздновал свой юбилей, о чём свидетельствуют его собственноручные записи: «23 февраля. Литургия и молебен, 3 митр., 4 архиеп.», «24 февраля. Всенощная с акафистом, 2 митроп., 4 арх., 1 еп.», «25 февраля. Литургия и молебен,
2 митр., 4 архиеп., 1 еп.».
В октябре он отправился на остров Крит, где на VIII Генеральной ассамблее Конгресса Европейских Церквей был основным докладчиком на тему «В силе Святого Духа — служить миру». 22 ноября указом Президиума Верховного Совета СССР за вклад в миротворческую деятельность митрополит Алексий (Ридигер) был награждён советским правительственным орденом Дружбы Народов.
Разрядка международной напряжённости, о которой постоянно твердили в семидесятые годы, казалась прочной и с каждым годом набирающей обороты, но вдруг всё в одночасье рухнуло в декабре 1979 года с принятием решения о вводе войск в Афганистан. 27 декабря группа спецназовцев «Альфа» штурмовала дворец Амина, прикончила афганского президента Амина и передала власть в руки Бабрака Кармаля. Началась война, итогом которой, сколь сие ни парадоксально, станет падение СССР. Сразу после новогодних праздников США взяли курс на сворачивание всех мирных договоров, а президент Картер поспешил объявить о бойкоте Олимпийских игр в Москве. Академик и нобелевский лауреат, создатель советской водородной бомбы Андрей Дмитриевич Сахаров стал выступать с антиправительственными заявлениями. 22 января он был арестован, лишён всех наград и званий и выселен из Москвы в Нижний Новгород, тогдашний «условно закрытый» город Горький, под надзор КГБ. А за неделю до этого произошёл арест священнослужителя, впервые за многие годы после Хрущёва. За публикацию проповедей в зарубежной печати подвергся аресту протоиерей подмосковного храма Смоленско-Гребневской иконы Божией Матери отец Димитрий Дудко. Через полгода он выступит по телевидению с покаянной речью, и его отпустят, но сам факт этого ареста станет тревожным звонком: вполне могут наступить прежние времена!
В тот олимпийский год митрополит Алексий гораздо меньше времени провёл в своей епархии, больше ездил по стране и миру. В своих записках он отметил, что в Таллинской епархии им было проведено 60 богослужений, а за её пределами — 59. Рождественские службы он провёл в Таллине и Пюхтице, затем был в Москве, служил в Елоховском, снова вернулся в Таллин, опять поехал в Москву. Таллин, Кохтла-Ярве, Пюхтица, Тверь, Вена, Москва, Минск, Тула, Троице-Сергиева Лавра, Хельсинки, Новый Валаам…
Во время Олимпийских игр он находился в Москве, служил в храмах столицы и Троице-Сергиевой Лавры. В октябре на V Всесоюзной конференции Общества советско-индийской дружбы был избран его вице-президентом и занимал пост до 1989 года. А в ноябре во главе делегации паломников митрополит Алексий отправился на Афон…
Святую Гору греки редко называют Афоном. И тому есть причина. Согласно языческой мифологии, богиня земли Гея огорчилась, когда её сыновей, шестерых титанов, заключили в тартар, и нарожала во зло богам гигантов, которые принялись штурмовать Олимп, развернув против олимпийских богов агрессию, вылившуюся в знаменитую гигантомахию — войну гигантов против богов. Одним из таких гигантов был Афон, швырявший в богов Олимпа огромные камни. По преданию, камень, брошенный им в Посейдона, не попал в цель, а остался на берегу, и из него получилась гора Афон. Согласно другому преданию, гора является могильным холмом, насыпанным над телом убитого гиганта Афона. Так или иначе, но название связано с язычеством, и потому православные греки предпочитают название Агион Орос — Святая Гора. Могли бы и мы так же называть. И красиво звучит, и даже в слове «Орос» есть что-то от России. Но сложившуюся веками традицию уже не переделать, и слово «Афон» для нас — нечто сердечное, душевное, тёплое и святое. К тому же есть у нас и Новый Афон, и Валаам мы именуем Северным Афоном.
В 676 году император Константин Погонат передал весь полуостров в вечную собственность населяющим его монахам. С той поры и существует это удивительное монашеское государство. Первые русские иноки поселились там в XI веке, основав скит Богородицы, который греки именуют Ксилургу, что значит сколоченный из дерева. Основоположник русского монашества преподобный Антоний Печерский принимал постриг в монастыре Эсфигмен.
В 1169 году появилась и первая русская обитель, которую так и назвали — Русик. Именно в ней принял постриг главный святитель Сербии, её первый архиепископ Савва, выбросив из окна башни свёрток со своей мирской одежды, который упал к ногам его отца Стефана, не желавшего, чтобы сын становился монахом.
К XVII веку наше присутствие на Афоне было уже весьма заметно, а Русик занимал в афонском диптихе пятое место. Но затем монастырь был разорён, причём греками, которых русские монахи обличили в некоем беззаконии. В XVIII веке всё афонское монашество переживало упадок, вызванный ужесточением турецкого господства в Греции. Русик перешёл в руки греков, которые затем переселились к морю, где основали Новый Русик или монастырь Святого Пантелеимона.
В XIX веке русские монахи вновь стали селиться на Святой Горе, а в самой России даже родилась некая модная идея, что, если хочешь спасения, его нужно только там и искать. Против этого ополчились такие столпы Православия, как преподобный Серафим Саровский и святитель Филарет (Дроздов). Игумен Николо-Барковской пустыни Георгий, бывший гостинник Саровской пустыни, вспоминал: «Многие являлись к отцу Серафиму просить благословение удалиться для спасения души на Афон, но старец никому благословения не давал, говоря, что там очень трудно, невыносимо скучно. Спасаться, по его мнению, всего удобнее в Православной России». А митрополит Филарет высказывался ещё строже: «О поддержании афонских монастырей забота едва ли нужна и не обещает пользы. Сии монастыри много выносят из России денег посредством своих сборщиков… И то, что русские идут на Афон иногда не по правильным побуждениям (как, например, потому, что там скорее можно получить монашество и священство) и влекут туда русские капиталы на покупку келий и скитов и на своё содержание, не заслуживает поощрения».
Тем не менее близкий друг святителя Филарета Андрей Николаевич Муравьёв много сделал для возрождения русского присутствия на Святой Горе, и в честь его небесного покровителя был наименован появившийся на месте келии преподобного Антония Великого могучий Андреевский русский скит, в котором во второй половине XIX столетия проживало ни много ни мало — триста иноков из России!
В 1875 году полностью русским стал и Новый Русик, Свято-Пантелеимонов монастырь. Процветали Ильинский и Андреевский скиты, по сути дела, монастыри, только греки не соглашались придать им монастырский статус. В 1896 году русские старцы-келиоты основали «Братство русских обителей (келий)». Но великая смута века ХХ коснулась и Святой Горы. В русских обителях распространилось имяславие, догматическое учение, утверждающее, что «Имя Божие есть Сам Бог». В 1913 году греческие и русские архиереи совместно осудили имяславие как ересь, а его сторонников, выдворив с Афона, вернули в Россию. А вскоре ещё большая часть иноков, в связи с начавшейся Первой мировой войной, была призвана в действующую армию. Так началось резкое истощение русского присутствия на Афоне. После 1917 года греческие власти запретили въезд русских на Святую Гору, причём как граждан СССР, так и представителей эмиграции. Исключения были крайне редкими. Так, в 1925 году на Афоне поселился бывший белогвардеец Всеволод Александрович Кривошеин. Здесь он принял монашество под именем Василий, как учёный-патролог проделал множество трудов, изучая афонские архивы, и прожил на Святой Горе до 1947 года. Затем жил в Англии, перешёл под юрисдикцию Московского Патриархата и в 1960 году стал архиепископом Брюссельским и Бельгийским. Участвуя в работе всевозможных международных организаций, владыка Василий много сотрудничал с митрополитом Таллинским Алексием.
Если в 1913 году на Афоне находилось двенадцать тысяч русских, то к 1965 году здесь оставалось шестьдесят два русских монаха, в большинстве уже весьма дряхлые старцы. Первым, кто в России обратил внимание на то, что скоро Святая Гора перестанет быть в том числе и нашей святыней, был митрополит Никодим (Ротов), в связи с чем его и по сей день с благодарностью поминают русские афонские монахи. В 1959 году, ещё будучи архимандритом, Никодим впервые прибыл на Агион Орос и после этого стал добиваться отправки на Афон молодых русских иноков. В 1962 году сюда прибыла первая официальная делегация из СССР во главе с архиепископом Никодимом и архимандритом Питиримом (Нечаевым). Их встречал схиигумен Илиан (Сорокин).
Александр Юрьевич СЕГЕНЬ
(Продолжение следует.)