Что является причиной совершения преступлений психически здоровыми людьми? В большинстве своем душевные болезни, как результат недостатка духовной пищи и избытка бездуховной. Если человек будет питать свою плоть несъедобной пищей, его тело заболеет. А без Бога у него болеет душа. Душевные болезни исцелять может только Церковь.
Сейчас во многих местах заключения появляются православные храмы и молитвенные комнаты, но пока их, также как священников, недостаточно. Необходимо, чтобы православные храмы были во всех колониях и тюрьмах, чтобы в них совершались постоянные богослужения, и получали исцеление все, кто этого захочет.
Обретя духовный мiр в храме и исцелившись, вернувшиеся в общество, скорее всего, начнут ходить в приходскую церковь и участвовать в Таинствах. А значит, у них изменится среда общения, уменьшится вероятность снова стать душевнобольными и совершить преступление.
Условия жизни осуждённых должны ассоциироваться больше с лечебным учреждением, чем с тюрьмой, государство должно заботиться, прежде всего, о выздоровлении заблудших душ, а не о наказании.
Угнетающее слово «тюрьма» лучше отправить в историю. Как незаконно осуждённых, но впоследствии восстановленных в правах, называют реабилитированными, так и законно осуждённых могли бы называть реабилитировавшимися, а не бывшими зэками. Опасных для общества психически больных выписывают из больниц только тогда, когда они становятся не опасными, так и осуждённых за преступления должны освобождать только при глубокой уверенности общества в их внутреннем изменении.
Для этого в местах исполнения наказаний должны быть созданы общественные экспертные комиссии с участием духовенства. Тогда не будет смысла удерживать в заключение тех осуждённых, которые выздоровели. Создание таких комиссий упразднит и порочную практику условно-досрочного освобождения по внешним формальным характеристикам не исцелившихся душой заключённых.
Зло без сомнения должно быть наказано, но не должно порождать новое зло. Наказывать надо для вразумления. Время исправления осужденных должно стать временем добровольного, жертвенного искупления вины. Очень важным и очевидным показателем исправления должно быть искреннее желание осуждённых примириться с потерпевшими.
Пока же срок заключения воспринимается только как цена за преступления, принудительно взыскиваемая соответствующими органами. И, выйдя на свободу, люди считают, что больше они никому и ничего не должны.
Если при существующем уголовном законодательстве, люди, идущие на преступление, думают только о том, как бы им не попасться, то при введении заключения до исцеления души, они должны будут думать о том, смогут ли вернуться в общество.
Те осужденные, которые не захотят или не смогут внутренне измениться, не могут быть приняты обществом, и должны находиться в изоляции независимо от степени их вины.
Ни общество, ни Церковь не смогут насильственно изменить того, кто сам этого не захочет, но долг наш обеспечить осуждённым возможность к исцелению, как случалось это в дореволюционных тюрьмах (Читай у Достоевского в «Записках из мёртвого дома»).
Для улучшения взаимопонимания общества с освободившимися в период их адаптации нужно учитывать, что в большинстве своём это внутренне уже другие люди, которым можно доверять. Кто из нас без греха, кто мог бы без угрызения совести бросить в них камень? Любой человек может оказаться на их месте. Не зря же говорят в России: «от сумы и от тюрьмы не зарекайся».
Выход осуждённых на свободу должен быть социально подготовленным. Дикий зверь и тот погибает на свободе после того, как поживёт в неволе. Жилищный вопрос и трудоустройство должны быть решены до освобождения.
Этими и другими вопросами адаптации могли бы заниматься существующие патронатные службы соцзащиты. Нельзя допустить, чтобы освободившиеся из узилищ, столкнувшись с нерешенными проблемами их будущей жизни на воле, быстро оставили благие намерения начать новую жизнь, и пошли бы на преступление, чтобы вернуться в тюрьму.
Каждого здорового человека, находящегося в местах лишения свободы, следует обязать трудиться, ведь на его содержание ежемесячно расходуется из бюджета более 6000 рублей. Все знают, что безделье развращает, а труд облагораживает человека, развивает интеллектуально, морально и профессионально. Однако только 10 % осуждённых работают в колониях. Иногда работы там просто нет.
У нас полно различных партий от справедливых до либеральных, ратующих на словах обо всех категориях граждан. Но реально мало внимание уделяется заботе об осуждённых и освободившихся гражданах.
Всем нам полезно помнить пример св. прмцц. Великой княгини Елисаветы Феодоровны, видевшей страшную кончину своего супруга Великого князя Сергея Александровича от бомбы террориста и на третий день пришедшую в тюремную камеру к его убийце, чтобы призвать его к покаянию.
Другой пример духовного подвига явил св. прав. Иоанн Кронштадтский. Кронштадт был местом ссылки преступников, пьяниц, бродяг. Он пошёл к этим падшим, несчастным, отринутым обществом людям, стал посещать их убогие жилища, беседовал с бедняками, ухаживал за больными, оказывал им материальную поддержку. Стараниями св. Иоанна Кронштадтского был создан «Дом трудолюбия». В нём устроены мастерские, курсы ручного труда, где работало до 25000 человек.
Существенные преобразования необходимо сделать в Федеральной службе исполнения наказания. Основной обязанностью её должна быть помощь осуждённым в их исправлении. Она должна называться «Федеральной службой помощи исправлению». Польза обществу происходит не от формального исполнения наказания, а от действительного исправления осуждённых.
Существующая причинно-следственная формула: «преступление — наказание» не соответствует сегодняшнему состоянию духовности людей и их дальнейшему развитию. «Око за око» — идет из Ветхого Завета. Нам должна быть ближе новозаветная формула: «падение — отлучение — восстание — примирение».
Анатолий Григорьевич ЖЕГЛОВ