Брусиловский прорыв – это наступательная операция Юго-Западного фронта русской армии под командованием генерала А.А.Брусилова во время Первой мировой войны, проходившая 3 июня – 22 августа 1916 года. В ходе неё было нанесено тяжёлое поражение армиям Австро-Венгрии и Германии, заняты Галиция и Буковина.
Я русского солдата всегда любил и люблю, и эта любовь вынуждала меня кончать во что бы то ни стало начатое дело, чтобы кровь не была пролита даром... Я действовал по-своему, широким фронтом. А.Брусилов
Великая военная операция, вошедшая в историю под названием Брусиловский прорыв, дорога мне: в ней участвовал и был ранен в Карпатах мой отец — поручик Кобринского полка. К 90-летию Брусиловского прорыва мы вместе с моим армейским другом Вадимом решили повторить его путь от Тернополя.
Я родился после гибели старшего брата — Героя Советского Союза Николая Боброва, когда отцу исполнилось уже 50 лет. Только после смерти отца с горечью понял, что он, офицер царской армии, награждённый орденом Анны и шашкой с лентой «За храбрость», никогда этим не гордился и даже не рассказывал мне, подростку, о тех сражениях.
Лишь позднее нашёл в его бумагах пожелтевший Послужной список с двуглавым орлом и перечнем боёв на Тернопольщине и в Карпатах. Первая запись — сражение в районе Поповой могилы 27 мая (9 июня по новому стилю) 1916 года — в пятый день начала той грандиозной операции. Впервые о ней я услышал, конечно, от отца, а потом читал многие материалы — в т.ч. эпопею Сергеева-Ценского «Преображение России».
И вот — еду в Галицию, где большинство населения тогда воевало на стороне Австро-Венгерской империи, где в годы Второй мировой формировалась дивизия СС «Галичина», где стоят памятники павшим советским солдатам и партизанам, а рядом — кресты сечевым стрельцам и воинам УНА-УНСО с надписью «Героям слава!».
В Тернополе обратился за помощью к коллегам из государственной телерадиокомпании. Председатель её Роман Заяц позвонил в газету райцентра местечка Монастырска, что-то стал говорить редактору по-украински. Мой армейский друг Вадим потом удивлялся: «Представляешь, он сказал: тут журналист из Москвы хочет написать про какой-то Брусиловский прорыв. Я не ослышался: именно про какой-то!»
Зато сотрудник телекомпании Роман Гайдуцкий про Брусиловский прорыв прекрасно знал: его дед воевал в Галиции против русских войск, попал в плен, был отправлен в Херсон, потом в составе войск Петлюры прошёл с боями по Украине. Вступил при советской власти, правда, под страхом смерти, в колхоз.
— Значит, не всех петлюровцев репрессировали?
— Да дед потом колхоз возглавил, до 80 лет дожил! — засмеялся Роман Павлович.
Среди семейных реликвий у меня дома хранится небольшая фотокарточка, на которой три молоденьких офицера в форме царской армии. Крайний справа — мой отец. Они снимались перед самым наступлением, ещё не зная, какой кровавый и славный путь их ждёт…
К лету 1916 года обстановка на Западном фронте была очень тяжёлой: англо-французская армия нуждалась в помощи, положение под Верденом становилось всё безнадёжнее. Итальянская армия отступала, страна была на грани катастрофы. Командование армий Антанты требовало от России немедленной помощи. И, как всегда, ради помощи союзникам русская Ставка приняла решение о наступлении.
План его разработал командующий Юго-Западным фронтом генерал от кавалерии Алексей Алексеевич Брусилов. Потомственный офицер, сын генерала, выпускник Пажеского корпуса. Брусилов был человеком мужественным, гениальным стратегом.
Ровно в 4 часа утра 3 июня по новому стилю в 1916 году по приказу Брусилова артиллерия открыла ураганный огонь по укреплениям и тылам противника. Враг был оглушён и ошеломлён. Скрылся в окопах, ожидая атаки русских. Но последовали три более страшных артудара. В полдень в бой пошла русская пехота, она заняла первую линию вражеских позиций почти без потерь: вражеской армии не было — сдавалась толпа измученных людей. 
Из рассказов отца: «Взяли прикарпатское местечко какое-то. Лес зелёный, птицы поют. Правда, речушка трупами забита. Думаю, надо наведаться к другу в соседний батальон. Они уже расквартировались, вина раздобыли. Навстречу из чащи человек десять австрийцев с оружием. А у меня только пистолет в кобуре и палка в руке. Увидели меня — руки подняли, сдаются. Повёл их в штаб…»
Но смешно, конечно, думать, что этот победоносный прорыв был лёгкой прогулкой. К осени русские потеряли около 500 тысяч воинов. Эта земля пропитана кровью, измучена провокациями и предательствами. Брусилов, вступив в неё, был предан и нашей Ставкой, и своими ревнивыми коллегами. Он проявил мужество и верность долгу: настаивал на решительных действиях. Твёрдо приказал готовиться к наступлению. И оно победоносно грянуло! А чем завершилось? Русское высшее командование либо не имело планов операций, либо не знало, как их выполнять… не считалось с потерями живой силы и не проявляло заботливости о солдатах. Летняя операция 1916 г. выявила разложение русской армии, усугубившееся осенью и зимой того года. Это разложение приблизило падение царизма.
Дальше (для меня) след боёв отца в Карпатах затерялся. Кстати, и в советской историографии ход Первой мировой войны был освещён недостаточно, многие её военачальники и даже герои до сих пор безвестны. Ну а ныне и дети, и большинство взрослых о Брусиловском прорыве вообще забыли. И о его героях. За нынешним Ивано-Франковском (Станиславом) наступление застопорилось. Где-то между Калушем и Сколе.
Краевед Теодор Ветвицкий с упоением рассказывал нам о героизме усэсовцев (сечевых стрельцов, сражавшихся против России). Жертвы (наши) стали казаться напрасными: «Эти потери были тем более чувствительны, чем слабее было сознание в необходимости их для России… В народных массах доверие к правительству и вера в союзников были окончательно подорваны» (Н.Н.Головин, генерал-лейтенант, начальник штаба 7-й армии). А ведь развитие успеха Юго-Западного фронта другими русскими фронтами, всеми фронтами Антанты могло создать условия для окончания войны против Германии и её союзников уже в 1916 году. К глубокому сожалению, этого не произошло. Антанта не поддержала наступление, по существу, предала Брусилова, оставила австрийцам и немцам простор для манёвра войск.
А какой был подъём патриотический в ту пору! «Всё это время я получал сотни поздравительных и благодарственных телеграмм от самых разнообразных кругов русских людей. Все всколыхнулись: крестьяне, рабочие, аристократия, интеллигенция, учащаяся молодёжь… Это были лучшие дни моей жизни, ибо я жил одной общей радостью со всей Россией», — писал Брусилов.
Увы, победоносное счастье было недолгим. И отец мой был ранен уже на излёте Брусиловского прорыва, в одном из последних атакующих бросков на Запад. Горький, славный и поучительный опыт.
Конечно, той высоты, где получил отец свои шестнадцать осколков разрывного снаряда, мне отыскать не удалось. Но на склонах Закарпатья я нашёл братский народ — русинов.
Председатель общества русинов Ладислав Лецович даже написал Путину, чтобы во Всероссийской переписи населения учли русинов. Русинский народ создал своё государство — республику Подкарпатская Русь, — которое существовало с 1918 по 1946 год. Мы не сумели защитить его ни в Первую мировую, ни позже. Оно — с разделёнными границами. И, выходит, напрасным был знаменитый Брусиловский прорыв… И 500 тысяч погибших?
Да, узка тропочка нашей политики, пропаганды при постижении уроков собственной истории, изучения её подрастающим поколением. Это осталось самым горьким чувством после паломничества по местам боёв Брусиловского прорыва.
Александр Александрович БОБРОВ