Одной из главных задач первого в мире социалистического государства была пропаганда и агитация, направленная против Русской Православной Церкви. Общее руководство всей антирелигиозной деятельностью сосредоточилось в самых верхах власти. Координирующим центром по линии спецслужб стало VI отделение секретного отдела ГПУ во главе с Е.А.Тучковым.
Именно ему 31 октября 1922 года на очередном заседании Антирелигиозной Комиссии было поручено «поставить хорошо дело о компрометации попов здесь… (в Москве) и на местах».
Для реализации антирелигиозной политики была налажена публикация статей, воззваний, речей в издательстве «Красная Новь», которое выпускало большими тиражами и заграничную атеистическую литературу, привозимую в основном из Германии. С 1 января 1923 года в этом же издательстве начала выходить газета «Безбожник». Вскоре газет и журналов с подобным названием появилось множество.
Священник Владимир Зелинский пишет о том времени: «Географическое пространство одной шестой части суши было охвачено пламенем лозунгов, безраздельно царивших от яслей до крематория. Настоящее освещалось солнцем завтрашнего дня, сценарий будущего был первичнее всякого исполняющего в нём роль индивида…»
Слово «крематорий» появилось в этом ряду недаром. В стране впервые была законодательно разрешена кремация умерших ещё в январе 1918 года. Священный Синод был против крематориев в нашей православной стране.
В начале 1919 года В.И.Ленин подписал декрет о предпочтительности кремации. В ненависти вождя к Богу и Церкви мог соперничать разве что Троцкий, в 1919 году была опубликована его статья, в которой он предлагал лидерам революции подать пример и завещать свои трупы на сожжение.
Однако наши соотечественники, порой удивлявшие лёгкостью, с какой они принимали некоторые антицерковные нововведения, в деле погребения упорно придерживались старых традиций. Приходилось прикладывать усилия для пропаганды «огненного погребения», как стали теперь именовать кремацию.
Вскоре началось устройство первых в стране крематориев. Невероятные усилия были приложены властями и, к сожалению, некоторыми талантливыми архитекторами, чтобы устроить крематорий в Петрограде, на территории Александро-Невской Лавры.
Наступление Юденича приостановило работы. Но в 1920 году устройство крематория перенесли на Васильевский остров, хотя от намерения вернуться в Лавру и построить там дворец-крематорий власти не отказались. А пока в здании бывшей городской бани «в срочном порядке» в 1921 году был устроен временный крематорий.
Первый временный советский крематорий просуществовал недолго — до декабря 1921 года. Сооружённая в спешке печь скоро вышла из строя. Кроме того, в голодном и холодном Петрограде не хватало дров. Но в 1928 году был открыт московский крематорий.
Устройство «Кафедры безбожия» в Москве не встретило никаких препятствий. В январе 1925 года в музее Московского коммунального хозяйства была открыта выставка моделей и фотографий крематориев, печей, последних «новинок» в этой области. В 1925 году в Москве был проведён конкурс. Две первые премии получили: архитектор К.Мельников (выдающийся представитель русского конструктивизма) и молодой архитектор Д.П.Осипов. Он предложил разместить крематорий в помещении церкви преп. Серафима Саровского и св. блгв. княгини Анны Кашинской на кладбище Донского монастыря. Этот проект получил первую премию и был утверждён к исполнению.
В конце XIX века у южной стены Донского монастыря был выделен под новое кладбище значительный кусок земли — бывшие монастырские огороды. Здесь в 1904 году была заложена церковь-усыпальница, которую освятили в 1914 году. Но богослужения совершались недолго — всего десять лет.
В работе принимал участие любимый ученик академика А.В.Щусева Н.Я.Тамонькин. Он занялся отделкой интерьеров. Но сначала под его руководством были ликвидированы великолепные расписные фарфоровые иконостасы и киоты, украшавшие храм. Церковный купол снесли и вместо него установили 20-метровую бетонную башню. В бывшем верхнем храме преп. Серафима Саровского был устроен ритуальный зал; в нижнем, в честь блгв. княгини Анны Кашинской, на солее и частично в алтаре встали немецкие кремационные печи. В центре ритуального зала был устроен раздвигающийся пол. Кто-то назвал это сооружение «преисподней» с «адским огнём»…
Первыми клиентами крематория стали, как и следовало ожидать, старые большевики. В колумбарии, размещённом в стенах бывшего храма, на урнах можно прочесть надписи: «Большевик-чекист», «Член ВКП (б), стойкий большевик и чуткий товарищ». В путеводителе Шебуева 1930 года «Москва безбожная» говорилось: «Лишь в СССР кремация доступна всем…»
Как известно, Бог поругаем не бывает. Последствия греха государственной политики не заставили себя долго ждать. С середины 1930-х годов сюда стали привозить для кремации расстрелянных деятелей «Союза воинствующих безбожников». А в 1934 году здесь были уничтожены останки самого осквернителя храма, умершего молодым архитектора Д.П.Осипова.
Директором Донского крематория с самого начала был Пётр Иванович Нестеренко. Он был из дворян, с высшим военным образованием, в чине полковника, после поражения белых эмигрировал во Францию. Там почему-то заинтересовался кремацией, изучил её во всех тонкостях и в 1926 году, вернувшись на родину, возглавил новое учреждение. Поселился в маленьком домике рядом с крематорием и, не зная ни сна, ни отдыха, отдавался любимому делу. Был близко связан с чекистами, привозившими по ночам в крытых грузовиках тела убиенных; присутствовал при кремациях и расстрелах, производимых прямо здесь же, в подвалах крематория.
От органов НКВД Нестеренко получал за свою ночную работу дополнительно 200 рублей в месяц. Так продолжалось до 1941 года, пока его самого не арестовали и по обвинению в антисоветской деятельности не расстреляли. На следствии он рассказывал, что собственноручно ссыпал прах расстрелянных в специальных, одному ему известных местах.
В числе десятков тысяч казнённых и кремированных здесь и жертвы, и палачи. В середине 1930-х годов — участники больших партийных процессов, затем — представители военной элиты, известные деятели культуры, писатели, журналисты, режиссёры, чекисты… После войны в тех же печах сжигали останки т.н. «космополитов», почти все они были члены Еврейского антифашистского комитета.
В Донском монастыре были подвергнуты кремации и несколько священнослужителей: прославленный в лике святых Александр Хотовицкий, протопресвитер, в прошлом — миссионер, сподвижник свт. Патриарха Тихона, ключарь храма Христа Спасителя; его арестовывали шесть раз, перед последним арестом в 1937 году он служил по соседству с Донским монастырём, был настоятелем Ризположенского храма, протоиерей Александр Лебедев, управделами Московской Патриархии, настоятель собора, архиепископ Великоустюжский и Усть-Вымский Питирим (Крылов) и епископ Волоколамский Иоанн (Широков), а также священник церкви села Измайлово Реутовского района Алексей Егоров.
Точное количество расстрелянных и кремированных на новом Донском кладбище неизвестно.
Крематорий в Донском монастыре действовал до 1973 года. В последние годы в нём кремировали умерших руководителей государства — для последующего захоронения в Кремлёвской стене. О том, что крематорий размещается в бывшем храме, никто уже не вспоминал, а многие просто не знали. Но в 1992 году вышло постановление о возвращении бывшего храма Донскому монастырю. Оборудование в нижних этажах демонтировали, над храмом восстановили пирамидальный купол с крестом. В 1999 году, по соседству с колумбарием, расположенным тут же, за перегородкой, начались службы во вновь освящённом храме. Конечно, хорошо, что всё вернулось на круги своя. Но молиться в этом храме невозможно, можно только мучиться неразрешимым вопросом: как такое могло случиться?
Лидия Алексеевна ГОЛОВКОВА