†11 июня 1961 года, 50 лет назад отошёл ко Господу святитель Лука (Войно-Ясенецкий)
Войно или Войны, как говаривали раньше, — старинный русский княжеский род, происходивший, согласно «Гербнику Польскому», «из русских князей, из Руси, а не из России», то есть живший в Киевской Руси ещё до монгольского нашествия. О том, кем являлся основатель рода, имя которого не сохранила история, прямо говорит его прозвище — он был воином.
Поскольку Литва после захвата западнорусских земель в XIV веке приняла Православие и русский язык в качестве государственного, а обосновавшиеся в Галицкой Руси поляки поначалу на права православных не посягали, русские княжеские и боярские роды охотно пошли на службу к новым властителям. Так было и с Войно. Но Литва недолго была православной, а поляки — терпимыми. Они всячески подталкивали русских князей и воевод к принятию католичества, суля им златые горы и реки, полные вина, или, напротив, угрожая лишить их шляхетского достоинства. Не смогли избежать соблазна окатоличивания и Войно. Одним из первых в роду католиком стал Адам Войно, получивший в 1435 году от князя Болеслава Мазовецкого имение в Бельской земле. Потомство Адама Войно разделилось на множество ветвей, принявших прозвища от названий имений, которыми они владели. Так появились Войно-Шубы, Войно-Пецки, Войно-Скварки, Войно-Трубники, Войно-Оранские, Войно-Ясенецкие, Войно-Ясенецкие-Жеретынские и прочие. В течение почти двух столетий представители этих ветвей рода Войно были местниками, стольниками, каштелянами, воеводами, чашими, скарбниками, униатскими епископами…
Однако в начале XVIII века род стал приходить в упадок, причём, что удивительно, все ветви одновременно. После третьего раздела Речи Посполитой практически все Войно оказались российскими подданными. Многие из них жили в Царстве Польском, а три ветви рода — в Витебской, Волынской, Гродненской, Ковенской, Минской и Могилёвской губерниях.
Меня всегда интересовало всё, связанное с фамилией Войно, потому что моим прапрадедом по матери был один из представителей этого рода Ян (Иван) Войно из Варшавы. Во второй половине XIX века он приехал в Подольскую губернию и купил на остатки состояния несколько земельных угодий с лесом в местечке Котюжаны Копайгородской волости Винницкого уезда. Сам Войно хозяйствовать не любил и сдал сад и поля в аренду. Вскоре он женился на местной уроженке Васютинской, дочери купца. И, хотя невеста по настоянию жениха перешла в католичество, но и после этого не перестала считать себя православной, посещала православные богослужения и детей своих крестила православными. Вообще, на западе Малороссии того времени подобные вольности были не редкость. В дальнейшем женское православное начало победило (мальчиков в семье Войно не было). Дочь Войно Анна вышла замуж за поляка Ивана (Яна) Подгурского, инженера на сахарном заводе, убедив его перейти в Православие. Анна Ивановна дожила до середины 60-х гг. прошлого века. Она меня нянчила в младенчестве, чего я сам, конечно, не помню. Знаю только, что Анна Ивановна была очень верующим человеком: в наследство от неё у меня осталось два печатных акафиста на церковнославянском 1903 и 1906 гг. издания.
Господь распорядился так, что мне выпало быть редактором первой изданной в нашей стране биографии архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого), написанной Марком Поповским (журнал «Октябрь», 1990, №№2—4). До этого я знал, конечно, что архиепископ Лука — из «тех» Войно, но ничего не знал об истории их ветви рода.
Я наивно полагал, что в большинстве своём Войно, хотя и пребывали в XIX веке в упадке, были ещё достаточно богаты, чтобы, например, покупать земли на Украине, как мой прапрадед. Однако у М.Поповского я прочитал, что сын будущего архиепископа Луки Михаил, составляя со слов отца список известных предков, возле имени своего прадеда Станислава приписал в скобках: «курная изба, лапти, на медведя с рогатиной». Так жила в середине XIX века семья мельника Станислава Войно-Ясенецкого в Сенинском уезде Могилёвской губернии! Мне трудно сказать, в какой именно степени родства находились Ян Войно и Станислав Войно-Ясенецкий, знаю только, что ветви их рода, судя по родословным книгам Царства Польского, Волынской и Могилёвской губерний, были близки и имели один герб — т. н. «Трубы»: на красном поле сломанные стрелы, над ними полумесяц со звездой.
Но что самое интересное: оказалось, в семье отца святителя Луки Феликса Станиславовича, убеждённого католика, женское православное начало так же победило, как в семьях Войно и Подгурских! Однако — по порядку. Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий родился в Керчи 27 апреля 1877 года в семье аптекаря-провизора. Он был ровесником моей прабабки по матери Анны Ивановны Войно, в замужестве Подгурской. В семье было ещё два сына и две дочери. Феликс Станиславович исповедовал католичество, а мать, Мария Дмитриевна, была православной и склонила в Православие детей. Но роль отца в духовном развитии Валентина Войно-Ясенецкого не стоит преуменьшать. Архиепископ Лука писал в своей автобиографии «Я полюбил страдание…»: «Мать усердно молилась дома, но в церковь, по-видимому, никогда не ходила… Религиозного воспитания я в семье не получил, и если можно говорить о наследственной религиозности, то, вероятно, я её наследовал главным образом от очень набожного отца». Как бы там ни было, с юных лет в сердце мальчика поселилась любовь к Богу и ближним. Возможно, именно поэтому он, проявлявший в детстве художественные способности, поступил в 1898 г. не в академию художеств, а на медицинский факультет Киевского университета имени святого Владимира. А блестяще сдав государственные экзамены в университете в 1903 г., Валентин Войно-Ясенецкий неожиданно для всех объявил о решении стать земским врачом, чтобы помогать бедным.
Во время русско-японской войны он работал хирургом в составе медицинского отряда Красного Креста в военном госпитале в Чите. Там, в Чите, женился на медсестре Киевского военного госпиталя Анне Васильевне Ланской. Затем семья переехала в город Ардатов Симбирской губернии, позже — в Фатежский уезд Курской области. В 1907 г. у Валентина Феликсовича и Анны Васильевны родился первенец Михаил, в 1908-м — дочь Елена, а в 1910-м и 1914 г. родились ещё два сына. В 1916 г. Войно-Ясенецкий защитил докторскую диссертацию на тему «Регионарная анестезия».
13 лет он трудился земским врачом, не имея воскресных и праздничных дней. В те годы ему пришла мысль изложить свой уникальный опыт в монографии «Очерки гнойной хирургии». Он составил план и вдруг почему-то подумал: «А ведь когда эта книга будет написана, на ней будет стоять имя епископа». Как напишет впоследствии святитель Лука: «Неведомые нам пути жизни нашей вполне известны Всеведущему Богу, уже когда мы во чреве матери».
В 1915—1916 гг., во время Первой мировой войны, Валентин Феликсович заведовал госпиталем для раненых. В начале 1917 г. его супруга Анна Васильевна заболела туберкулезом лёгких, и вся семья переехала в местность с более подходящим климатом — в Ташкент. Здесь и застала их революция. С марта 1917 г.
Войно-Ясенецкий становится главным врачом городской больницы Ташкента. В октябре 1919 г. скончалась его супруга Анна Васильевна. После её смерти Валентин Феликсович вручил попечение о своих детях операционной сестре Софии Сергеевне Белецкой, которая заменила им мать во все долгие годы ссылок и тюрем их отца. Он словно провидел свой тернистый жизненный путь.
К тому времени Войно-Ясенецкий играл видную роль в православной общине Ташкента. В конце 1920 г. Валентин Феликсович выступил на епархиальном собрании с речью против «живоцерковников». Присутствовавший там епископ Ташкентский и Туркестанский Иннокентий (Пустынский) неожиданно сказал ему: «Доктор, вам надо стать священником!» И в конце января 1921 г. Валентин Феликсович был посвящён во диаконы, а через неделю, в праздник Сретения Господня, рукоположен во иерея епископом Иннокентием.
Ташкент был взбудоражен: известный профессор медицины, основатель городского университета во времена воинствующего безбожия стал священнослужителем. Когда другие, убоявшись, снимали с себя сан, учёный- хирург его принимает. Его попытались оклеветать, но не смогли: он был всеми уважаем. В мае 1923 г. ссыльный епископ Уфимский Андрей (Ухтомский) совершил его тайный постриг именем Лука. К тому времени из-за гонений на епископа Иннокентия Туркестанская кафедра оказалась свободна, и дабы её не захватили обновленцы, 31 мая 1923 г. иеромонах Лука был рукоположен во епископа Ташкентского и Туркестанского. В этом же году он был арестован, и начались многолетние ссылки. Владыка был отправлен сначала в Енисейск, затем Туруханск и деревню Плахино.
В своих автобиографических записках святитель Луки ярко описал этот тяжелейший период своей жизни. Вот, например, как он боролся в тюремной камере с клопами: «Я зажёг свечу и начал поджигать клопов, которые стали падать на пол со стен и постели. Эффект этого поджигания был поразительный. Через час поджигания в камере не осталось ни одного клопа. Они, видимо, как-то сказали друг другу: «Спасайся, братцы! Здесь поджигают!» А вот картина жизни святителя в ссылке у Полярного круга: «Ночью меня пугали вспышки пламени в железной печке, а утром, когда я вставал со своего ложа, меня охватывал мороз, стоявший в избе, от которого толстым слоем льда покрывалась вода в ведре… Иногда по ночам меня будил точно сильнейший удар грома, но это был не гром, а трескался лёд поперёк всего широкого Енисея…»
В январе 1926 г. епископ Лука вернулся в Ташкент, но ненадолго. 6 мая 1930 г. он снова был арестован и приговорён к ссылке в Архангельск, из которой был освобождён в мае 1933 г.
Епископ Лука выбрал в жизни путь исповедничества и мученичества. Но и будучи в суровой ссылке, он не оставлял своего врачебного долга, совмещая пастырское и медицинское служение. В 1934 г. вышла в свет его знаменитая книга «Очерки гнойной хирургии», которая приобрела мировую известность. 24 июля 1937 г. его арестовали в третий раз. С марта 1940 г. владыка отбывал ссылку в Большой Мурте (110 километров от Красноярска), где работал хирургом.
Началась Великая Отечественная война. Власть поневоле вспомнила о хирургических талантах епископа Луки. В конце июля 1941 г. он был доставлен самолетом в Красноярск, где был назначен главным хирургом эвакогоспиталя №15—15, а с октября 1941 г. он становится консультантом всех госпиталей Красноярского края. Ежедневно святитель Лука делал несколько сложнейших операций. Скольким тяжело раненым воинам спас он жизнь!
В конце 1942 г. епископу Луке было разрешено вернуться к пастырскому служению. Он был возведён в сан архиепископа и назначен на Красноярскую кафедру. В 1944 г. владыка возглавил Тамбовскую епархию.
После войны за научные медицинские труды архиепископу Луке была присуждена Сталинская премия 1 степени, большую часть которой владыка перечислил в помощь пострадавшим в войну детям. В 1945—1947 гг. он пишет оригинальный богословский труд «Дух, душа, тело». В 1946 г. архиепископ Лука стал главой Крымской епархии. Здесь ему суждено было пережить новые гонения на Церковь во времена хрущёвской «оттепели». Последние годы жизни владыка тяжело болел, но, имея неукротимый дух, прославился подвигами проповедничества. Протоиерей Александр Ветелев писал: «Каждая его проповедь дышала «духом и силой», приближаясь к благовестию апостольскому и святооческому…»
Архиепископ Лука отошёл ко Господу 11 июня 1961 г. в день празднования Всех Святых, в земле Российской просиявших. Десятки тысяч людей провожали его, несмотря на препятствия безбожных властей. До самого кладбища путь был усыпан розами. Три километра от собора до могилы люди несли на руках своего владыку в течение трёх часов. Так хоронили великого исповедника Божиего Луку. И как при жизни своей он никогда не отказывал болящим, так и после его смерти всякий, кто приходил на могилу святителя и с верой просил помощи у него, получал её. Господь прославил Своего исповедника и мученика многими чудесами. Я лично дважды испытал спасительность пребывания в своём жилище иконы святителя.
В 1996 г. были обретены нетленными честные мощи архиепископа Луки, которые покоятся ныне в Свято-Троицком кафедральном соборе Симферополя. Он был причислен к лику святых Крымской епархии, а в 2000 г. на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви прославлен как святитель и исповедник в сонме новомучеников и исповедников Российских.
Размышляя над превратностями судьбы древнего рода Войно, я подумал, что, придя от большой славы на заре истории Речи Посполитой к прозябанию и почти полной безвестности в конце её, род вернул себе славу, обретя в России в ХХ столетии великого исповедника христианства и великого врача-труженика святителя Луку.
Он стал символом возращения рода к Православию и, несомненно, самым знаменитым из всех Войно, когда-либо живших на Руси, в Польше и России. Воистину, как писал владыка, неведомые пути нашей жизни вполне известны Богу.
Андрей Венедиктович ВОРОНЦОВ