Особенно интересны в русской истории монастыри, в которых существовали школы и училища. Таков был Григорьевский затвор Ростова Великого, основанный князем Константином, сыном великого князя Всеволода Большое Гнездо.
В 1213 году Константин Всеволодович заново построил в Ростове рухнувший за десять лет до этого каменный собор Успения Пресвятой Богородицы. При закладке церкви князь хотел, как пишет историк М. М. Щербатов, «при оной училище устроя от Спаса перенести».
Исполнил он своё намерение через год — перенёс в Ростов, «к княжьему двору», учреждённое ранее в Ярославле при женском Спасо-Преображенском монастыре духовное училище, ставшее первым на Русском Севере.
Григорьевскому затвору суждено было сыграть выдающуюся роль в истории нашего Отечества. Немало вышло из него богословов, мыслителей, изографов…
За несколько лет до его основания сильно изменилась обстановка на Евразийском континенте, явно не в пользу Руси: в 1202 году у её западных границ стоял воинственный Орден крестоносцев, в 1206 году в далёкой Монголии воцарился Чингисхан. Обстановка осложнялась княжеской усобицей сыновей умершего в 1213 году Владимирского князя Всеволода Большое Гнездо. Вопреки воле покойного отца Константин не пожелал уступить полюбившийся ему Ростов младшему брату Юрию.
После Липецкой битвы Константин вступил во Владимир как победитель, а Юрий был отправлен на княжение в небольшой Радилов Городец. Заботу о Григорьевском затворе князь Константин не оставлял.
Своей начитанностью этот князь был известен даже в Константинополе, а за великодушие и справедливость был прозван Мудрым. «Не опечаля никогоже, но всех умудряя духовными беседами, — повествует о нём летописец, — часто бо чтяше книги с прилежанием, и творяше всё по писанному. Одаровал бо Бог его кротостью Давидовою и мудростью Соломонею».
Известно, что от Полоцкого епископа Константин Всеволодович получил частицы Древа Креста Господня, нетленной руки святого Лонгина-сотника и святых мощей равноапостольной Марии Магдалины. Содержал князь при себе писцов и учёных монахов. «Многие волости» даны были Константином Всеволодовичем на содержание монастырских учителей — греков и русских.
Попечительство Константина о Григорьевском затворе было продолжено его сыном, ростовским князем Васильком, который, передав, согласно завещанию отца, 1000 книг из княжеской библиотеки училищу, всю свою жизнь, вплоть до кончины в битве с татарами на реке Сити, пополнял этот «фонд».
Слово «затвор», обычно применяемое к уединённой монашеской келье, в данном случае совсем не определяло некое пространство, в котором селились монахи. Понятие «затвор» означало закрытость от мiрских соблазнов, а не от людей, всегда во множестве посещавших это святое место.
Не желать привязанности к ближнему — это совсем не значит отказывать ему в помощи, когда тот обращается за ней. Эти внутренние установки православных монахов — людей, познающих Истину, во все века привлекали к ним русских людей разных сословий. В этом и было подлинное, воспринятое из Византии традиционное ученичество, в потоке которого так ярко и мощно возникали и множились таланты русских иконописцев, изографов, зодчих и мастеровых людей, своими творениями желавших на века прославить Бога…
Богатая духовная жизнь Григорьевского затвора не могла не повлиять на отрока Варфоломея — будущего великого православного подвижника Сергия Радонежского. И житие преподобного было написано монахом Григорьевского затвора Епифанием Премудрым, учеником Сергия Радонежского…
О влиянии ростовского училища на формирование мiровоззрения прп. Сергия, глубокого понимания им необходимости поддерживать связи с Византией и греческим монашеством говорит многое: и посылка им одного из любимых своих учеников Афанасия в греческий монастырь Продромос в Константинополе незадолго до Куликовской битвы, и постоянное общение с Константинопольским Патриархом Филофеем, и привлечение лучших византийских мастеров к строительству серпуховского Высоцкого монастыря, и то, как он ценил талант Феофана Грека.
Ученики преподобного Сергия есть и среди ростовских владык. Это основатель московского Симонова и ростовского женского Рождественского монастырей архиепископ Феодор, сын старшего брата Сергия, Стефана. Он же был одним из первых иконописцев Сергиевой обители, в которой прожил около 22 лет.
В Варницах, где некогда располагалась вотчина его благочестивых родителей Кирилла и Марии, спустя три столетия после кончины преподобного основан Троице-Варницкий монастырь. После передачи в начале 1990-х гг.
Троице-Варницкого монастыря Русской Православной Церкви он возрождается и богатеет стараниями немногочисленной трудолюбивой братии. От этого монастыря до места у стен Ростовского кремля, где был Григорьевский затвор, всего три-четыре километра пути по неухоженной дороге вдоль городского кладбища. Самая обычная российская дорога рядом с самым обыкновенным русским погостом…
Сколько раз ходил по ней юный Сергий? Сколько раз она вспоминалась ему?
История оставила нам крайне мало сведений о Григорьевском затворе. Автор знаменитой «Истории Русской Церкви» митрополит Макарий (Булгаков) упоминает о нём лишь в связи с событиями, которые произошли во времена Куликовской битвы.
Даже по археографическим и литературным источникам мы не можем представить себе архитектурного облика этого монастыря. Отсутствуют пока и какие-либо убедительные археологические находки, которые пролили бы свет на его таинственную историю.
Лишь белокаменная церковь Григория Богослова, что с XVII века стоит у южной стены Ростовского кремля, служит памятником этому святому для каждого русского человека месту. Возле неё хорошо молиться в тихое летнее утро, когда северное солнце неспешно восходит над водами озера Неро, даруя своё раннее тепло её могучим стенам. Через кремлёвский двор пройти к Успенскому собору, где в холодном полумраке покоятся под спудом архиепископ Феодор, Константин Всеволодович, сын его, благоверный князь Василько Ростовский.
Идёт богослужение в ростовском Успенском соборе. «Сами себе, — нараспев звучит под его сводами могучий голос дьякона, — и друг друга, и весь живот наш Христу Богу предадим…» Всё так же, как много лет назад… Время разрушает камни, но оно безсильно перед Словом Божьим, дающим ответы на все мучительные вопросы бытия.
Николай Николаевич ВИЗЖИЛИН