Двадцать третьего июня 1929 года «Сельскохозяйственная газета» удивила своих читателей как никогда. В этом скучноватом издании был описан удивительный эксперимент профессора-фармаколога: некто Кравков придумал, как можно засушить отрезанный палец, сохранить его в сухом виде на долгое время, а после этого размочить и оживить.
Для оживления он просто пропускал через такой палец свою питательную жидкость, и тот возвращался к жизни.
Жидкость, придуманная Кравковым, состояла из воды, в которой были разведены содержащиеся в крови вещества. Главными компонентами раствора были соль и сахар. Свидетели безсмертия пальца не могли поверить своим глазам: «Проходили дни и недели, а палец не разлагался, никакого трупного запаха от него не было, он жил, и на нём отрастали ноготь и волоски». Палец этот не просто указал на перспективы науки. Отделённый от тела, он должен был стать более знаменитым, чем гоголевский Нос. Да что Нос? Ну, можно им принюхиваться, извините, сморкаться. Можно задирать его... А Палец! Он по самой своей природе призван к делам несоизмеримо более важным — грозить и указывать путь.
«В Ульянова вселился Ленин...»
Задумавшись, не меняя позы, необходимой для работы над портретом, Сергей Карлович сказал: «Никогда не видел более скучной личности, чем Ленин. Мы вместе с ним когда-то преподавали в рабочем марксистском кружке. Ленин всегда поражал меня своей серостью во всём и школярской узостью, свойственной всем заурядностям. Его научные работы — унылая компиляция. Но уже тогда я заметил в нём нетерпимость и фанатизм».
Старый петербуржец, писатель и политкаторжанин С.К.Вржосек замолчал. Задумался над собственными словами. Он позирует молодому художнику Илье Глазунову...
Ах, Сергей Карлович, Сергей Карлович! Вы-то знали ещё Ульянова. Лениным он станет потом.
Да велика ли разница? Просто появился псевдоним у человека, кстати, не единственный.
Нет, «Ленин» — оказался не простым псевдонимом. Как Пешков через ритуал самоубийства-умирания родился Горьким, так и Владимир Ильич получил новое имя — инициацию. К моменту, когда в 1901 году в письме к Плеханову наш антигерой впервые подписался Лениным, что-то произошло.
Близко знавший его в эмиграции А.Потресов также рисует весьма бледный портрет 25-летнего марксиста: «Ленин был молод только по паспорту. На глаз же ему можно было дать никак не меньше 35— 40 лет. Поблёкшее лицо, лысина во всю голову, оставлявшая лишь скудную растительность на висках, редкая, рыжеватая бородка, немолодой сиплый голос. У молодого Ленина, на моей памяти, не было молодости. И это невольно отмечалось не только мною, но и другими, тогда его знавшими. Недаром в "Петербургском союзе борьбы" того времени... его звали "Стариком", и мы не раз шутили, что Ленин даже ребёнком был, вероятно, такой же лысый и старый».
Сами описания не только внешних качеств, но и содержания этой личности навевают скуку.
Брошюры Ленина больше всего напоминают инструкции руководителя фиктивной компании, обучающего своих потенциальных собратьев тому, как «делать фокусы». Герберт Уэллс поспешил заверить нас, что сочинения Ленина не дают представления о нём — чтобы оценить настоящий масштаб, нужна личная встреча, считал он. Тогда почему же многочисленные паломники, стремившиеся в Москву на поклон к своему божеству, не могут вспомнить ни единой фразы этого оракула, свидетельствующей хотя бы о проблесках вдохновения или о тревоге за судьбу русского народа? Кажется, единственное, что его занимает, это то, как, вопреки сопротивлению народа, воплотить в жизнь свои идеи.
Нет, всё же к Уэллсу стоит прислушаться. Смысл его высказывания состоит в том, что невыразительная личность Ульянова соседствует с впечатляющей «харизмой» Ленина. И обе уживаются в одной телесной оболочке. Ленин «взрывается» лишь иногда. Да, он не писатель и не оратор. Зато — непревзойдённый мастер политической интриги «поворачивания» совещаний в свою пользу, протаскивания нужных постановлений и кандидатур. «Радиация» его личного влияния не распространяется на миллионы, она призвана воздействовать только на находящихся рядом соратников и противников.
Тот же Потресов отмечает эту «психофизическую трансформацию» Ильича. «Никто, как он, не умел заражать своими планами, так импонировать... так покорять своей личностью, как этот, на первый взгляд такой невзрачный и грубоватый человек, по видимости не имеющий никаких данных, чтобы быть обаятельным».
Н.Валентинов пишет: «Ни Плеханов, ни Мартов, ни кто-либо другой не обладали секретом излучавшегося Лениным прямо гипнотического воздействия на людей; я бы сказал — господства над ними».
«Гипнотические свойства» — это уже из сферы влияния демонических сил. Умение властно подавлять окружающих, повышенную энергетику зачастую дают оккультные инициации.
Серый в обычном общении Ульянов в нужные моменты получал какую-то подпитку. Как он заполучил её впервые? Может быть, это произошло, когда в 16 лет он бросил свой нательный крест в мусор? Во всяком случае «психофизическая трансформация» с ним произошла. Он обрёл «окамененное нечувствие». Вот что писал этот теоретик во время голода в Поволжье, который видел собственными глазами: «Капитализм таков по своей природе: большинству он приносит страдания, а некоторым — смерть. Все попытки сгладить эти противоречия из соображений гуманности не просто неэффективны, но даже вредны, так как они замедляют процесс развития капитализма, а, следовательно, тормозят будущий прогресс на пути к социализму». Голод, как думал Ульянов, «играет роль прогрессивного фактора». От участия в помощи голодающим он безучастно отказался.
Он быстро понял одну вещь. Самым эффективным в политике является отказ от человеческих качеств: чести, верности Родине, христианской морали и других «предрассудков». Ленин читал и почитал Макиавелли. Был уверен, что цель оправдывает средства. Не чурался грабежа банков, «экспроприации». Не стеснялся и других специфических путей пополнения партийной кассы.
Исследователь Н.Ставров пишет: «По заданию вождя Парвус и Ганецкий организовали в Копенгагене общество, получавшее безплатно от немецких товарищей очень дефицитный аптекарский товар, презервативы и сальварсан (лекарство для лечения сифилиса)». Затем через большевистских агентов товар большими партиями контрабандно доставлялся в Петроград, где сбывался по бешеным ценам: «Большевистская революция во многом обязана манипуляциям с презервативами и братской помощи сифилитикам в России».
Не стеснялся Ленин брать через того же Парвуса и немецкие деньги, за что был назван шпионом... Вряд ли он на самом деле являлся немецким агентом, а вот шпионом инфернальным был.
Да, с ним случилось нечто... И это нечто отобразилось много позднее в стихах А. Вознесенского, имеющих, видимо, непонятный самому автору, жутковатый подтекст. Цитата из поэмы «Ланжюмо»:
Но вот в стране узкоколейной,
Шугнув испуганную шваль,
В Ульянова вселился Ленин,
Так, что пиджак трещал по швам!
Он диктовал его декреты.
Ульянов был его техредом...
И часто от безсонных планов,
Упав лицом на кулаки,
Устало говорил Ульянов:
Мне трудно, Ленин, помоги!»
...Вселился! Прямо как в Джузеппе Бальзамо некая сущность по имени Калиостро. Так «самый человечный человек» стал... не совсем человеком.
(Продолжение следует)
Юрий Юрьевич ВОРОБЬЕВСКИЙ