Выходит в свет новая книга Юрия Юрьевича ВОРОБЬЕВСКОГО «Незримые старцы». Предлагаем вашему вниманию фрагмент из неё.
Это теперь греки устроили на Каруле канатные дороги. Поднимают по ним тяжести — туда, куда и мулы не дойдут. А в конце 90-х, когда мы познакомились с отцом Стефаном, ничего такого здесь не было. Как он таскал всё это по кручам?! Здесь есть места, где и без груза не каждый рискнёт пройти.
Сербский схимник вспоминал, как однажды он карабкался по почти отвесному отрогу и едва не упал в пропасть: сорвавшийся сверху камень ударил его по руке. Рассказывал и о двух монахах, которые упали вниз, и тела их нашли на прибрежной скале только через неделю… Вообще камнепады здесь постоянны. Словно диавольский обстрел. Не так давно были сметены все старые цепи, теперь прибили новые.
Но — вернёмся в 1997 год… Мы оказываемся в маленькой комнатке с видом на море. Она вся в иконах. Много фотографий. Их оставляют, присылают этому необычному монаху паломники, благодарные за духовную помощь, — из Сербии, Греции, Франции… Среди снимков — большинство детские. Наверно, есть здесь и девочка Деспина, о которой я узнал уже позже.
Итак, когда старец ремонтировал свою обветшавшую келью, один друг привозил ему стройматериалы. У этого друга была дочка лет пяти, Деспина. И вот, когда старец нуждался в помощи, он выходил к морю и громко просил: «Деспина, скажи папе, чтобы он ко мне приехал, он мне нужен!» И этот «телефон», соединяющий Афон с «большой землёй», срабатывал! Девочка тут же бежала к отцу: «Папа, тебя отец Стефан зовёт». Почему он не обращался непосредственно к другу? Может, ребёнок по своей чистоте мог услышать духовный призыв лучше? И вот, когда друг приезжал, то спрашивал: «Отец Стефан, ты меня действительно звал?» И старец отвечал: «Да, я просил Деспину передать, что жду тебя».
А вот на снимке — сам отец Стефан. Что-то пишет, а рядом — голуби.
«Птички любят, когда я пишу», — говорит келиот. «Ци-ци! Ци-ци!» — по его зову тут же слетаются синички и безбоязненно садятся на руку. В кармане у него — вермишель. Ею старец и кормит своих пернатых друзей. Кажется, тот же продукт является основой и его рациона. Сухоядение! Нас же хозяин угощает чудным виноградом. Тяжёлые гроздья подвешены к потолку, и он наделяет каждого. Кажется, таких сладких и ароматных ягод я не ел никогда.
Осматриваемся. На полках — множество книг. Карульский старец известен своими апологетическими трудами. Он пишет их на греческом, английском, немецком языках… Один священник имел помысел подарить ему пишущую машинку, но вскоре получил от папы Краля ответ на незаданный вопрос: благодарю, дескать, за заботу, но машинка мне не нужна.
«Сейчас готовлю книгу о Конце Света, — говорит нам отец Стефан и отправляется приготовить неприхотливый обед. — У меня любят останавливаться. Я богатый». Он ставит на огонь чайник, старый, закопчённый, без ручки. И тут возникает сцена, о которой я читал потом у других паломников. Когда вода закипает, то отец Стефан берёт чайник за бока обеими руками и начинает разливать в кружки (не совсем чистые). Вы поняли: раскалённый чайник! А старец, разлив чай, даже на пальцы себе не подул!
Папа Краль был не прочь посниматься. Разрешил он сделать фотоснимки и нам. Только с условием — чтобы видны были посаженные им цветы. Попутно сказал: «Землю сюда носил издали. Пять тысяч раз ходить пришлось!» Цветы его бушевали красками. Вообще-то сербский схимник имел агрономическое образование, но думаю, секрет его цветника был не в профессиональных навыках. Да, на каменистой почве когда-то языческого Афона монахи веками создавали тот молитвенный плодородный слой, на котором расцветают новые цветы. Такова агрономическая наука Богородичного Сада.
С каким смирением он исполнял наши просьбы! Как точно отвечал на вопросы! Вспоминается и острый взгляд его. Казалось, что про каждого из нас он знает. А разговаривает с нами, словно с милыми его сердцу детьми. Бывший с нами священник из Братска попросил старца уединиться с ним на несколько минут для духовной беседы. Мне показалось, что вышел он из монашеской кельи с изменившимся лицом. Я ничего не спросил. Тут — дело духовной интимности. О том, что старцу открывается многое, говорили мне и в Пантелеимоновом монастыре. Монах Л. рассказывал, как его брат ходил к папе Кралю. Тот молча взял листок, нарисовал какой-то маршрут и написал: «120 км». Вскоре монаха увезли в Салоники на операцию.
…А нам пора подниматься выше. Мы ведь собрались на Гору. На прощание, чтобы сделать нам приятное, отец Стефан запел: «Ты, товарищ мой, не попомни зла…» Голос удивительно высокий, прозрачный. Закончив петь, он сказал: «Раньше у меня был хороший мужской голос, потом я его лишился, пою детским». Или — ангельским, добавил бы я. Старец ведь, как ангел, почти лишился плоти.
Расставаясь, схимник подарил нам по иконке Божией Матери «Троеручица».
…Прошло несколько лет. Мы проплываем мимо Карули. А где же была келья нашего старого знакомого? Вот они, обгоревшие руины. Среди чёрных головешек и кусков бетона ярким красным пятном выделяются цветы. Да, несчастье постигло старца. За последнее время горел он дважды.
А вот и сам он на пристани. Боже мой! Даже на расстоянии заметно, как постарел и осунулся. Выглядит потерянным. Защемило сердце, ведь мы запомнили отца Стефана совсем другим.
Потом я читал воспоминания одного паломника о том, как старец после пожара два года жил в пещере. Как спал в ней в зимнее время, укрывшись ворохом тряпья. Старый монах среди обгорелых вещей. Неприглядная картина. Но ведь старца никогда и не волновало внешнее. Только своими цветами он дорожил. А они и не сгорели в пламени!
Но что же случилось?
Отец Стефан рассказывал, как случился пожар: пламя вышло из трещин скалы. Как это могло произойти? Да, здесь часты землетрясения, но ведь Афон не является действующим вулканом. Или тут мистика какая-то? Хронологически эти несчастья совпали с тем временем, когда Америка бомбила Сербию. Старец страдал, и его горячая молитва о родине взмывала вверх. Поднималась к Господу через то отверстие в здешней скале, которое называется «карульское ухо». Он плакал о тех, кто погибал в огне… Как будто часть этого смертоносного пламени он принял на себя! Сначала сгорели храм и келья, но старец не отступил и продолжил молитвенный подвиг в пещере. Тогда загорелись даже её камни!
Схимник вообще по определению принимает огонь на себя. В судьбе сербского старца это проявилось явным образом. И если молодые сербы во время бомбёжек носили майки с изображением мишени, то у отшельника эта мишень всегда при себе — облачение схимника.
…В последний раз я был на Каруле, когда на этом пепелище начал строить новую келью русский монах А. Всё будет сделано заново, укрепляется даже высоченная, идущая от моря скала-фундамент, но цветы, которые так любил отец Стефан, цветы, выращенные на принесённой им земле, должны остаться. Новый хозяин кельи говорит: «Сейчас покажу, откуда он рыбу ловил».
Подходим к краю скалы и видим нечто напоминающее карулю.
— Отсюда леска опускалась на десятки метров вниз.
— Неужели с такой высоты можно что-то поймать?
— Ещё как! У самых карульских скал, — бездонная морская впадина, в которой полно рыбы. На Благовещенье он спускал со скалы в море сеточку и просил: «Божия Матерь, пошли мне рыбки». Тут же вытаскивал, и в сети всегда было праздничное «утешение». Входим в развалины храма. Служил здесь старец ежедневно. Писатель Павле Рак рассказывал: «Я приносил ему имена, и потом через год или два он меня переспрашивал: "А как тот, а как этот?" Я уже забыл, кого я ему написал, а он всё молился о них. Тысячу имён поминал ежедневно! И мне говорил: "Божественная литургия — это такое великое дело! Если бы я знал, что последняя литургия на земле будет отслужена в Южной Америке тогда-то, я бы сейчас же отправился туда пешком, чтобы присутствовать на ней. Потому что литургия — это всё. Она держит мир"».
Поднимаю лежащую на полу брошюру отца Стефана на греческом языке. Надо взять с собой, будет память о старце.
А вот и пещера, где раньше были два озерца. Теперь они почти пустые. Огонь расколол скалу, и вода ушла.
Нахлынули воспоминания.
— А знаешь историю со змеёй? — спрашивает монах А.
— Это как отец Стефан разорвал её?
— Да, — наш собеседник продолжает для моего спутника. — Заходит папа Краль в свою пещеру, видит: в полумраке какой-то шланг висит. Откуда он взялся? Хвать его рукой, а это змея. Моментальным движением геронта разорвал её пополам! Да ещё сказал: кто тебе разрешил приползать сюда?!
Ни бесов, ни змей не боялся старец. Ничего смертоносного. Да и самой смерти. Поджидал её спокойно. Вырыл себе могилу и поставил крест: «Схиархимандрит Стефан. 1922». Иногда, сидя на краю ямы и свесив ноги, он даже трапезу устраивал. Угощал одних паломников тем, что принесли ему другие.
Как-то он беседовал с гостями в пещере, и в это время туда вползла змея. Все перестали слушать. Увидев это, папа Краль ударил её о землю, разорвал пополам и воскликнул: «Да что же вы за христиане такие!» Потом поклонился всем до земли. Удивительная сила была у него — и в руках, в смиренной душе!
На прощание мы постояли у вырытой отцом Стефаном могилы. Поставленный им голубой крест сгорел. Рядом зияет пустая яма. Так и не упокоился папа Краль на Афоне. Умер он в Сербии, в монастыре Сланцы под Белградом, который является подворьем Хиландара. Не знаю, был ли он зилотом, принадлежал ли к РПЦЗ, но упокоился он в лоне Сербской Православной Церкви. Это факт.
Произошло это в 2001 году, на праздник Введения Пресвятой Богородицы во Храм. И Та, Которой он молился столько лет, приняла его душу.