Навещая своего больного друга в онкологическом диспансере, я заметил, что люди как-то неохотно, а порой и боязливо посещают сие учреждение. Что это? Отвращение от внешнего вида больных, порой ужасного? Нежелание вспомнить о бренности жизни? Думаю, всё гораздо сложнее.
Как-то в палату, в которой лежал мой друг, поместили 50-летнего мужчину, Бориса Сергеевича, на последней стадии рака поджелудочной железы. Время от времени навещал его сын Игорь. И вот однажды между ними (в моём присутствии, поскольку больной уже не стеснялся посторонних) состоялся необычный разговор, длившийся около часа. В коридоре Игорь с волнением сказал мне, что отец никогда не говорил с ним ни о чём подобном и так откровенно...
В середине 70-х годов XX столетия западные учёные - Раймонд Моуди, Элизабет Кабер-Росс и другие — открыли феномен т.н. «пограничного состояния» человека, который осознаёт, что жить ему на Земле осталось недолго. Так вот, люди в таком состоянии способны явить миру глубочайшую истину, которая большинству из нас неведома и описать словами её довольно трудно, ибо она, как и всё духовное, познаётся в ощущении, постигается не разумом, а сердцем. Об этом можно сказать лишь поверхностно. Что я и попробую сделать.
В наше время человек ставит перед собой жизненные цели, которые призваны удовлетворить его физиологические потребности в пище, жилье, создании семьи, здоровье и тд. Затем, когда материальные проблемы более или менее решены, люди стремятся к «удовольствиям»: винопитию, сексу, деньгам, популярности, карьере, власть и тд. Ради достижения этого погружаются в бесконечную суету и круговерть, в безумную и бездушную «гонку».
У Бориса Сергеевича была «мечта»: построить для себя и своей семьи трёхэтажный коттедж, который своим внешним видом напоминал бы «терем-теремок» из известной сказки. Ради её воплощения он и пошёл в строительный бизнес, где познал нескончаемый вихрь выбивания кредитов, привлечения партнёров, борьбы с конкурентами и тд. Когда его состояние стало значительным, Борис Сергеевич приступил к делу. Нанял квалифицированных проектировщиков и строителей. Лично интересовался качеством стройматериалов, устойчивостью фундамента и стен постройки, по ходу дела вносил небольшие коррективы во внешний вид здания. Наконец, скрупулёзно следя за каждой мелочью, принялся руководить внутренней отделкой помещений: сам выбирал плитку для ванной, обои и занавески для комнат, люстры, мебель...
Именно в это время его стало после принятия пищи тошнить, но Борис Сергеевич не придавал этому особого значения. Однако со временем тошнота участилась. И когда «сказочный теремок» был почти готов, Борис Сергеевич обратился к участковому терапевту. Тот, обследовав пациента, направил его на консультацию к онкологу, после разговора с которым у Бориса Сергеевича похолодело внутри.
Он стал раздражительным, принялся без особых причин устраивать в семье и на работе скандалы. Поехал лечиться в Москву к лучшим специалистам. Тряс перед ними пачками долларов и кричал:
- Этого мало?! Сколько нужно?!
Доктора, как могли, успокаивали пациента. Положили его в больницу, назначили химиотерапию. Однако лучше больному не стало. А вскоре приступы тошноты стали случаться с ним не только после еды. Борис Сергеевич смотрел на густую желчь, которая выходила из него во время рвоты, и трясся от страха.
Он начал узнавать о своём заболевании. Расспросил о нём всех врачей, медсестёр и пациентов, прочёл по этому поводу много медицинской литературы. Интересовался, почему ему до сих пор не делают операцию? Но когда однажды посмотрел на себя в зеркало, то сразу всё понял. И тут же впал, как говорили пациенты палаты, в «шизу». То есть лежал на постели, уставившись в одну точку, и ни с кем не разговаривал. В том числе со своими родными и близкими, коллегами по бизнесу, которые только раздражали его бесконечными апельсинами и бананами. Считал, что гостинцы больным приносят не из жалости к ним, а потому, что так «принято».
В конце концов, Борис Сергеевич потребовал, чтобы от него «отстали».
И вот однажды (в середине июля) на подоконник открытого окна сел воробей. И, как-то вопросительно наклонив головку, посмотрел на Бориса Сергеевича. Тот хотел было прогнать птичку взмахом руки, но затем взял со своей тумбочки печенье, раскрошил его и бросил на подоконник. Воробей восторженно чирикнул и принялся клевать угощение.
Затем вспорхнул и улетел. На следующее утро тот же самый «сорванец» (которого пациенты запомнили по характерному чёрному рисунку на груди) опять сел на подоконник — и именно перед окном Бориса Сергеевича. Тот открыл окошко и накрошил птичке хлеба. Воробей начал прилетать каждый день. Борис Сергеевич уже с рассвета ждал его, приготовив угощение. Немного повеселел. Стал разговаривать со своим «сорванцом»: хорошо ли на улице, здоровы ли его птенцы...
А затем и вовсе озадачил своих домочадцев, попросив принести ему почитать «что-нибудь о птичках». В частности, «как они живут» и «есть ли у них душа»? Жена и сын долго искали соответствующую литературу... И когда Борис Сергеевич среди прочих книг, принесённых ему, прочёл «Дух, душа и тело» архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого), то попросил сына принести «что-нибудь из православной литературы», а вскоре и Евангелие...
После этого прошло полтора месяца.
В тот сентябрьский день Борис Сергеевич, как всегда, раскрошил краюху хлеба и попросил своего соседа по палате покормить воробья (сам он, превратившийся к тому времени в скелет, обтянутый жёлтой кожей, уже не вставал с кровати). А когда «сорванец» наелся и, чирикнув, вспорхнул и улетел, Борис Сергеевич вслух с ним попрощался и пожелал удачи... Примерно через полчаса к нему в палату вошёл Игорь, и между отцом и сыном состоялся тот самый разговор, поразивший всех. Разговор, которого, как мне кажется, и боятся посетители онкологических диспансеров. Ибо то, что они слышат от безнадёжно больных, им слышать не хочется.
Однако задуматься об этом рано или поздно придётся каждому из нас. Без исключения. И потому сказать об этом необходимо.
Итак, забота о материальном, об устройстве своего быта у подавляющего большинства людей доминирует в течение всей их жизни. Она, эта забота, создаёт соответствующую ей систему ценностей, которая в конечном счёте, и определяет значимость человека в обществе (не секрет, что в основном именно материальная или карьерная доминанта оказывают основное влияние на выбор человеком профессии, работы, спутника жизни и «друзей»). Но главное — определяет самооценку каждого из нас, является ориентиром в жизни, подсказывает, той ли дорогой (по нашему мнению) мы идём. Затем человек начинает жить как бы по инерции. Он обретает под ногами твёрдую почву, успокаивается и начинает считать, что жизнь его «устроилась» как нужно.
И вдруг... в неё врывается нечто непредсказуемое и нежелательное. Оно существует как закономерность, но человек старался об этом не думать. Врывается то, что не входило в его планы, нарушило привычный ритм и «распорядок» его жизни. Он начинает нервничать, «срывается». Спешно пытается исправить положение, решить свою очередную «проблему», но со временем понимает, что, в отличие от прежних, эту «проблему» никакими деньгами и подарками, а тем более приказами, угрозами и шантажом не решить (недаром говорят: «здоровье за деньги не купишь»).
И вот тут происходит нечто для него необычное. Человек смотрит на всё им приобретённое (не только материальные ценности, но и карьеру, власть, почёт, уважение и т.д.) и с ужасом начинает понимать, что это приобретённое (часто с неимоверным трудом, потом и кровью!) теперь ему абсолютно не нужно! Раньше он был уверен, что жизнь, полная удовольствий и развлечений, наслаждения богатством и властью, популярностью и славой принесёт ему на закате лет удовлетворение. Но оказывается, этого не происходит. Ни выпитое шампанское, ни голубоглазые блондинки, ни кучи денег, ни заискивающие и испуганные взгляды подчинённых покоя в конце жизни ему не принесли! Да, человек понимал, что всё это он с собой в могилу не унесёт. Но думал: это и не главное. Важно, что именно сейчас, при жизни, происходит.
И такого человека на пороге смерти охватывает панический ужас! Он думает, что жизнь его обманула! А это он сам обманул себя.
И вот, когда бытовые проблемы перестают человека волновать, когда заботы о вещах земных слетают с него подобно шелухе, обнажается то, на что в течение всей своей жизни он практически не обращал никакого внимания — его душа. Она оценивает прошедшую жизнь уже с других позиций, в системе иных ценностей, доселе человеку неведомых! Люди в «пограничном состоянии» никогда не вспоминают, как они прекрасно отдохнули на Мальте, какую шикарную иномарку приобрели или какой овацией были встречены поклонниками. Нет. Они с трепетом говорят, что когда-то совершили подлость, вели себя «по-свински», тогда-то не утешили человека, не помогли ему. Причём, эти воспоминания вызывают у них острую душевную боль, осознание чего-то безвозвратно упущенного («Эх, если бы всё вернуть назад, я бы жил по-другому!» — эти или подобные им слова говорят практически все, находящиеся на грани жизни и смерти!).
Кроме того, эти люди становятся настолько искренними в оценке собственных поступков и поступков окружающих, что зачастую своей откровенностью шокируют собеседников. И очень сожалеют о том, что были неискренни в течение всей жизни, носили на своём лице «маску», льстили окружающим, лгали.
Но главное — они окончательно осознают, что все их прежние «планы» и «устремления» являли собой не что иное, как попытку заполнить свою «душевную пустоту» «суррогатом», уйти от реальности, от осознания никчемности своей жизни, её «безполезности» — как для окружающих, так и для них самих. А жить-то нужно было ради иного, дающего счастье неизмеримо более высокое, чем удовольствие от поглощения гамбургеров и катания на иномарке, получения прибыли или высокой должности. Ведь единственным «капиталом», который будет пребывать с человеком постоянно (а бессмертие души они ощущают в болезни уже явно, ибо, по словам христианских подвижников, людям перед смертью открывается окно в иную реальность), является то, что ему удалось накопить в своём сердце.
И как обидно, что как раз оно оказалось «пустым». Время упущено и назад ничего не вернуть. А потенциал для накопления истинного «богатства» был огромен: сострадание и нравственная чистота. Борис Сергеевич говорил, что лишь, когда он кормил воробья, впервые в жизни испытал подлинное счастье.
Человек мог бы свой внутренний капитал увеличить до огромных размеров. И встретить приближение часа своего перехода в духовный мир с радостью! Как апостол Павел и многие святые, уже на Земле предчувствовавшие грядущее торжество Истины и своё с ней родство.
Именно об этом предупреждают нас люди, стоящие на грани жизни и смерти: «Спешите делать добро, перестаньте быть "рабами вещей", не забывайте, что какой бы огромный и красивый коттедж вы ни построили, к нему рано или поздно, как сказал Борис Сергеевич, обязательно добавится недостающая деталь — крышка гроба у двери!» Помните об этом. Время у вас ещё есть.
Владимир Ильич КУЗИН