Татьяна Клементьева - Мои переулки и улицы

Мои родители поселились в Брюсовом переулке, когда мне исполнилось семь месяцев. В нашей коммунальной квартире жили люди разных национальностей, но соседствовали очень дружно, как одна семья. Войну пережили вместе.

Сара Савельевна Бальтер и семья Хоменко потеряли сыновей. Вся квартира скорбела об их гибели. Тётя Лиза Аллахвердовна лишилась зрения, и мы все ей помогали. Помню, как мы встречали День Победы: залпы салютов и огромный стол с угощениями, который готовила вся наша квартира. Никто никогда не запирал двери. Лично у нас не было никаких замков на двери. Свою диссертацию я написала в комнате Сары Савельевны. Она уходила на работу, а её комната была в моём распоряжении. Когда я выросла, то спала в комнате тёти Тани. У нее была эпилепсия, и она просила меня помогать ей во время приступа. Тётя Таня знала Маяковского, и у неё хранилась бумажная салфетка, на которой рукой Маяковского было написано стихотворение, посвящённое ей.

На четвёртом этаже в коммунальной квартире жил Андрей Гончаров, бывший главный режиссёр театра Маяковского. Помню рояль с бюстом Бетховена и красивые тарелки на стенах его комнаты. Когда Андрей Гончаров ехал со мной в нашем крохотном лифте (а мне было 3—4 года), он брал меня на руки, и мы поднимались вместе. У него была удивительно красивая жена — высокая, темноволосая.

На третьем этаже жила графиня Урусова. Раньше вся квартира принадлежала ей, но её уплотнили, и она стала жить в одной комнате. Когда моя мама на праздники пекла пирожки, то я всегда относила их угощать её. Память сохранила её рассказ: «Раньше я никогда не наливала себе стакана воды, это делали для меня другие, — говорила она. — А теперь всё делаю сама. Я никогда не захожу в ванную комнату. Там застрелились два моих сына — не приняли революцию».

На первом этаже жила Полина Андреевна Грачёва. Она обшивала балерин Большого театра и знать Москвы. Весь первый этаж раньше принадлежал ей, но её тоже уплотнили. Полина Андреевна была невысокого роста, с седыми, всегда прекрасно уложенными волосами. На левом мизинце кольцо с большим изумрудом. Она учила меня: есть надо только серебряными приборами, картины в доме должны быть подлинниками (у неё висела большая работа Айвазовского), а длина платья и юбки должна быть на два пальца ниже колен. Если ты носишь так, то ты барышня, а выше на два пальца от колен — девка. Запомни это! Сейчас всю её квартиру занимает клиника «Стоматология».

Также я помню советы моего дедушки, морского офицера царской армии. «Никогда не прокалывай уши, чтобы не быть ближе к папуасам, — говорил он, — когда мы ездили в африканские страны, у всех туземцев были проколоты уши, ноздри и т.д. Английская королева никогда не проткнёт себе уши». Ещё он говорил: «Никогда не следуй за толпой, будь выше. Все курят, ты не кури, все пьют, а ты не пей. Тогда будешь настоящей личностью». Дед считал, что курение отнимает треть жизни. И правда: сам он дожил до 92 лет, мои дядя с тётей — почти до его возраста, а мама, которая курила, прожила всего 62 года.

В нашем переулке селились выдающиеся люди культуры: помню И.С.Козловского, всегда укутанного в тёплый шарф и в калошах, Рихтера в длинном пальто. В Большом театре мы частенько сидели рядом с Галиной Брежневой, которая всегда входила в зал, когда гас свет. Балет А.И.Хачатуряна «Спартак» смотрели в первом составе с Владимиром Васильевым, Екатериной Максимовой, Марисом Лиепой, Ниной Тимофеевой. Екатерина Максимова выросла в доме напротив моего, там же жила и Нина Тимофеева. Мой сын учился с её дочкой Надей в одном классе. Арам Ильич Хачатурян брал меня в консерваторию на свои уроки композиции, он много рассказывал о себе и о своей семье. Я дружила с Аней Рындиной. Её отец, Вадим Фёдорович Рындин, был главным художником Большого театра и несколько лет мужем Галины Сергеевны Улановой. У нас в доме висит прекрасная картина Рындина «Ромашки и колокольчики». Счастлива, что знакома с замечательной художницей Татьяной Григорьевной Назаренко. Огромное ей спасибо за мой портрет, который она написала и подарила мне.

Я очень любила ходить на репетиции симфонических оркестров в консерваторию. По машинам, которые стояли в моём переулке, я знала, какой оркестр репетирует — Светланова, Кондрашина или Дударовой.

В Брюсовом переулке стоит замечательная красно-белая церковь Воскресения Словущего на Успенском вражке, построенная в первой половине XVII века. В ней находится икона «Взыскание погибших» — та самая, перед которой венчались Сергей Эфрон с Мариной Цветаевой. Это одна из немногих церквей, которая не закрывалась в советское время и в которой сохранился старинный интерьер. Летом, когда открывались окна в нашей квартире, была слышна служба в церкви, рано утром — бой курантов на Красной площади, а днём доносилась прекрасная фортепьянная музыка из Дома композиторов.

Сегодня в Брюсовом переулке многое изменилось. Построены новые дома и перестроены старые, снесены Чернышевские бани. Нет красивой чугунной ограды у нашего двора. Зато сейчас здесь стоит памятник А.И.Хачатуряну.

Не изменился только огромный ясень, высокий и величественный, которым я всегда любовалась из своих окон. Никогда и нигде я не видела такого высокого огромного дерева.

В Брюсовом переулке, в нашем доме, я нашла своё счастье — любимого мужа. Ко мне в гости пришёл студент МГУ и привёл своего друга, чтобы показать девушку, которая ему нравилась. Его друг и стал моим мужем. И вот что удивительно: моего мужа крестили, когда он был мальчиком, в нашей церкви. Когда я пишу эти строки, передо мной стоит икона «Взыскание погибших». Икона бабушки моего мужа.

Слава Тебе, Господи, за всё! С какой дивной простотой Господь управляет всем.

Татьяна Борисовна КЛЕМЕНТЬЕВА