Решились мы с женой на двухдневную автомобильную поездку: Кашин — Калязин — Углич. За Сергиевым Посадом свернули на шоссе в направлении Калязина, которое сразу после въезда в Тверскую область стало напоминать фронтовую дорогу, разбитую тяжёлой гусеничной техникой. Похоже, со времени её строительства в 60-х так и не было ни одного ремонта, даже заплаточного.
Кашин и Калязин — старинные русские городки со славным прошлым и незавидным настоящим. Кашин знаменит своей целебной водой, а ещё там находятся святые мощи преподобной великой княгини Анны Кашинской. Калязин (вернее, то, что от него осталось, т.к. две трети города затоплено) — торчащей из воды колокольней разобранного Никольского собора и мощами преподобного Макария Калязинского. По вере и по молитвам святых Господь даёт исцеление страждущим.
О былом достатке этих исконно русских мест говорят православные храмы. Чудом уцелевшие в безбожное лихолетье а сегодня возвращённые Православной Церкви, стоят они, по-прежнему величественные, словно былинные богатыри, израненные, но не сломленные духом. Правительство средств на их восстановление, разумеется, не выделяет (ведь у нас Церковь отделена от государства), поэтому реставрация ведётся неспешно, силами энтузиастов на пожертвования местных нищих приходских бабушек, да иногда заезжий турист что-то опустит в церковный ящик.
Городские дороги представляют собой старый потрескавшийся асфальт, утыканный глубокими воронками, поэтому езда по ним больше напоминает фигурное вождение. Местные жители относятся к этому без каких-либо эмоций, поскольку других дорог на их памяти и не было.
Если в больших городах приходская жизнь кипит, в глубинке, скорее, теплится. «Увы», потому что обеднела ныне земля наша на святых подвижников. Не сыскать сейчас новых Серафимов Саровских и Амвросиев Оптинских на российских просторах. Братия возрождаемых монастырей — в основном бывшие жители больших городов с высшим образованием и даже степенями, разбавленные иными социальными группами. Ну действительно, какие сейчас подвижники? Должно пройти время, ведь и обмороженная яблоня сразу плодоносить не начнёт. Отойти ей надо, сил набраться, соков.
Дорога из Калязина на Углич такая же фронтовая-разбитая, разве что вместо табличек «Проверено, мин нет» висят дорожные знаки и указатели. Углич приятно удивил чистотой, обилием храмов и монастырей: как-никак причислен к Золотому кольцу. Своими глазами видел, как дорожные рабочие (не таджики) асфальтировали ямки на дорогах. Правда, проехав по городу, понял, что свободных ямок осталось ещё ну очень много.
В отличие от кремля, через который от теплоходной пристани в город идут туристы и где всё приведено в относительный порядок, храмы и монастыри в Угличе реставрируются с той же неспешностью, что и в Кашине или Калязине. Почти безвозвратно утрачена уникальная роспись Федоровского храма Богоявленского женского монастыря. Но Господь и здесь явил чудо: фрески обновляются без посторонней помощи, всё чётче проступая на древних стенах. Это чудо уже зафиксировано, и о нём писали в газетах.
Воскресенский мужской монастырь, так же как и Богоявленский, восстанавливает былое величие, нуждаясь буквально во всём: кирпичи, доски, цемент и ещё с сотню наименований разного строительного материала. Клумбы с цветочками, узорная плитка, лавочки и фонтанчики — это всё в далёком будущем, а пока территория этих монастырей больше напоминает стройплощадку.
Около кремля торговые ряды, в них тот же ассортимент, что и на Воробьевых горах или Дворцовой площади: шапки-ушанки, старинные самовары и утюги, поделки из дерева в стиле «а-ля рюс». Правда, ещё торгуют волжской копчёной рыбкой. Видимо, туристы, особенно в летний период, дают заработок значительной части горожан.
И ещё приятно поразило отсутствие выходцев из бывших союзных, особенно среднеазиатских республик. Русская речь на улицах не перемежается с непонятным нам наречием, к чему давно уже привыкли жители больших городов. В глубинке гостям с юга «ловить» нечего, ну и слава Богу!
Но больше всего меня впечатлили не монастыри, не кремль, не мощи святых и даже не полное отсутствие гастарбайтеров. Люди! Их жизнь не в пример тяжелее, чем в том же Подмосковье (о Москве и Питере вообще умолчу), производства практически нет, а значит, нет и стабильной работы. Не живут, а выживают, но при этом очень спокойные, приветливые и доброжелательные. За два дня не услышал на улицах матерной речи (может, просто повезло?). Даже среди подростков не встретил «отвязанных» тинейджеров и тинейджерок в татуировках, пирсинге и смолящих на ходу (может, опять повезло?). Нормальные ребятишки без всякого выпендрёжа. Видимо, сама атмосфера города — неспешная, размеренная, — родители, которые в поте лица зарабатывают копейку, делают своё дело.
Всё больше проникаюсь уверенностью, что возрождение страны пойдёт именно из глубинки, ибо она бастион национального духа, традиций и всего того, что ещё осталось от исторической России. Ей бы помочь, хоть немного, ну, скажем, покончить с безработицей, восстановить разрушенную инфраструктуру и тем самым предотвратить отток рабочей силы и прежде всего молодёжи.
Кто мне объяснит, почему федеральная власть с лёгкостью находит средства на строительство огромной мечети и небоскрёбов в Грозном и не может найти денег даже на латание дыр в городских дорогах Калязина и Кашина? Что, эти свои, могут и подождать? А может, там «откаты» большие, поэтому у чиновников свой, шкурный интерес?
Да, конечно, подождать могут. Терпением у нас никого не удивишь, но ещё два-три десятка лет такой политики по отношению к малым городам России — и их постигнет печальная участь деревень. Когда-то многолюдных, а теперь обезлюдевших, вымерших. Олимпиада, Сколково и нано-технологии — это, конечно, хорошо, но без них мы как-нибудь могли бы обойтись. А вот если потеряем малые города — потеряем Россию.
Олег Александрович КУРАЕВ