Запад пришёл к отрицанию Богочеловека и замене Его на человекобога./Ф.Достоевский
Термин «Запад», которым принято называть совокупность стран Центральной и Западной Европы и Северной Америки, появился именно в России. Несмотря на имевшиеся всегда и имеющиеся сегодня различия, эти страны сложились в единую цивилизацию, то есть, по слову немецкого историка Г.Рюккерта, в культурно-исторический организм. Или, как определил цивилизацию А.Тойнби, целостность, «чьи культурные части соответствуют друг другу и взаимно влияют друг на друга».
Многие черты, характерные для западной цивилизации в целом, никогда не были присущи отдельным её народам. Мы можем говорить об английской чопорности и американской развязности, об испанском темпераменте и скандинавской флегматичности, о французской галантности и немецком педантизме, и тем не менее в противоположность россиянам англичане и американцы, французы, немцы и пр. представляют собой единое целое. Речь идёт не о формальных узах ЕС, НАТО и других партнёрских организаций. Существует некая нематериальная связь, некий дух, связывающий всех нас. Дополняя друг друга в культурно-историческом взаимодействии, соперничая между собой и оказывая друг на друга взаимное влияние, страны Запада образовали один организм, ставший на сегодняшний день мировым, финансовым и технологическим непревзойдённым образцом организации и обустройства материальной стороны жизни. Даже войны, что велись на территории Европы, не смогли разрушить это единство. Неспроста Наполеон называл их гражданскими.
Западный человеческий тип принято называть прометеевским или фаустовским. Прометей, как известно из древнегреческой мифологии, похитил для людей огонь у богов — другими словами, овладел высшим, недоступным для смертных секретом, что помогло людям не просто облегчить себе жизнь, но и обрести силу. Отныне подчинённая стихия оказалась на службе человечества.
Так сильна была мечта о земном всемогуществе Фауста, что, не убоявшись Бога, он обратился за помощью к дьяволу. К загробной жизни Фауст равнодушен, он хочет, «Чтоб дух по зову мне явился / И тайну бытия открыл. / Чтоб я, невежда без конца, / Не корчил больше мудреца, / А понял бы, уединясь, / Вселенной внутреннюю связь, / Постиг всё сущее в основе / И не вдавался в суесловье». Дерзость в освоении и покорении окружающего мира, стремление к земному всемогуществу, основанные на рационализме, индивидуализме и предприимчивости, — вот что всегда отличало и отличает ныне западного человека от представителей иных миров и цивилизаций.
Отсутствие воинственных соседей и довольно длительный период мирного развития, античное наследие, доставшееся европейским народам, Реформация, книгопечатание и другие обстоятельства помогли сложиться особому западному типу мышления.
Странным образом именно славянские народы стали своего рода щитом для Центральной и Западной Европы, остановив монгольские орды на востоке и турецкие на юге. Славяне не просто подвергались набегам и разору со стороны своих воинственных соседей, монголы для русских, турки для сербов и болгар оказались жестокими и безжалостными поработителями, истреблявшими и не щадившими женщин, младенцев и стариков. Они стали «колодкой» на народной душе, не позволяя ей свободно расти и развиваться. А европейцы открывали для себя античных мудрецов и ваятелей. Европейские художники учатся у античных гениев передаче красоты и грации человеческого тела, отступая от христианского «безплотного», духовного искусства. В античной литературе европеец находит описания страстей, проявление индивидуализма и дерзновения. Философия даёт ему новые представления о государстве и обществе. Он получает возможность видеть жизнь глазами то античного философа, то трагика, который учит его рациональному отношению к жизни, активному творческому преодолению жизненных испытаний.
Античная фамильярность в отношениях с богами оказала влияние и на формирование нового взгляда на христианство. Даже в отношениях с Богом появилось что-то вроде договора. Мерой богоугодности стала так знакомая превозносимая сегодня успешность, достижимая трудом и расчётом. Не покаяние и предстояние перед Богом, не удаление от земной привязанности и суеты, не избавление души, по слову свт. Григория Паламы, «от всяких вещественных оков», но трудолюбие и накопительство стали религиозной обязанностью и своего рода аскезой западного человека. Расчётливость и бережливость, то есть как раз земная привязанность и суета, — вот что в представлении протестанта угодно Богу. А приобретённое в результате благосостояние есть проявление особого Божественного благоволения, награда за труды и умеренность. Кроме того, согласно учению Мартина Лютера, праведность, покаяние не нужны человеку. Нужно стяжательство.
Последователь М.Лютера Ж.Кальвин пошёл ещё дальше, объявив дело спасения некой Божественной предопределённостью. По Кальвину, Бог предопределил одних людей ко спасению, а других к погибели, даже на крест Спаситель взошёл только ради избранных. Тех, кому повезло быть спасённым, меньшинство — «золотой миллиард». Это они преуспевают в мирских делах, их коммерция процветает, а имущество множится. Материальный успех — признак избранности, знак того, что человек угоден Богу и будет спасён Им. «Трудно богатому войти в Царство Небесное», — говорит Спаситель. Но Кальвин считает, что если человек богат и успешен, значит, на делах его почиет Божие благословение, а сам он предопределён ко спасению.
Ряд западных стран по сей день сохраняют верность католицизму. Но Католическая церковь стушевалась под натиском протестантизма, и внутри западной цивилизации католицизм давно перестал играть ведущую роль. Ватикан тоже комментирует протестантские дерзновения да устраивает собственные дела, склоняя к тому и недобросовестный клир. Но говорить о том, что Запад давно перестал быть католическим, нельзя. Во всяком случае, своё лицемерие он сохранил.
Время от времени Католическая Церковь удивляет христианский мир. Так было в годы Второй мировой войны в Хорватии, когда католические священники и монахи под началом архиепископа Алоизие Степинаца при поддержке Ватикана принимали самое активное участие не просто в истреблении сербов, но и в геноциде их с особым цинизмом. Пытки и костры средневековой инквизиции кажутся детскими шалостями в сравнении с хорватскими концентрационными лагерями Ясеновац, Ядовно, Стара Градиска, Глина и др. Впрочем, Ватикан изменить западный цивилизационный код уже не может.
Католицизму досталась декоративная функция, что-то вроде массовки. Он лишь придаёт колорит западной цивилизации: на Рождество подарки под ёлкой — всё, что от католицизма осталось у большинства… В воображении нашего обывателя с католицизмом связаны костры инквизиции, рыцарское благородство и борьба с зарождающейся ересью лютеранства. Католицизм как нельзя лучше вписывается в пространство дешёвых романов типа «Код да Винчи» в качестве мрачной цитадели, оплота мистически настроенных жуликов, укрывавших истину, подавляющих свободу и мешающих развитию личности. Едва ли те из европейцев, кто сегодня исповедует католичество, ценят успех и материальное благополучие меньше протестантов. Сложившаяся система ценностей на Западе стала единой для всех.
И ценности эти, включающие в себя успех, материальное благополучие, обладание частной собственностью, уважение к законодательству и равенство всех перед ним, тоже суть протестантские. Западная цивилизация как «высшая ступень развития человечества» сложилась именно на основе протестантского вероучения. И его-то мы ныне проповедуем в СМИ.
Европейский Запад сегодня — это, если перефразировать В.Шубарта, прометеевский мир, облагороженный готическими ценностями. В то время как американский Запад, к которому и обращена прямая цитата В.Шубарта, никогда не был облагорожен готическими красотами. Но это внешнее благородство и есть роль современной Католической Церкви на Западе…
В результате в разукрашенной готикой Европе и в Америке сложился человеческий тип, о котором Гёте устами Фауста сказал так: «Не в славе суть. Мои желанья — / Власть, собственность, преобладанье. / Моё стремленье — дело, труд». Представитель западной цивилизации — рациональный и прагматичный индивидуалист, ориентированный прежде всего на достижение прибыли, сдержанный в проявлении чувств, способный к самоорганизации и не способный к спонтанности, самоуверенный и жестокий. Сочетание этих качеств приводило зачастую к тому, что Запад, осваивая и отвоёвывая жизненное пространство, ничтоже сумняшеся уничтожал себе подобных, волею истории оказавшихся на его пути. Так было во времена Реформации, французской революции, колонизации, то же самое мы наблюдаем сегодня, когда Запад, сообразно эпохе и новым потребностям, рвётся к контролю над энергоресурсами планеты.
На определённом этапе своего развития западный человек, продолжая называться христианином, на деле сбросил с себя одежды христианской аскезы. Начиная с разделения Церквей и закрепившись затем в период Реформации, восприятие западным человеком Христа превращается в противоположность. Западный человек ощутил себя властелином и хозяином Земли, можно сказать, «князем мира сего», которому Земля отдана в полноправное и безраздельное владение. Средневековое отношение к жизни как к борьбе с искушениями изменилось у него на восприятие жизни как отрезка времени, необходимого для накопления богатств и утверждения своей самости.
Отказавшийся однажды от апостольского христианства Запад пришёл к отрицанию Богочеловека и замене Его на человекобога, о чём предупреждал в романе «Бесы» Ф.М.Достоевский. Практически это выразилось в том, что Заповедям Блаженства Запад предпочёл свои собственные заповеди. «Блаженны нищие духом», — говорит Спаситель. «Блаженны уверенные в себе», — отвечает Ему Запад с высоты небоскрёба. «Блаженны плачущие», — говорит Спаситель. «Блаженны не сомневающиеся», — отвечает ему Запад, на «Блаженны кроткие» — «Блаженны сильные». «Блаженны алчущие и жаждущие правды» — у него понятие «Блаженны умеющие постоять за себя». Вместо «Блаженны милостивые» он говорит «Блаженны воздающие по справедливости». «Блаженны чистые сердцем» заменяет на «Блаженны вкусившие». «Блаженны миротворцы» — на «Блаженны те, кто может позволить себе наносить превентивные удары». «Блаженны изгнанные за правду» — «Блаженны не позволившие изгнать себя». «Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня» — «Блаженны свободные», — вот такие.
«…Иудеи о земном радели, христиане же — о небесном», — написал в «Слове о Законе и Благодати» митрополит Иларион. На Западе христианство существует в двух формах — протестантизм, квинтэссенцией которого стал вдохновлённый Ветхим Заветом кальвинизм, и католичество, ставшее религией праздников и подарков. В отличие от Запада русское «радение о небесном» то и дело меняет форму, оставаясь неизменным по сути. Многими исследователями было подмечено, что русскому сознанию свойственен мессианизм — вера в своё высокое предназначение и готовность, а может быть, даже и потребность служить надмирной идее. Некогда это выразилось в формуле «Москва — Третий Рим».
На заре становления русского общества и государства наши предки приняли Христову веру, ставшую для них не просто путём единоличного спасения, но кодексом чести, сводом законов, предписанием к устроению обыденной жизни. Это вовсе не означает, что, приняв Православие, русские люди превратились в праведников и угодников Божиих. Но когда о Руси заговорили как о Святой, было ясно: безпримесная апостольская вера, распространённая отнюдь не на всём пространстве христианского мира, нуждается в сбережении и охранении, а после падения Византии никому, кроме Руси, с этой задачей справиться не под силу. Русский народ воспринимал себя служителем и хранителем апостольской веры, а государство своё — как инструмент, с помощью которого возможно осуществить это служение. Символ веры, идеал — святость и аскеза, — вот что стало основой русской православной цивилизации.
Советское время было ознаменовано Победой в самой кровопролитной войне за всю историю человечества, первым полётом человека в космос — и всё это под лозунгом строительства коммунизма, то есть самого справедливого общества на земле. Можно, конечно, улыбаться и называть коммунизм утопией, но не надо забывать, что этот скепсис убил великую страну. А до той поры коммунизм для миллионов людей оставался мессианской идеей, идеей служения стране, государству, человечеству, а не личному счёту в банке. И блаженны были жившие в ту пору милостивые, чистые сердцем и миротворцы. И блаженны были отдавшие жизнь за други своя, потому что их есть Царствие Небесное…
Современная Россия — активный участник глобальных процессов, и ей необходимо находить общий язык с западной цивилизацией. Кроме того, было бы глупо отрицать, что именно Запад сегодня является мировым технологическим и финансовым центром. И не сотрудничать с ним нельзя.
Сто лет назад С.Ю.Витте писал в письме императору Николаю Александровичу: «В настоящее время политическая мощь Великих Держав, призванных выполнить исторические задачи, создаётся не только духовною силой их народов, но их экономической организацией…» Сегодня эти слова кажутся не менее актуальными, чем в то время, когда они были написаны. Невозможно достичь политической мощи, не достигнув мощи экономической, которая, в свою очередь, недостижима в изоляции от Запада. Даже памятуя о том, что «Москва — Третий Рим», Россия, не наращивая своё могущество, очень скоро может оказаться в положении, когда слова «четвёртому не бывать» обретут трагический, фатальный смысл. Все, кто живёт в России, хотят видеть её процветающей и столь же влиятельной и богатой, как страны Запада. Но при этом сохраняющей свои особенные черты, отличающие русскую цивилизацию от западной. Поддерживать отношения с Западом, учиться у него — это одно. Самим стать Западом — это совершенно другое. Студенту совсем не обязательно родниться с профессором, а рабочему — с инженером.
Но даже если представить, что Россия признает ошибочным путь своего развития, нельзя рассчитывать на то, что Запад пойдёт нам навстречу. Исторический опыт подсказывает, что как только Россия идёт навстречу Западу, она тут же оказывается в подчинённом ему положении. Запад как прагматик и рационалист не склонен к дружбе без очевидной для себя выгоды. Мы должны быть сильными. Бросаться в объятия Западу нам нельзя.
На Западе стало традицией демонизировать Россию, российскую историю и русский народ, представляя нашу страну неудачницей, историю — ошибкой, а народ — варваром. Считая свою цивилизацию и свой человеческий тип эталонными, всё сколько-нибудь отличающееся от себя Запад склонен объявлять неполноценным.
Несомненно, что России нужно ответить на вызов Западного мира. И как это сделать наиболее достойно, чтобы не утратить своей национальной самобытности и в то же самое время не оказаться в культурной и научно-технической изоляции, может и должно стать поводом к размышлению.
Светлана Георгиевна ЗАМЛЕЛОВА