2 августа 1733 года, 280 лет назад родился князь Михаил Михайлович Щербатов – камергер, сенатор, писатель, публицист и историограф
Князь Михаил Михайлович Щербатов родился в Москве. Он был сыном богатых родителей, которые принадлежали к древнейшим и знатнейшим семьям нашей аристократии, а потому получил наилучшее по тем временам образование: кроме обязательного французского языка, Щербатов знал немецкий и итальянский; изучал философию, историю, мифологию, литературу; увлекался вопросами политическими, экономическими, финансовыми; был сведущ в естествознании и медицине.
В раннем детстве он был записан в гвардейский Семёновский полк, а в 1756 году произведён в прапорщики. Вышел в отставку сразу после манифеста «О вольности дворянства» в чине капитана. В конце 60-х гг. работал в Комиссии по составлению нового Уложения и выдвинулся как лидер оппозиционного правительству родовитого дворянства. В 1771 году сделан герольдмейстером и в эти годы разбирал по поручению Екатерины II бумаги Петра Великого. Императрица, принимая важное решение, всегда говорила: поглядите, а не было ли что-то на этот счёт у Петра Алексеевича? И, как правило, было, хотя бы в набросках. В 1779 году Щербатов был назначен сенатором. Около 1788 года вышел в отставку в чине действительного тайного советника и погрузился в свои любимые занятия.
В «Истории Российской от древнейших времён» (он довёл её до 1610 года) князь подчёркивал роль феодальной аристократии, сводя исторический прогресс к уровню знаний, наук и разума отдельных личностей. В то же время труд Щербатова насыщен большим количеством актовых, летописных и прочих источников. Щербатовым были найдены и опубликованы некоторые ценные памятники, в том числе «Царственная книга», «Летопись о многих мятежах», «Журнал Петра Великого» и др. До самой своей смерти Щербатов продолжал интересоваться политическими, философскими и экономическими вопросами, излагая свои взгляды в ряде статей.
Самая знаменитая из них — публицистическая: «О повреждении нравов в России». Главная идея сочинения: самодержавие, граничащее с деспотизмом, порождает всеобщее пренебрежение к закону, способствует падению нравственности и забвению законов Божиих.
Буквально с первых же строк своей работы автор обозначает современные нравственные и государственные проблемы отечества: «Гражданские узаконении презираемы стали, судии во всяких делах желают получить себе прибыток, несть дружбы и браку, ибо каждый жертвует другом для пользы своя, несть верности к государю и несть твёрдости духу». И тут же автор обозначает главную страсть, которая, несомненно, ответственна за повреждение нравов, — сластолюбие. «Ибо оно рождает разные стремительныя хотения, а дабы достигнуть до удовольствия оных, часто человек ничего не щадит». Ибо человек, подверженный сластолюбию, мало помышляет о законе Божием и ещё меньше о законе государственном.
Как это современно звучит — «стремительные хотения»! Мы ведь это видим сегодня особенно остро: все, присосавшиеся к общенародным богатствам, приходящие на государственные посты, стремятся хапнуть сразу и как можно больше. Их хищения — на уровне бюджета какой-нибудь небольшой европейской страны. Какие там «привилегии партноменклатуры» — тут воровство общероссийского масштаба! Это уже не повреждение нравов, а полное их попрание.
Идеализируя допетровское время, правление самого Петра I Щербатов описывает противоречиво: Пётр внёс в российский уклад великое множество нововведений. Стремясь поднять страну и искоренить грубость нравов, Пётр доходил до жестокости. Насмотревшись обычаев чужестранных народов, государь вводил новые порядки и в религиозной сфере. Именно при Петре роскошь стала рассматриваться как обычное явление. И при этом хоть сам государь был прост, но всё же «желал, чтобы его подданные имели великолепие».
В завершение Щербатов предаётся мечтам (по-другому назвать это трудно) об идеальном государе: «Искренно привязанного к закону Божию, строгого наблюдателя правосудия, умеренного в пышности царского престола, награждающего добродетель и ненавидящего пороки, показующего пример трудолюбия и снисхождения на советы умных людей, твёрд в предприятиях, но без упрямства, мягкосерд и постоянен в дружбе, показующего пример собою своим домашним согласием с своей супругою и гонящего любострастии».
Дождётся ли Россия такого правителя? Сказать трудно. Пока же князь-просветитель напоминает нам о том, что в России, пока она остаётся русским, а значит, общинным государством, где жажда справедливости сильнее стремления к сластолюбию, очень многое зависит от правителя, от его личного примера и политической воли, как не выражались в те времена.
Александр Александрович КАДАШЕВСКИЙ