"Дети, последние времена!"— воскликнул апостол Иоанн, ученик Христа, обращаясь к собратьям, начавшим проповедь христианской любви во всех концах Вселенной. Последними он назвал времена, наступившие после Вознесения Христа. Ко Кресту Его пригвоздили люди своими грехами.
Не были они вразумлены ни водами вселенского потопа, ни огнями Содома и Гоморры. Приход Сына Божия на землю был последней милостью Бога Отца грешному человечеству. На Голгофе кончилось избранничество какой-либо нации и наступило время деления людей на тех, кто идёт за Христом и на тех, кто служит сатане. Что общего у света с тьмой, у Христа с Велиаром? «Не можете пить чашу Господню и чашу бесовскую; не можете быть участниками в трапезе Господней и в трапезе бесовской». (Кор. 10—21). Третьего не дано. Ад или рай. И лукавы католические сказки про какое-то чистилище.
Всем дана свобода воли, каждый может быть кем пожелает: мусульманином, иудеем, буддистом, протестантом, кришнаитом, но должен знать главное — судить мiр будет Христос, Сын Божий. А Суд неизбежен.
Понятия «русский народ» не было до Крещения Руси, была Русская земля, после Крещения — Святорусская. И это не пустые слова — Святая Русь сродни небесному Иерусалиму. Оттого мы непобедимы, что не дорожим земной жизнью, знаем: наше Отечество в небесных пределах, на земле мы в гостях. Но заработать место у Бога можно только на земле, борьбой за то Отечество, в котором было суждено появиться на свет, за свою душу. Она не наша, Божия. Мы её получили чистой, чистой и сдать должны.
Самые счастливые люди на планете — славяне, потому что душа у мiра — православная, славянская. Душа славян живёт не во времени, а в вечности. Какие бы политики, как чёрные вороны, не накаркивали нам беду, как бы ни разделяли, мы тянемся друг к другу. Чувство соборности в славянах заложено на генном уровне. Как и чувство братства. А соборности и братства не может быть без нравственного начала. Кстати, на западные языки соборность переводится как симпозиум, саммит. Уже отсюда понятно, что им нас не понять, а потому им хочется принизить нас до своего понимания, даже унизить. Считали славян унтер-меншами и считают.
И мы слышим неумолчную трескотню политиков и писак о России — империи зла, тюрьме народов, стране криминала. Но тратить время на их разубеждение — безполезно. В это только ввяжись. Выдумано, что Сталин, выпив в дни Победы рюмку за русских, любил их сильнее других, но кто же, как не он, вскоре выступил против создания компартии России, хотя таковые были во всех республиках?
Придумано, что мы Иваны, не помнящие родства, но кто более славян дорожит памятью предков, а уж родовая память у нас вообще щепетильна, хотя не переходит в тщеславие, — на первом месте не происхождение, а деловые качества?
Придумано, что мы пьяницы ещё со времён Крещения Руси, но как же мы ум-то свой за полторы тысячи лет всё никак не пропьём, ведь всё в мiре: и наука, и искусство — держится русскими, славянскими талантами?
Придумано, что мы лодыри, а кто же за нас облагородил шестую часть планеты? Мы всё обороняемся, а надо наступать. Какая может быть политкорректность, когда обо мне говорят гадости, мне же правду нельзя сказать? А толерантность на самом деле означает привыкание к заразе...
Я не говорю, что славяне лучше всех, но спрашиваю: есть в мiре вселенская иерархия? Есть. Без неё нельзя. Кто на её вершине? Нет, это никакое не мировое правительство, это, конечно, Господь, создавший мiр. А дальше? А дальше те, кто к нему ближе. И кто же ближе тех, кто хранит в чистоте евангельское учение, апостольские предания? Конечно, славяне, конечно, православные.
Время летит к концу, убыстряется. Говорят: прошли времена, остались сроки. Время — главная ценность, от того так велики усилия сатанинских слуг, чтобы украсть его у нас. Заполнить его пространство чем угодно. И прежде всего, заменить нравственные ценности ценностями материальными. Это главное бесовское ухищрение. Ведь, кажется, жить можно — нет явных гонений на веру, на плаху за убеждения не тянут. Но это внешнее, Не преследуют люди, но обступают бесы. Что есть разгул пороков, хулиганства, проституции, омужичивание женщин, шествия педерастов, наркомания, как не успехи усилий врага рода человеческого? Страшны огни адские, но огни похоти страшнее. Они постоянно, как фейерверк в ночном клубе, разжигаются усилиями слуг сатаны, особенно с помощью искусства.
А что основа любого искусства? Слово. Либералы славят только то из написанного, что развращает, порочит всё святое. И зовут в какое-то якобы цивилизованное мировое сообщество. В какое? В английское, где дядечек венчают? В американское, где считают, что деньги могут всё?
Долго мусолили фразу "Красота спасёт мiр". Она уже над всеми сценами конкурсов красоты, там, где девушек измеряют, как породистых сук на собачьих выставках. Нет, мiр спасёт святость — последнее, что не удастся сатане использовать в свою пользу.
Это опять-таки не объяснить тем, кто считает, что материальное состояние человека определяет его сущность. Вот герой повести Гоголя Янкель. Он же совершенно искренне не понимает, за что Тарас Бульба негодует на сына. За что? Сын полюбил полячку, а отец её — воевода, да такой богатый, дочка у него такая красивая, повезло тебе, запорожец. И знатное родство, и деньги. А слова о родине, вере православной, о чести и безчестии для Янкеля просто непонятны.
Он какой был, такой остался. Янкель сейчас в советниках у начальства, он уже и сам банкир, у него с ладони и депутаты, и журналисты клюют. Его не переделаешь. Вспоминаю маму, которая говорила: «С такими не связывайся — плюнь да отойди!». Это народный перевод начала Псалтыри: «Блаж, иже не иде на совет нечестивых и на пути грешных не ста и на седалище губителей не седе».
Именно классика сохранила народное чувство семьи, родины, веру христианскую. Взорвали церкви, убили и заточили священников, сожгли священные книги, Хрущёв обещал показать последнего попа... И что?
Классика наша в основе своей была православна. Она, как пушкинская царевна в лесном домике, вначале «затеплила Богу свечку», а уж потом «затопила жарко печку». И не протест мифическому «тёмному царству» смерть Катерины из «Грозы», а просто не может она вынести всплеска совести, голоса Божия в человеке, ибо осквернила брачные узы. «Поздно, — говорит Дубровскому Маша Троекурова. — Я обвенчана с князем Верейским».
Русская литература не оправдывала нарушения нравственных законов. Более того, обвиняла в несчастьях человека его самого. Конечно, и Свердловы, и Штокманы, и Чапаевы убивали казачество, ну, а сам Григорий Мелехов в «Тихом Доне» не убивал, не блудил? Он довёл свою жену Наталью до попытки самоубийства, и, как возмездие за грех, умирает его с Аксиньей дочка, рождённая в блуде.
За сто лет до «Слова о полку Игореве» было создано «Слово о законе и благодати» — учебник нашего отношения к жизни, указатель водораздела между отношением ко Христу, противостояние иудаизма и христианства. Это противостояние — главное в мировой истории, и вся она заключается в одном: мiр или приближается ко Христу или удаляется от Него. И теперь явно, что физическое уничтожение церквей и православных людей не смогли удалить от Престола Божия, а теперешние гонения на души удаляют.
Нам, славянским писателям, надо терпеливо продолжать делать своё дело, ведь наше дело правое, читатели нам верят, пора и нашим руководителям понять, что православное славянство никогда не будет похожим ни на кого в мiре.
В Великую Отечественную войну мы воевали не только с Германией, а вообще со всей обезвоженной Европой. Чехи делали для Гитлера танки, болгары кормили захватчиков, свободолюбивые французы залили оккупантов вином, завалили закуской, в союзе с фашистами воевали хорваты, румыны, итальянцы, финны, норвежцы... И это те, кто не был лишён ни храмов, ни религиозной литературы. А гонимые за веру русские люди встали на защиту того государства, которое их уничтожало. Они защищали не систему, не идеологию, а Отечество, свои святыни.
Литература для славян никогда не была ни развлечением, ни наживой, она — борьба за человека, его душу. Чистота и прозрачность славянской поэзии и прозы в лучших её образцах родниковая. Таковой и должна остаться. Вспомним евангельское слово, что не может чистая вода течь из замутнённого источника. В применении к литературе, источник — это сердце писателя.
И нечего нам стесняться: в духовном смысле мы — ведущие в мiре.
Владимир Николаевич КРУПИН
Свершилось огромное дело - Союзы писателей Белоруссии и России объединились в единый Союз. Это, конечно, не таможен ное соглашение, в нём нет никаких экономических выгод для наших народов, но высока нравственная сила такого объединения, В конечном счёте это благотворно скажется и на экономике, ведь и её определяет нравственность общества.