Есть сказ, а есть сказка. Есть быль, а есть былинка... «Былинки» - это правдивые истории. Название оправдано ещё и тем, что я постарался сжать их до предельно малых форм...
БАТЮШКА ИЗ СЕЛЬСКИХ
Помяну бывшего настоятеля Казанской церкви посёлка Верхний Авзян Башкирии отца Валерия Макарова, которого несколько лет назад не стало с нами. Царство ему Небесное!
Он был настоящим подвижником. Он как цветок пробился сквозь бурьян на заброшенном колхозном поле. Он мог крестить людей безплатно в своём нищем Авзяне. Он сам косил, пилил, строгал и строил... Высокий, статный, красивый человек.
Запомнились его слова: «Я не имею права жить богаче, чем мой приход».
В ДИВЕЕВЕ
Сейчас расскажу о том, как встречают паломников в Дивееве... Всю дорогу от Арзамаса до Дивеево я пел в автобусе (про себя, разумеется) «Богородице Дево...».
По дороге я решил, что в Дивееве курить не буду.
Приехал я в Дивеево в канун Рождества. Народу было столько, что вопрос о монастырской гостинице я отмёл сразу. Что толку идти туда? Лучше уж к какой-нибудь бабушке дивеевской на ночлег напроситься. Правда, заплатить придётся куда как больше. Но на всякий случай решил зайти в игуменский корпус, где распределяются места в монастырские гостиницы.
За небольшой конторкой — полная монахиня в очках. Ей лет тридцать, не больше. Она разговаривает с послушницей: «Сестра Ольга, у нас только одно мужское место осталось, не знаю, что и делать — народу всё больше и больше». А я уже стою на пороге! И это место через десять минут становится моим! С монастырским квиточком я важно шествую по дороге в гостиницу совершенно счастливый! Спасибо, отче Серафиме!
РАБ БОЖИЙ
Я почему-то сразу решил называть его не просто Александром, а с искренним преклонением — «раб Божий». Это просто чудесный, очень искренний и весёлый человек, несмотря на внешнюю строгость. Он мой сосед по комнате в дивеевской гостинице, где я только что поселился. Ему — за шестьдесят, живёт в Москве.
— Как это ты не будешь причащаться?! Приехать в Дивеево — и не причаститься! Да ты что, брат! — восклицает раб Божий Александр.
Я пробую оправдаться тем, что ещё очень плохо читаю на церковнославянском и необходимые по правилу подготовки к Причастию молитвы вряд ли успею вычитать до завтра. Ну а послезавтра меня уже здесь не будет — я приехал сюда ненадолго и с обратным билетом.
— Постился? — резко спрашивает раб Божий Александр.
— Да... — отвечаю и тут же вспоминаю про беляш в кафе на Арзамасском вокзале.
Зачем я его съел, грешник? Так старательно держал весь Рождественский пост, и вот, на тебе, оскоромился, когда до монастыря оставалось два часа езды.
А с другой стороны: я где-то читал, что паломникам и путешествующим разрешается вкушать скоромное в постные дни. Так что...
—Почти постился — уточняю я.
Раб Божий Александр тут же вскакивает с кровати, берёт меня за руку и ведёт к иконе в углу комнаты.
— Итак, я читаю, а ты слушаешь внимательно, и когда я скомандую, будешь повторять за мной некоторые молитвы. За час управимся.
На следующий день я причастился в церкви Казанской Божией Матери.
ЗДРАВСТВУЙ, РАДОСТЬ МОЯ!
Приложился к раке Серафима Саровского и почувствовал вдруг такую радость! Трудно, даже невозможно это передать. «Здравствуй, наш русский батюшка!» — так мне захотелось воскликнуть, и я, наверное, сделал бы это, если бы не строгий взгляд монахини, стоящей рядом с ракой.
Отошёл от раки и стал размышлять. Начал по привычке анализировать свои чувства. Ведь я мало что знал в то время про преподобного Серафима и в монастырь Дивеевский приехал больше как турист, а не паломник. И к раке подошёл не столько из-за побуждений веры, сколько из-за любопытства. И просто потому ещё, что надо было подойти, ибо это главная святыня Дивеевского монастыря. Или этой радостью нечаянной Серафимушка просто поддержал меня, маловерного, дескать, дерзай, чадо, не отчаивайся, не унывай!
Господи, если от мощей Преподобного исходит такая благодатная радость, то кольми паче, когда он по земле грешной ходил!
КАНАВКА
В Дивееве это самое святое место. По канавке надо пройти и прочитать 150 раз «Богородице, Дево...» Кто-то берёт с собой чётки, кто-то обходится без них. Люди вереницей медленно идут вдоль канавки и читают молитву. В первый же день я, приобретя чётки, тоже отправился совершать этот маленький (впрочем, для кого как) молитвенный подвиг. Я шёл по насыпи вдоль канавки и шептал молитву. Ощущение полёта! В лицо холодный ветер со снегом, моментально уносящий куда-то очень далеко мой звенящий шепот: «Богородице Дево, радуйся!» А ещё — совсем ненадуманное чувство сопричастности. Как будто рядом с тобою движется Сама Матерь Божия, и поддерживает, и помогает, и заслоняет Своею Рукою твоё лицо от обжигающего ветра.
КТО КОГО
Женский монастырь в честь иконы Божией Матери «Табынская». Маленький островок Православия в десять соток. Несколько кучно построенных зданий за бетонным забором — трапезная, мастерские, монастырская баня, кельи. Храм вдалеке от монастыря — на горе, под которой 400 лет назад была явлена Табынская икона Божией Матери.
Чего только не делали в недалёком прошлом безбожные власти, чтобы уничтожить память об этом событии! В какие только тяжкие не пускались! И пещерку под горой взорвали, откуда бил благодатный источник. И вылавливали православных паломников, которые пробирались сюда каждый год крестным ходом. И задумали ироды на месте явления иконы лечебницу построить, чтобы трудящиеся поправляли тут своё здоровье. Но Бог поругаем не бывает. Вместо одного источника из взорванной пещерки появилось 18 новых! И сюда стали приходить ещё больше людей, продираясь сквозь колючую проволоку, которой было обнесено святое место. Ну а в ваннах лечебницы по утрам стали появляться гадюки, и лечебницу быстренько закрыли от греха подальше.
Да, другие нынче времена. Да, и храм возвышается на горе, и в монастыре жизнь возрождается. Но рядом — новые корпуса курортного комплекса. Монастырь и курорт — в соседстве. Но ведь воды, на которые приезжают лечиться люди, — это святые воды, связанные с явлением иконы. Почему бы не поставить вопрос иначе: курорт своей помпезностью и алчностью мешает монастырю, все эти турецкие сараи с какими-то нелепыми надстройками и мансардами, напоминающими жирных турецких пашей с несколькими подбородками, и эти туристы, которые праздно шатаются по святому месту (оно большей частью принадлежит курорту). Сидит смиренная монашенка, продаёт свечи и иконки около православной купальни, а мимо полуголая толпа с пивом.
Столкновение двух начал, двух мiров на одном куске земли, где Богородица явила Свой образ.
ПРО ИВАНОВ-ДУРАКОВ
Смирение! Великая сила русского духа!
Наполеона просто поразила залатанная нищета русских деревень — эти утлые закопчённые избёнки. Но более всего его изумила красота русских храмов, которые возвышались над этой безприглядностью.
«Это народ рабства!» — воскликнул он.
«Это народ свободы», — вторило ему эхо истории.
Наполеон не в силах был понять, что Иван-дурак всегда помышлял о горнем. Здесь, на земле, он чувствовал себя как в плену. Ну а в тюрьме роскошествовать не приходится. Вот Иван и смирялся. Смиренно освоил Сибирь, смиренно, в кандалах, шёл возводить заводы на Урале. Смирение!
«Наша Родина на Небесах, здесь мы лишь в гостях» — основной постулат Православной Церкви.
«Аллилуйя! Радуйтесь жизни здесь и сейчас», — вопят западные христиане.
И вот вам — права человека и свобода. И сразу стало как-то тесно...
А Иванам-дуракам всегда было просторно. И не потому, что земли полно. Дело в духовном просторе. Духовной свободе.
Где бы найти такой банк, чтобы в кредит взять немного смирения! Последний платёж — в Царствии Небесном.
Игорь Дмитриевич КАЛУГИН