Ныне имеет смысл напомнить некоторые факты истории освоения далеко не спокойной территории России — всего Кавказа. Потому что мы вновь и вновь наступаем на одни и те же исторические грабли.
Историю мы знаем плохо, как и историческую географию. Попытки заглянуть в настоящее и будущее конфликтных отношений России и Кавказа крайне желательно рассматривать при помощи ретроспективы далёкого и недалекого прошлого.
Достаточно вспомнить, что после распада Российской империи на Кавказе за короткое время возникла ситуация, несколько схожая с той, которую мы наблюдали при развале СССР. На гребне всеобщей «свободы» там появились многочисленные советские республики — Курдская, Терская и ряд других. Грузия, Армения и Азербайджан также именовались тогда республиками и напряжённо ожидали, чем закончится чрезвычайно непростая ситуация, возникшая из-за национально-освободительных движений народов Северного Кавказа.
История показывает, что события на Кавказе всегда имели и имеют свою логику, завязанную с этнологическими проблемами. Теперь, после военных столкновений российской армии с боевиками в Чечне, напряжены ситуации, сложившиеся в Дагестане, Ингушетии, Осетии, Абхазии. В Грузии ныне по-прежнему существуют средневековые обычаи, зов предков заставляет людей, сбросивших налёт цивилизованности, хвататься за кинжалы, винтовки и автоматы.
…На историческом факультете (а я учился в Азербайджанском государственном университете имени С.М.Кирова) мы проходили и историю стран Азии и Африки. Лекции нам читал будущий президент свободного Азербайджана ныне покойный Абульфас Алиев, которого мы потом узнали как господина Эльчибея — «друга народа, народом избранного».
Нам, студентам, хотелось тогда получить ответы на многие вопросы, но преподаватели предпочитали отмалчиваться. Приходилось обращаться не только к учебникам, но и к первоисточникам. Читали об исторических событиях на Кавказе. Более подробно знакомились на спецкурсах с дипломатической деятельностью Грибоедова, Паскевича, Ермолова, походами Петра Первого, Стеньки Разина и императрицы Екатерины на Восток, работой географических и этнографических экспедиций, деятельностью дипломатических представительств.
В XVIII и XIX вв. Россия становилась сильным государством. И Карабах уже сам направлял свои посольства российским государям, прося принять его в подданство. Армения и Азербайджан тогда ещё не существовали как целостные государства. Мы узнали, что племена ингушей сами попросились в подданство России при Николае Первом, так как вероисповедание их было сродни христианскому, и они терпели притеснения от мусульманских племён Северного Кавказа. Под руку русского царя просились и были приняты Восточно-Грузинское царство (1801 г.), Имеретия (1804 г.), Осетия (1806 г.), Абхазия (1810 г.), Дагестан (1813 г.), Малая Чечня (1817 г.), Кабарда (1825 г.), Восточное Закавказье (1828 г.).
Власть России признали Гянджинское, Дербентское, Ширванское ханства, Карабах. В 1864 году — Черкесия. А в 1878-м Россия в результате русско-турецкой войны присоединила земли юго-западного Кавказа с крепостями Карс, Ардаган, Батум. Кстати, часть этих карликовых государственных образований сами давно просились в подданство православного могучего государства, способного дать им защиту от иноверцев. На их землях появлялись казачьи станицы, закладывались города — Владикавказ, Екатеринодар, Майкоп, Кизляр, Петровск, куда заселялись многочисленные семьи разных народов.
Программа назначенного в 1816 году командиром отдельного Кавказского корпуса генерала Ермолова включала в себя уничтожение аулов, вытеснение жителей равнин в горные районы, вырубку лесов, строительство оборонительных крепостей, переселение казаков на эти земли, депортацию коренного населения.
«Я желаю, чтобы страх перед моим именем более хранил наши границы, чем цепи и крепости, чтобы слово моё было для туземцев вернее смерти. В глазах азиатов снисходительность — знак слабости, и я непреклонно жесток из соображений чистой гуманности. Одна казнь спасает сотни русских от уничтожения и тысячи мусульман от измены», — писал Ермолов.
Военные действия на Кавказе велись широко и масштабно. Границы определял не росчерк карандаша на карте в Кремле, а рельеф местности. Поэтому для горных народов границ не существовало, тем более нарисованных Сталиным или Хрущёвым. Историческая география кончается именно в советский период, когда границы, как казалось всем нам, уже никто и никогда не изменит. А они изменялись произвольно вождями. Мы никак не можем понять, что владеть Кавказом — это в первую очередь вести разумную национальную политику в весьма непростом регионе России.
В бурное время начала ХХ века азербайджанцы тяготели к Турции, грузины ориентировались на англичан, а армяне, помня резню 1915 года, спасались от турок под рукой Москвы, мечтая о прежней Великой Армении с горой Арарат.
Когда же «по военной дороге» шёл 18-й год, на Кавказе началась полная неразбериха. Между Азербайджаном и Арменией появился Красный Курдистан.
Турция засматривалась на земли только что народившейся самостоятельной Грузии. Оказалось очень кстати, что в своё время Россия воевала со своим южным соседом. Вспомнив об этом, Грузия, а также независимая Армения срочно подписали с Турцией договор, подтверждающий границы российско-турецкого соглашения 1877 года.
Не на бумаге, а по городам, горам, народам, аулам проходили новые границы исторической географии. Сегодня чеченец рисует свою карту Чечни, осетин — свою карту Осетии, а армянин может показать карту Великой Армении от Чёрного моря до Каспийского, азербайджанец нарисует границы своего государства, в которое войдут и Карабах, и Армения. Кстати, существование самого суверенного Азербайджана официально закреплено только в июле 1918 года. А ранее это название носили северные провинции Ирана. Он признал независимость Азербайджана только в 1920 году, когда 11-я Красная армия дошла до пограничной Астары и едва не вошла в Южный Азербайджан. Итак, турок или иранец вправе нарисовать вам свою карту, со своими границами.
Возможно, поэтому англичанин Томпсон, вникнувший в суть происходящего на Кавказе гораздо глубже, чем большевики, предлагал участникам Версальской конференции не способствовать территориальным притязаниям и расширению карликовых закавказских и северокавказских государств, ибо, по его мнению, «это нарушает естественный ход вещей». Народы Кавказа, считал он, «не имели и не имеют устойчивых навыков государственного управления и должны пройти ещё на этом пути большой исторический этап своего развития».
С подобной историей с географией мне пришлось столкнуться в Сумгаите, Тбилиси, Ереване, том же Карабахе, Баку, на границе Армении и Азербайджана. Никогда не думал, что в предмете «историческая география» так много «специалистов», что страницы учебника зальёт кровь их учеников.
Да. Подзабыли мы некоторые факты нашей истории. То, что вводились российские войска и прекращались кровавые столкновения иранцев и армян, грузин и турок. Присоединилась Ингушетия — встали казаки буфером между осетинскими племенами и чеченцами. Вклинила Россия казачьи поселения, и стихли междоусобицы.
Присоединяли. И не только мирным путём. И не все народы и племена на Кавказе выносили нам хлеб и соль, прося защиты от внешнего врага. И рисунки Лермонтова и его поэма «Валерик» свидетельствуют, что Кавказ нам достался большой кровью. Шамиль около двадцати лет вёл партизанскую войну. Нас не учили тому, что всё это может быть с нами и в двадцать первом веке.
В Грузии в период позднего Брежнева ходил такой анекдот: чистильщик обуви, узнав, что перед ним приезжий из Ленинграда, поинтересовался: «Слюшай, дарагой, там у вас в семнадцатом какая-то заварюшка была. Расскажи, чем кончилась?»
Неплохо жили республики Кавказа и Закавказья при советской власти. Хотя там, по правде говоря, её в общем-то никогда не было. Достаточно было сказать, что веришь в марксизм-ленинизм, поддерживаешь Программу КПСС, в которую уже никто не верил, сдать экзамены по курсу истории партии и по научному коммунизму, защитить кандидатские и докторские диссертации по ленинско-сталинскому пониманию национальных проблем — и можно продолжать жить по-своему. Партийный билет пренебрежительно назывался «хлебной карточкой» — он был нужен для профессионального роста и карьеры. Законы были на каждой территории свои. Партийные бонзы прекрасно жили в том социально-экономическом строе, которому самое подходящее название — социал-феодализм.
То, что огонь кавказской войны будет тлеть ещё долгое время, — это факт, уже не требующий доказательств. То, что очень много надо будет сделать для того, чтобы он не разгорелся вновь, а лучше бы совсем бы погас, — тоже должно быть ясно всем. Но населению Центральной России в конце концов надо будет осознать и принять как данность, что большинство народов Северного Кавказа никогда не жили и не будут жить по российским законам. Это исторические реалии.
А насчёт Кавказа правильно сказал теперь уже бывший секретарь Совета безопасности Дагестана Магомед Талбоев обозревателю «Литературной газеты»: «У кавказцев тщеславие превыше всего. Мы разделены на роды, тейпы, кланы. Здесь все князья, и каждый стремится создать собственное ханство. Таков культурный ландшафт нашей политической жизни. Тот, кто способен понять это, может управлять процессами. Те же, кто пытается привнести в жизнь кавказцев ценности другого рода, игнорирующие фундаментальные психологические платы, в глубине хранящие взрывоопасные сгустки законсервированных конфликтов, которые детонируют от любого внешнего удара, обречены на поражение».
Эти реалии сегодняшнего дня надо принять как данность. А мы «вбухиваем» миллионы и миллионы рублей, оставляя долги и нерешённые национальные проблемы нашим детям и внукам. Пожинаем плоды своей близорукости в отношениях с нашими окраинами.
Не всё поддаётся логике, не всё укладывается в наше сознание. И чтобы правильно и грамотно решать проблемы межнациональных отношений, надо хорошо знать историю с географией.
Анатолий Борисович УРАЛОВ