Два мiровоззрения: религиозное и атеистическое — главенствуют в умах современников, управляя, соответственно, их поступками, поведением. В чём их главное различие?
Христианин, живущий в соответствии с заповедями Христа, никогда не позволит себе опуститься до уровня жиютного, в то же время даже атеист, стремящийся быть гуманным человеком, не застрахован от того, что в экстремальныхусловиях у него могут быть разбужены дикие животные инстинкты, лежащие в его подкорке в заторможенном состоянии.
В дохристианский период, характеризующийся многобожием (боги Земли, Солнца, Воды и др.), и в начальный период христианства душа человека была под контролем плоти, поэтому такие понятия, как нравственность упоминались лишь в трудах философов-стоиков.
Всё более усиливающиеся нападки некоторых российских и западных учёных и журналистов на Православие дают основание задуматься над тем, понимают ли они, что в результате их антирелигиозной деятельности человеческое общество постепенно превратится в стадо людей, движимых животными инстинктами. В дохристианский период Аристотель так и называл людей социальными животными.
Люди, отрекшиеся от Христовых заповедей, выбирают зло, отрекшись от добра. Академики Андрей Сахаров и Виталий Гинзбург, подписавшие не одно послание о вреде религиозного мiровоззрения, не понимали, какой за этим следует ущерб обществу. Непонятно, почему они, ополчившись на Православие, ничего не имели против гадалок, астрологов и, вероятно, приветствовали появление в своих рядах «академика» Гробового и ему подобных. Чем мешал им тот русский мужик, который вместо того, чтобы одурманивать себя водкой или наркотиками, идёт в церковь? Почему им так ненавистна православная вера? Почему они не ознакомились с вечными заповедями Христа и нынешними основами Социальной концепции Русской Православной Церкви? Неужели они хотели, чтобы их дети и внуки жили по рекламному слогану: «Бери от жизни всё!».
Атеистический гуманистический манифест с российской стороны подписали плохо сведущие в биологии Гинзбург, Капица, Велихов, Абелев. Одно из положений этого манифеста требует отмены запрета на родственные браки (!). Более грамотное Православие лучше этих учёных оценивающее вред имбридинга, запретило подобные браки ещё до открытий Менделя. Разбираются ли учёные в религиозном мiровоззрении?
Хотелось бы напомнить им, какое зло принесли их единомышленники русским людям в начале прошлого столетия. Понимая, что Православие является фундаментом нравственности и служит барьером на пути расчеловечивания, революционеры сделали атеизм государственной политикой и приступили к разрушению религиозного мiровоззрения.
Атеисты Владимир Ульянов по кличке Ленин, Лев Бронштейн по кличке Троцкий и их подельники взялись в первую очередь за искоренение духовных основ православной цивилизации: физическое устранение духовенства и разрушение храмов.
Они уничтожили более 200 тыс. священников, которых варварски убивали, закапывали в землю, морили в концлагерях. Жертвами были русское дворянство, офицеры, мужики, не желавшие служить в армии Бронштейна, дети, жёны тех, кто имел смелость сопротивляться власти нелюдей. Варвары истребляли изобретательно: топили в баржах (по приказу Тимура Фрунзе) и прорубях (по команде Аркадия Гайдара). Организаторами и ответственными исполнителями злодеяний были не православные люди, а атеисты, в основном, представители некоренных народов России (евреи, латыши, поляки, венгры и др.), доминирующие в репрессивном аппарате того времени.
Тамбовские крестьяне непомерным отбором хлеба были доведены атеистами (секретари губкома П. Райвид, и Пинсон, зав. отделом пропаганды Эйдман, продкомиссар Я. Гольди) до такого состояния, что стали активно сопротивляться.
Восстание кронштадтских матросов было вызвано запредельными действиями атеистов, как по отношению к самим матросам, так и их семьям. Только дикари могли додуматься до использования заложников — детей, жён, престарелых родителей под угрозой их расстрела. Но мятеж был подавлен.
Для проповеди новой идеологии атеисты из числа иудобольшевиков заменили православных священников на кровавых комиссаров, использовавших в своих проповедях один аргумент — пулю. Комиссаров сменили парткомы, безбожные замполиты, политруки. Однако не к ним спешил народ со своими болями, видя фальшивость поведения атеистов. Под страхом репрессий всё равно шли к священникам.
Важный вопрос: атеисты утверждают, что «непротивление насилию» — результат религиозного мiровоззрения. Ведь Евангелие призывает молиться за врагов. Да, это вопрос веры, иными словами, полного доверия к Богу, Его благой воле. Но при этом без малейшего лукавства. Рассмотрим на примере исторического христианства.
В 1015 году по приказу Святополка Окаянного были убиты его младшие братья, князья Борис Ростовский и Глеб Муромский. Борис, предчувствуя злые замыслы Святополка, рассуждал, судя по описаниям анонимного автора «Сказаний и страданий и похвалы святым мученикам Борису и Глебу», следующим образом: «Если он кровь мою прольёт и на убийство моё решится, буду мучеником перед Господом моим. Не воспротивлюсь я...».
Некоторые современные литераторы, извращая понятие «мученик», принимают за такового безнравственного человека (Ельцина), сделавшего мучениками большую часть россиян, что ничего, кроме сумбура в головах у неподготовленных молодых людей, вызвать не может. Одна из них, Рената Гальцева (Знаки эпохи. Философская полемика. М: Летний сад. 2008) пытается доказать, что «и весь срок своего правления президент неотступно подставлял другую щёку, когда ударяли по одной, не отвечая ни единым словом на непрерывное обливание его помоями. Поистине он являл собой подлинно русский тип мученичества, заложенный ещё страстотерпцами Борисом и Глебом». Рената так и не осознала, что из-за организовавшего этим похмельным «мучеником» криминального передела собственности, государственного переворота в 1993 и двух чеченских войн Россия за 15 лет потеряла более 15 миллионов населения.
Такое «непротивление злу» никогда не приносило русскому человеку ничего хорошего. Такое «непротивление» позволяло атеистам по-варварски вести себя по отношению к русским. Александр Солженицын по этому поводу писал: «Если бы в 1937 году каждый мужчина, за которым приезжали ночью арестовывать бригады из НКВД, брал в руки топор и начинал бешено им обороняться от тех, кто посягал на его свободу, то репрессии захлебнулись бы на первых десяти тысячах. Просто было бы невозможно преодолеть стихийное сопротивление народа». Это же «непротивление» позволило безбожной власти сживать со света наиболее работоспособных крестьян, называемых кулаками и доводить их до уровня крепостных, не выдавая им паспорта до 60-х годов прошлого столетия.
У потерявших веру русских людей опустились руки, они смирились со злом. Они потеряли чувство самозащиты, защиты своих детей и семей.
Иудобольшевики развязали в России ужасную Гражданскую войну, в результате которой страна была ввергнута в пучину голода, инфекционных заболеваний и одичания правящей власти. Озабоченный гибелью людей от голода, Патриарх Тихон создал в 1921 году Всероссийский церковный комитет помощи голодающим, который собирал средства для борьбы с голодом.
Главный разрушитель Православия и идеолог той войны — отщепенец еврейского, калмыцкого, русского и немецкого народов В.Ульянов вынужден был признать наличие голода в руководимой им стране только в 1922 году. По его же словам, в России сложилась ситуация, «...когда в голодных местах едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов...» Вместо того чтобы поддержать Православную Церковь в борьбе с голодом и предотвращению геноцида русского народа, атеистический Совнарком запретил деятельность этого Комитета («Русский Дом», 2007, № 8).
В феврале 1922 года Патриарх Тихон выпустил воззвание, в котором разрешил духовенству и верующим использовать находящиеся во многих храмах драгоценные вещи, не имеющие богослужебного употребления на помощь голодающим. А 19 марта 1922 года В.Ульянов направил письмо в Политбюро с грифом «строго секретно», в котором, в частности, было написано: «... Я прихожу к безусловному выводу, что мы должны именно теперь дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству, чтобы они не забыли об этом в течение нескольких десятилетий...» Ужасает расчеловеченность «вождя пролетариата», для которого борьба с Православием была важнее борьбы с голодом.
Приверженцы марксистских идей, оправдывая «красный террор» иудо-большевиков, доказывают, что у коммунистов того времени не было другого, менее кровавого, пути. Однако там, где делали революцию и властвовали не атеисты из числа инородцев, а коренные жители, не было пролито столько крови.
Кубинский коммунист Фидель Кастро с пониманием относился к духовному мiровоззрению своих сограждан. С уважением относился к религиозному сознанию своего народа и лидер китайских коммунистов Мао, он знал, что политического врага не обязательно убивать, достаточно от него покаяния; такой человек никогда не будет кумиром у народа.
Российских коммунистов первой волны напоминал вождь камбоджийских коммунистов Пол Пот. Однако, в отличие, например, от Якова Свердлова и многих других, не преследовал цели личного обогащения. Ни одна из квартир, освобождённая противниками режима Пол Пота, не была разграблена.
Безполезность и вредность марксистского талмудизма с присущей именно ему жестокостью позднее была доказана и другими примерами. В скандинавских странах социальная справедливость была достигнута не путём людоедских революций, а посредством постепенных эволюционных социальных преобразований. Такое было возможно в странах, где атеизм не был принят в качестве государственной политики. Православие было принято русскими за 1000 лет до того, как власть в России захватили атеисты. Православие оказалось в душах русских сильнее марксистского талмудизма, однако проводили передел собственности после буржуазной революции 1991 года не люди с православным мировоззрением, а внуки марксистов без Бога в душе.
Борис Иванович КОЛУПАЕВ