Смерти нет, ребята!

Посвящается  10-летию гибели подводной лодки "КУРСК"

Беседа с настоятелем Успенской церкви  села Варзуга, благочинным Терского района игуменом Митрофаном (Баданиным), автором книги "Неугасимая лампада "Курска"

Отче, расскажите о себе. Вы родом из потомственных военных моряков, в прошлом капитан 2-го ранга, 26 лет отдали службе в ВМФ...

— Мой прадед, Степан Никитович, 12 лет отслужил на Императорском флоте под началом знаменитого адмирала С.О.Макарова. Прошёл с ним две «кругосветки». Отец — капитан 1-го ранга В.А.Баданин, подводник, участник войны. Пережил не одну трагедию при испытании новых лодок в 50-е годы XX века, много близких друзей терял. Его самого Господь миловал, видимо, для того, чтобы он мог потом написать книгу о тех событиях и рассказать правду о них родным погибших подводников и всем нам. Отец 30 лет ждал, когда снимут гриф секретности с материалов об авариях на подводных лодках. Вскоре после выхода его книги «Подводные лодки с единым двигателем» он скончался. Мы с братом служили офицерами, командирами кораблей на Северном флоте и демобилизовались в конце смутных 90-х годов.

— Какой главный жизненный урок Вы получили на военной службе?

— Весь процесс формирования морского офицера есть величайший жизненный урок. Человек обретает важнейшие качества, которые и делают его человеком, настоящим мужчиной. Учат мужеству, стойкости, умению всегда держать удар и не бояться брать на себя ответственность. То есть — надёжности и лидерству. Так и говорится в Корабельном уставе, что командир должен управлять вверенным ему кораблём «смело, энергично и решительно, без боязни ответственности за рискованный манёвр». Главный же урок состоит в осознании того, что всякий, кто выбрал путь профессионального военного служения, — без колебаний должен принять в своё сердце обязательное условие этого выбора — постоянную готовность умереть за страну. В этой постоянной готовности, ощущении «передёрнутого затвора и взведённого курка» сокрыта вся моральная тяжесть воинской службы. Именно здесь истоки непрерывного изнуряющего внутреннего напряжения, тех непомерных нагрузок, которые лежат на военном человеке. И это условие абсолютно и непременно. Ибо если нет «согласия на смерть», то человек не состоялся как воин, как защитник и, более того, он не родился для вечной жизни. Он даже может надеть военную форму, но так и останется по сути пустоцветом.

— Какие самые памятные моменты в Вашей службе?

— Самое памятное в службе — выход в море. Весь экипаж отрывается от суеты и мелких дрязг береговой жизни, начинает жить как один организм, подчиняясь единой воле командира. Прекрасный образец маленькой монархии, которая угодна Господу! В морской стихии посрамляется всякая демократия, возвращается вот в этом ограниченном масштабе божественное устройство человеческой цивилизации. По-другому в грозной морской стихии жить невозможно, и ещё в древней книге Поморского морского устава написано: «Человеку на море — страшно, ибо он пред морем, как пред Самим Господом».

— Как Вы пришли к вере?

— У каждого человека, изначально воспитанного вне веры, который, наконец, обрёл Бога, остаётся в памяти это удивительное, яркое событие, этот, по сути, момент истины. Но ступени, этапы, ведущие к нему, многочисленны, и ими наполнена вся жизнь.

Думаю, серьёзно задумался о Боге в 1983 году, во время сильного шторма в Северном море. На Балтику перегонял корабль для ремонта, он был очень изношен годами боевых служб у берегов Африки. Жестокий шторм, волновые нагрузки — в корпусе корабля появились трещины. Проржавевшее железо не выдерживало ударов стихии, волнами вырывало иллюминаторы. Хлынула внутрь вода и вызвала несколько замыканий, изоляция кабелей буквально крошилась от долгой эксплуатации в тропиках. На последнем пределе работало навигационное и ходовое оборудование, ситуация катастрофически ухудшалась.

Я, как командир, был единственным, кто полностью владел обстановкой и понимал тяжесть положения в целом. Весь экипаж надеялся на меня, ждал моих команд. И именно тогда, в страшную ночь у Фарерских островов, пришла в мою голову мысль: «Все смотрят на меня, надеются, доверяют мне. А на Кого смотрю я, на Кого сам надеюсь?»  Тогда впервые я попросил у Него помощи, и дал Ему обещания. Мы совершили практически невозможное: корабль благополучно пережил ту страшную ночь и восстановил свою боеспособность.

Не скажу, что я тогда же уверовал, или что жизнь моя радикально изменилась. Нет, до этого было ещё далеко. Но это был мой первый опыт общения с Богом.

— Вы приняли постриг в год катастрофы на «Курске». Почему?

— Мой монашеский постриг был совершен в ночь на 12 июня 2000 года. До трагедии «Курска» оставалось ровно два месяца. Относительно того, «почему так получилось», скажу, что самому вопросу, как и событиям моей жизни, породившим этот вопрос, посвящено большинство страниц книги.

— Наверное, вы знали многих из погибших моряков-подводников?

— С моряками «Курска» я не был знаком. Подводный и надводный флоты (о. Митрофан говорит «флота», — авт.) практически не соприкасаются в повседневной жизни, особенно если имеют разные точки базирования. Я познакомился с ними заочно, уже лишь тогда, когда писал книгу, общался с родными, командованием, товарищами, оставшимися в живых.

— А можно ли было их спасти?

— В своей книге я сознательно не касаюсь технических подробностей, о них написано уже с избытком. Моя книга о другом. Но Вы задали мне вопрос, и я на него отвечу. Спасти тех, кто собрался в девятом отсеке «Курска», а это 23 человека, увы, было невозможно. По заключению экспертов-криминалистов, входивших в бригаду, работавшую по опросу девятого отсека тогда же, когда я собирал материал для книга, — ребята погибли в течение нескольких часов в результате вспыхнувшего там пожара. Капитан-лейтенант Колесников, взявший на себя командование оставшимся в живых экипажем, попытался вместе с мичманами и офицерами запустить установку по выработке кислорода. Но при том уровне разрушений коммуникаций и количестве разлитого масла в отсеке это, конечно, было очень опасно, а иного выхода у них не было. В результате, к сожалению, произошло воспламенение от соединения кислорода с маслом, большинство находившихся рядом с установкой погибли сразу. Другие моряки приняли кончину от отравления угарным газом.

— Вы пишете в книге: «"Курск" был нам необходим. "Курск" ушёл в небытие для того, чтобы мы вернулись из небытия». Что изменила катастрофа «Курска» в России? Каковы духов ные уроки трагедии «Курска» для всей страны, для всех нас?

— Да, именно так, «Курск» ушёл в небытие для того, чтобы мы вернулись из небытия. То духовное разорение, моральная деградация и безпамятство, в котором оказалась страна к концу страшного XX века, больше невозможно было терпеть. Господь пожалел Россию и положил предел распаду и разложению нашего некогда великого народа.

Нужно было обозначить рубеж, последнюю черту на пути нашего духовного падения. Израненная громада «Курска» легла пред нами, не позволяя её перешагнуть и забыть, как мы уже не раз быстро забывали о трагедиях России. Рваный металл искорёженной лодки по живому резанул сердца многих русских людей. Ребята с «Курска» уходили в жизнь вечную, дабы мы никогда не забывали о вечности, живущей в нас. О том и плакала тогда наша громадная страна.

— Вы пишете о нецензурной брани как об одной из главных проблем флота?

— Мат с духовной точки зрения — это «антимолитва», обращение к силам зла. Через матерные слова происходит поклонение «князю тьмы» и, как следствие, человек отступает от Бога. Человек, конечно же, чувствует эту чёрную энергию, и она его возбуждает. Матерящийся притягивает силы зла и доверяется им. В определённом смысле это есть беснование. Эта разрушительная энергия обладает способностью вызывать в человеке привыкание и зависимость, как наркотическая. Человек уже не может жить без этой подпитки. Грязными словами он оскорбляет, унижает, «опускает» своего собеседника. На сакральном же уровне происходит подавление собеседника, «натравливание» бесов или падших ангелов на объект матерного поношения.

Вследствие такой привычки человек переходит на сторону сил тьмы, и Ангел-Хранитель, который даруется каждому христианину от Господа при Крещении, отходит от человека, не вмешивается в происходящее, поскольку уважает свободу своего подопечного, добровольно выбравшего себе иных помощников. Поэтому так неуютно человеческой душе внутри современного корабельного пространства, наполненного грязным словом, — там всё «нечисто», там живёт зло, которое в любое время может вырваться на свободу в полную силу, разрушая и калеча всех и вся.

— «Отчаиваться не надо», — сказано в предсмертной записке Дмитрия Колесникова. Но как жить и не отчаиваться тем, кто потерял близких?

— Отчаяние как следствие запредельных переживаний, связанных со смертью кого-либо из близких людей, есть трагедия человеческого неверия. Проблема состоит в невозможности для человека вместить непреложную истину, состоящую в очень простых и удивительно светлых словах: смерти нет, ребята! Умереть для человека вовсе не значит исчезнуть, испариться, аннигилироваться. Умереть — это значит завершить утомительный земной отрезок бытия, этот, по сути, «миг между прошлым и будущим», краткий, но необычайно важный этап нашего существования.

Перешагнувший этот рубеж, покинувший темницу своего тела человек открывает для себя иную реальность — мiр светлый, лёгкий, радостный. И, скажем прямо, начинает очень тяготиться той атмосферой непомерных слёз и безумного отчаяния, которая царит в покинутом им мiре земном, поскольку она никак не вяжется с его нынешним состоянием покоя и мирной радости.

Но что поделать? Вера наша слаба. Находясь пока ещё на земле, в этом дольнем мiре, человек не способен в полной мере принять в своё сердце это спасительное понимание, утешение, истину. Но не скорбеть о родном человеке, ушедшем раньше нас в мiр иной, — выше человеческих сил. Даже Сам Господь наш Иисус Христос, согласно Евангелию, скорбел и плакал об усопшем друге Лазаре из Вифании.

— Какова судьба икон, посвящённых «Курску», о которых Вы рассказываете в книге, и где они сейчас?

— Иконы находятся в Никольской церкви поселка Видяево, там, где по-прежнему базируются атомные подводные лодки. Но гарнизон Видяево закрытый. Увидеть же эти и все иные святыни, связанные с «Курском», можно будет осенью в Москве. Наша Мурманская епархия предполагает приехать на выставку  «Православная Русь», которая откроется 4 ноября в Манеже. Мы посвятим нашу экспозицию десятилетию трагедии «Курска».

— Где можно купить Вашу книгу?

— Я могу сказать, где эта книга будет продаваться наверняка: в Санкт-Петербурге, в магазинах издательства «Ладан»; в Мурманске, в церковной лавке храма Спаса-на-Водах и в книжном магазине «Вехи» на пр. Ленина. В Москве, насколько я знаю, мои книги продаются в Сретенском монастыре, в магазине «Православное слово» на Пятницкой и в магазине «Русского Дома». И, конечно же, книга эта будет в моём Успенском приходе села Варзуга, что на Терском берегу Белого моря. Куда я вас всех приглашаю в гости.

Беседовала Анна Александровна ДАНИЛОВА