24 июня 1812 года, 200 лет назад началась Отечественная война с Наполеоном
В июне 1812 года, 200 лет назад, наполеоновская армия, концентрировавшаяся на территории Германии и Польши, двинулась к границам России, имея общую численность свыше 600 тыс. человек. Всю ночь с 23 на 24 июня четырьмя непрерывными потоками наполеоновская армия шла по мостам, наведённым через Неман в районе Ковно и Тильзита.
О переправе Наполеона через Неман Александр I узнал во время бала в городе Вильно. Он послал для переговоров к Наполеону своего министра Балашова, который от имени императора предложил Наполеону прекратить наступление и отвести войска обратно за Неман. Наполеон ответил: «Неужели вы думаете, что я пришёл к вам только за тем, чтобы посмотреть на Неман?» Конечно, император, посылая Балашова, не думал наивно, что Наполеон прекратит наступление, но он хотел, по его словам, показать Европе, что войну «начинаем не мы». В то время и позже не было, славу Богу, таких публицистов-русофобов, как Резун или Млечин, поэтому никто не говорил, что Наполеон, мол (как и Гитлер потом), просто не стал дожидаться, когда Россия (или СССР) нападёт первой.
Военно-историческая составляющая ясна. Поэтому остановимся на геополитическом и национально-психологическом аспекте этого наглого вторжения.
Барклай-де-Толли писал: «Шестнадцать иноплеменных народов, томящихся под железным скипетром его (Наполеона) властолюбия, привёл он на брань против России». И это действительно так. Почти половина наполеоновской армии, 270 тыс. человек, были не французы, а итальянцы, немцы, австрийцы, поляки и представители других народов Европы. Шестисоттысячная армия Наполеона, наступавшая на Россию, была армией, ведущей захватническую, грабительскую войну, несшую на своих штыках порабощение русскому народу и утрату России.
Итак, 24 июня 1812 года армия Наполеона перешла Неман и вступила на литовско-белорусские земли, которые принадлежали России. Не имея превосходства в силе, русские войска начали отступать на восток, оставляя врагу выжженные земли. Поджигали склады, которые не успевали эвакуировать, угоняли сельский скот. Место русской армии занимала французская, которая требовала хлеба, мяса, фуража… Белорусские земли превратились в арену боевых действий. Во время наполеоновского наступления тут произошло не менее 15 битв.
Белорусский исторический портал пишет: «Знать Беларуси (особенно на западе) помогала французской армии и приносила вред российской. Горожане приветствовали Великую армию Наполеона как спасительницу от царского гнёта.
Почти все студенты Виленского университета изъявили желание служить в наполеоновской армии. По ходу приближения французских войск русские чиновники в спешке покидали города на возах с государственным имуществом, архивами, казной. Местная знать оставалась и организовывала сама или по приказу французов временные комиссии для управления губерниями и поветами. Ждала Наполеона и белорусская деревня. Крестьяне слышали про княжество Варшавское, где французский император отменил крепостное право». В Белоруссии нашли императора-освободителя от русского ига? А что же было на самом деле?
В последние годы художественные фильмы, особенно польские, и некоторые книги то время показывают невероятно романтичным. Галантные французы, дамские интриги, свидания и парады. Однако обольщаться не стоит: многие современники считали Наполеона воплощением дьявола, в планах которого было целенаправленное уничтожение славян и русского народа. Война 1812 года резко отличалась от предыдущих войн. Кроме мощнейшей идеологической, пропагандистской поддержки прессы, книг, фабрикации слухов, наглядной агитации в картинках, которые вешались на заборах для простых людей, была проведена крупномасштабная финансовая афера. В экономику противников Наполеона — России, Англии и Австрии — вбросили огромное количество фальшивых денег. Для дестабилизации финансовой системы врага их выпускали и раньше, но впервые это приняло такой масштабный характер в те времена. Это была реальная финансовая война.
Дело поставлено с размахом: работали два печатных двора в Париже и два в Варшаве. Оборудовали даже специальную «пыльную» комнату, в которой свежие банкноты возили по грязному полу, придавая им вид бывших в обращении. Во время оккупации французы типографию для печатания фальшивых рублей открыли прямо в Москве, на Рогожской заставе, во дворе старообрядческой церкви. Сохранилась записка министра финансов Дмитрия Гурьева, где он сообщал Александру I, что в 1811 году, по агентурным сведениям, «французы выпустили в Варшаве при посредстве Дюка де Бассано и банкира Френкеля не менее двадцати миллионов рублей ассигнациями достоинством в 100, 50, 25 рублей». Это 4,5 процента от всех денег, которые ходили в России!
Рубль начал трещать по швам. Генеральный контролёр главного управления ревизии доносил императору Александру I: «Войны Вашей бабушки были игрушкой в сравнении с нынешними… Вы должны остановить эмиссию». Однако незнание французами русского языка привело к забавной путанице букв: «госуЛарственной» вместо «государственной» и «хоЛячей» вместо «ходячей». Но неграмотные таких ошибок не замечали. Спрашивается: а как же выстояла экономика России после такого огромного вливания ничем не обеспеченных денег? Очень просто. Она быстро выиграла войну, и фальшивки просто не успели распространиться. Перед Рождеством последний оккупант был вышвырнут за пределы России. Сыграл свою роль и ещё один немаловажный фактор — в стране, особенно среди крестьян, царили натуральные отношения, бумажных денег здесь многие отродясь не видели, только серебро и медь. Корова — главное богатство крестьянина — стоила от рубля до двух, ведро водки — 30 копеек, а Наполеон выпускал купюры по 25, 50, 100 рублей. Где ж такую ассигнацию разменять?
Николай Бердяев, который прекрасно знал историю Франции, в «Философии неравенства» метко заметил, что «в нацию входят не только человеческие поколения, но также камни церквей, дворцов и усадеб, могильные плиты, старые рукописи и книги, и, чтобы понять волю нации, нужно услышать эти камни, прочесть истлевшие страницы». Европейские варвары уничтожали всегда и веру, и камни, и церкви, и рукописи. Известна фраза Наполеона, этого глашатая «европейских ценностей»: «Для победы необходимо, чтобы простой солдат не только ненавидел своих противников, но и презирал их». Солдатам Наполеона офицеры пересказывали агитки о варварстве славянских народов. Именно с тех пор в сознании европейцев закрепилось представление о славянах, особенно о русских, как о второсортной, дикой нации. Потому они безжалостно разрушали наши монастыри, памятники архитектуры. Монастыри вокруг Бородина были превращены в конюшни, алтари московских церквей умышленно превратили в отхожие места. Лютой смертью оккупанты убивали священников, не отдававших церковные святыни, насиловали монахинь, древними иконами растапливали печи. При этом они твёрдо знали, что никакого наказания за уничтожение варваров и их древней культуры не будет!
В той же Белоруссии и Литве солдаты уничтожали сады и огороды, убивали скот, сжигали посевы. Причём военной необходимости в этом не было, просто акция устрашения. Историк Тарле писал: «Разорение крестьян проходившей армией завоевателя, безчисленными мародёрами и просто разбойничавшими французскими дезертирами было так велико, что ненависть к неприятелю росла с каждым днём». Потому-то и стала эта война Отечественной, потому-то и поднялась дубина народной войны. А публицисты радужных страниц белорусских националистических порталов заблуждаются: Наполеон никаких свободы, высокой культуры и уважения к другим народам не принёс. Кстати, многие пленные французы остались в России, прижились. Например, фамилия любимого партийного руководителя белорусов Машерова происходит от французского mon cher — мой дорогой. Так что это мы показали им нашу толерантность!
Александр Александрович МОСКАЛЁВ