Андрей Девятов - Война на путях транзита

Архив: 

В середине декабря 2009 года в Казахстане, а затем и в Туркменистане Председатель КНР Ху Цзиньтао принял участие в церемониях ввода в действие магистрального газопровода Туркменистан — Китай. Этим была засвидетельствована стратегическая важность данного объекта.

Труба обошлась в 20 млрд. долларов, её протяжённость 1300 км, и она рассчитана на прокачку до 40 млрд. кубометров газа в год

Газопровод Туркменистан — Китай стал альтернативой российским (сухопутным) и прочим поставкам газа на китайскую «Фабрику XXI века», реальным шагом по пути экономической глобализации. Эксперты считают, что в перспективе это может привести к переводу всей системы подачи сырья и топлива под управление наднациональных структур.

Вполне вероятно, что к такому переходу под контроль подтолкнут страны и народы организуемые время от времени диверсии международных террористов на путях транзита. Не исключено, что в такой ситуации политикам ныне суверенных государств останется только борьба за право голоса в наднациональных организациях на региональном уровне.

Почему такой сценарий вполне возможен? Известно, что главной задачей нынешней китайской стратегии «три севера, четыре моря» является мирное одоление Соединённых Штатов Америки прежде всего на товарном и денежном направлениях их «конструктивного сотрудничества». Реализация этого плана должна завершиться к 2019 году. Однако политика Вашингтона направлена как раз на противоположное: всемерное сдерживание роста мощи КНР. И это непреодолимое противоречие делает пути транзита грузов китайской внешней торговли как бы театром военных действий.

Недаром в условиях во многом искусственного нагнетания тревоги вокруг надёжности поставок сырья и энергоресурсов из районов добычи в зоны их глубокой переработки в фокусе внимания стратегического планирования м!ровых центров сил оказались магистральные газо- и нефтетрубопроводы.

Особое внимание приковывает к себе Центральная Азия. Она в случае возникновения кризиса, например, из-за «неправильного» поведения Тегерана и введения против него морской блокады авианосными соединениями ВМС США, должна будет взять на себя роль главной жизненной артерии для доставки углеводородов в Китай. С нашей точки зрения, в таких обстоятельствах Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), похоже, рискует превратиться в инструмент охраны стратегического тыла КНР. Ведь на товарных «фронтах» американо-китайского противоборства главные силы Поднебесной — это трудовой и промышленный капитал, а тыл — сырьевые ресурсы и пути их поставки. И в условиях обострения ситуации на путях транзита территории России, Казахстана, Киргизии, Таджикистана и Узбекистана, а также Ирана и Туркмении могут стать объектом подрывной и чисто диверсионной деятельности противников Китая.

Поразмышляем: каков подход Пекина в этом вопросе?

Для китайского военного искусства «война есть безконечный путь хитрости», а высшим мастерством управления государством считается одоление врага без применения войск и оружия. Такая победа требует вскрытия замыслов противника и заблаговременного срыва его плана действий. А для этого достаточно в нужное время и в нужном месте показать мировому сообществу лишь некоторые возможности своей разведки и продемонстрировать «чисто гипотетическую» угрозу точечного применения силы.

Задачи такой демонстрации на морских путях транзита грузов китайской внешней торговли призваны решать военно-морские базы КНР. О планах их развёртывания в стратегических точках — на выходе из Персидского залива (Гвадар) и на входе в Малаккский пролив — было объявлено в 2006 году. Эту цель преследовало и внезапное всплытие в октябре того же года китайской подводной лодки прямо под носом авианосца «Китти Хок» у американской базы на о. Окинава. Затем, уже в январе 2007 года, произошло якобы случайное «ослепление» разведывательного спутника США. А вскоре последовала явно показная ликвидация собственного, отслужившего срок спутника наземной ракетой.

На суше, по существу, происходит расширение стратегических интересов Китая на территории вплоть до западного Туркестана. Это проявляется в ускоренном строительстве трубопроводов и железных дорог с китайской шириной колеи, которые ведут в Казахстан, Киргизию и далее через Узбекистан в Туркмению и Иран.

Четыре года назад вступил в строй нефтепровод Атасу (Казахстан) — Душаньцзы (КНР). Он сопряжён ещё с бывшей советской трубопроводной системой. А в прошлом году заработал газопровод из Туркмении в Китай, уже никак с Россией не связанный. Преемники Сапармурада Ниязова назвали его «главным заветом Туркмен-баши».

Анализ зон постоянной политической нестабильности в среднеазиатском и кавказском регионах, где сильно влияние национального сепаратизма, религиозного экстремизма и международного терроризма, показывает, что это во многом искусственные кризисы и они де-факто на руку США. Вспомним, например, что из-за событий в Чечне опустел нефтепровод Баку — Новороссийск, а нормализация произошла подозрительно быстро после вступления в строй нефтепровода Баку — Тбилиси — турецкий Джейхан. И что именно многолетняя нестабильность на Кавказе помогла склонить международный финансовый капитал вкладывать деньги в альтернативные маршруты поставок, политически выгодные американцам, подконтрольные НАТО и в обход России.

Сейчас такой же сценарий просматривается в отношении сухопутного пути углеводородов в Китай. И среднеазиатские страны, надеющиеся на долговременное и постоянное получение платежей в юанях за транзит, могут оказаться под ударами управляемых террористических групп (локализация угроз — трубопроводы). Причём, учитывая сложный этнический и конфессиональный состав населения, стойкие антикитайские настроения, диверсанты, скорее всего, получат поддержку от местных сепаратистских и экстремистских сил.

Ввод в строй китайской трубы, наряду с уже существующейс советских времён трубопроводной системой, вкупе с планами строительства газопровода «Набукко», создаёт мощную стратегическую инфраструктуру. Но она очень уязвима и предоставляет возможность западным спецслужбам руками террористов или иными более изощрёнными способами, например, давя на Туркмению, управлять регионом по классическому принципу британского колониализма: разделяй и властвуй.

Что могли бы предпринять страны ШОС и ОДКБ (Организация Договора о коллективной безопасности) на случай таких чрезвычайных ситуаций? Конечно, в рамках ОДКБ созданы Коллективные силы оперативного реагирования, в которые вошло по одному батальону от каждой страны. Ясно также, что одних войсковых охранных мероприятий на таких огромных пространствах будет явно недостаточно: они, как правило, неэффективны и очень дорогостоящи. Предполагается, что эти силы будут проводить, в том числе антитеррористические и другие спецоперации против бандитов. Будет ли этого достаточно? Боюсь, что нет. Ведь кроме России ни у кого нет большого опыта в этой области.

По нашему мнению, решением проблемы мог бы стать асимметричный (или попросту необычный) ответ. А именно: обеспечение безопасности следует, по примеру Чечни, поручить самим возможным террористам. И Россия, сохраняющая родственные чувства с тюркскими народами Центральной Азии, могла бы более активно действовать в этой деликатной сфере. Но для этого от отношений политического доверия и стратегического взаимодействия добрых соседей нужно переходить к отношениям искренности и взаимопомощи родственных цивилизаций. А на чисто человеческом уровне вести сражение за умы и сердца людей. Иначе проиграют все. Но пока к этому ни ШОС, ни ОДКБ не готовы.

Андрей Петрович ДЕВЯТОВ