Будущий великий русский этнограф и филолог Гильфердинг родился в Варшаве в семье директора канцелярии при наместнике Царства Польского. Получил хорошее домашнее образование, изучил несколько языков, а также познакомился со славянскими наречиями многонациональной империи.
14 июля 1831 года, 180 лет назад родился Александр Гильфердинг
В 1852 году окончил историко-филологический факультет Московского университета. По совету Хомякова начал заниматься санскритским языком и поместил в 1853 году в «Известиях II отдела Академии наук» статью «О сродстве языка славянского с санскритским». Защитил диссертацию на степень магистра по теме «Об отношениях языка славянского к другим родственным». Занимался изучением истории прибалтийских славян. Он — автор работы о Кашубском Поморье, кашубах, словинцах и их языках.
Погрузившись в славянство, он напечатал в «Московских Ведомостях» и «Русской беседе» свои «Письма об истории сербов и болгар», в журнале «Москвитянин» — «Историю балтийских славян». Для наших современников, даже помнящих свои славянские корни, — это вообще «тёмный лес». В 1856 году был назначен консулом в Боснию, после этой работы написал книгу «Босния, Герцеговина и Старая Сербия» (СПб., 1859) — талантливый очерк прошедшего и настоящего этих стран, в котором исследователь разглядел корни грядущих балканских трагедий. Когда в 1863 году во главе реформ в Царстве Польском стал Н.А.Милютин, Гильфердинг по его указанию писал многие проекты, между прочим, и проект о преобразовании ведомства народного просвещения. Знает ли кто сегодня в Министерстве образования и науки об этих трудах?
В последние годы своей жизни занимался обширным сочинением «История славян», первые главы которого появились в «Вестнике Европы»; увы, оно осталось неоконченным. Когда в 1867 году образовалось петербургское отделение славянского благотворительного комитета, Гильфердинг стал его председателем. Вместе с тем он был председателем этнографического отделения географического общества. Важной частью освоения русской этнографии стала его поездка в Олонецкую губернию для собирания былин. Появление сборника сказителя Рыбникова возбудило некоторое сомнение в обществе — не стилизация ли это? Гильфердинг решился поверить и собрал на местах 318 подобных песен. «Онежские былины» Гильфердинга — неоценимый источник для изучения русской народной поэзии: тщательная запись отличает сборник его от всех других. Результатом этой поездки явилась статья его «Олонецкая губерния и её народные рапсоды», представляющая собой превосходную характеристику края и его певцов. В 1872 году он возобновил поездку, простудился и скончался в старинном городке Каргополе на 42-м году жизни.
Как писатель Гильфердинг замечателен ясностью изложения, трезвостью взгляда и изяществом языка. Самой задушевной его целью было будить сознание и знание в русском обществе, во всём славянском народе. Сочинения Гильфердинга изданы в 4 томах уже после его кончины.
+++
В том же 1872 году ушёл из жизни другой великий русофил Владимир Даль — полудатчанин-полунемец. Недаром его друзья из немецкого Дерптского университета, первыми наградившие немецкой премией его труд — «Словарь живого великорусского языка», до самой кончины просто требовали внятного ответа: немцем он себя считает или русским? На что Даль ответил исторической фразой: «Ни прозвание, ни вероисповедание, ни самая кровь не делают человека принадлежностью той или другой народности. Дух, душа человека — вот где надо искать принадлежность его к тому или другому народу. Чем же можно определить принадлежность духа? Конечно, проявлением духа — мыслью. Кто на каком языке думает, тот к тому народу и принадлежит.» Свою русскость Владимир Иванович подтвердил и тем, что после лёгкого удара в 1871 году сразу призвал уважаемого московского священника Преображенского и принял Православие.
Конечно, такие истые патриоты, как Гильфердинг или Даль, — выдающиеся немецкие славянофилы. В жизни всё было сложнее. Немцев было слишком много в правящих слоях России, что вызывало неприятие и тревогу многих русских. Но империи это не приносило ущерб. История, пожалуй, не знает ни одного громкого случая, когда немецкий чиновник или офицер предал интересы Российской империи, потому что он немец, а государство, которому он служит, — русское. Напротив, исполнительность, аккуратность и дисциплинированность немцев очень помогли становлению империи и многому научили русских.
Дух поморов и устюжан-первопроходцев подхватили немцы. В 1803—1806 гг. первую кругосветную экспедицию русского флота возглавил остзейский немец Иоганн фон Крузенштерн. Впоследствии он стал одним из основателей Русского географического общества. В этой экспедиции принимал участие еще один немец — Фаддей фон Беллинсгаузен. Он встал во главе другого кругосветного путешествия — 1819—1821 гг., в ходе которого была открыта Антарктида. Кругосветное плавание 1825—1827 гг. проходило под командованием барона Фердинанда фон Врангеля. Строительство знаменитой железной дороги из Петербурга в Москву, «воспетое» Некрасовым, финансировалось берлинским банковским домом «Штеглиц».
Таким примерам — несть числа. В русской армии перед Первой мировой войной существовали ограничения по количеству неправославных офицеров в одном полку. В процентном соотношении в полку могло быть не более 10% католиков и не более 25% протестантов. Например, в императорской свите царя Николая II было 53 генерал-адъютанта немца. Многие из них после начала Первой мировой войны из патриотизма даже отказывались от своих имён и фамилий и брали новые — нарочито русские.
Мало кто знает о том, что среди народов многонациональной России существовали и существуют до сей поры «российские немцы». В Алтайском крае России есть даже Немецкий национальный район. Есть среди русских немцев и Герои Советского Союза, хотя годы Великой Отечественной войны многие из них провели вдали от передовой. А вот на полях сражений Первой мировой российские немцы — как и все российские подданные — воевали с агрессорами в рядах русской армии.
Тем не менее в русском языке есть меткая поговорка, отражающая суть отношений между двумя народами: «что русскому хорошо, то немцу смерть». Действительно, две тяжёлые войны, вынесенные нашим народом с Германией на протяжении одного века, стоившие России миллионов жизней, начатые Германией, навсегда оставили свой след в истории и людской памяти. Хотя никакой врождённой германофобии в русском характере не существует.
Наталия Крандиевская вспоминала спор своего мужа Алексея Толстого с Михаилом (Мейлихом) Гершензоном. Дело было в июле 1917 года. Гершензон доказывал, что спасти гибнущую Россию могут только большевики, потому что они за немедленный сепаратный мир. Страна устала, воевать больше не может, на фронтах идёт братание, надо немедленно замиряться с немцами: другого выхода нет. Алексей Николаевич не соглашался: он был за войну до победного конца. Спорили долго, но каждый остался при своём. Гершензон ушел, а Алексей Николаевич долго ещё не мог успокоиться, мрачно ходил взад и вперёд по своему кабинету, что-то бормотал себе под нос. Наконец остановился посреди комнаты, помотал головой и громко сказал:
— Нет!.. Не может быть, чтобы он был прав.
И как бы окончательно утверждаясь в этом своём мнении, заключил:
— Не русский человек. Что ему Россия!
Философ Бердяев ещё до прихода нацистов к власти писал прозорливо: «Немцы не довольствуются инстинктивным презрением к другим расам и народам, они хотят презирать на научном основании, презирать упорядоченно, организованно и дисциплинированно. Немецкая самоуверенность всегда педантическая и методологически обоснованная… Мы, русские, должны противопоставить ей свой дух, свою религию, свои чаяния. В русском духе заключён большой христианский универсализм, большое признание всех и всего в мире».
Сможем мы ныне этот дух противопоставить — никакие больные русско-немецкие, русско-еврейские, а уж тем более русско-польские вопросы нам не будут страшны.
Александр Александрович БОБРОВ