Ответы протоиерея Александра Шаргунова

Общепринято мнение, даже среди неверующих, что Библия, особенно Евангелие — очень полезные книги, потому что содержат в себе много не только философской, но и практической мудрости. Однако есть в них много непонятного, такого, с чем никак не может согласиться любой мыслящий человек.

Те же заповеди блаженства, то есть условия, которые определяют, как достигнуть счастья. Получается, что наше счастье заключается в несчастье? Иначе как можно понять слова: блаженны нищие... блаженны плачущие... блаженны гонимые.. Невозможно не споткнуться и о заповедь, призывающую к кротости. Кому не ясно, что в мiре, где всё больше побеждает злой насилие, можно действовать только адекватно. Непротивление злу, естественно, приводит к самым ужасным поражениям, к сдаче всех позиций. Тем не менее для тех, кто признаёт в целом мудрость Евангелия, ясно, что здесь всё не так просто. При всей алогичности наверняка в этих словах скрыта своя логика. Я спрашивала знакомую верующую, и она ответила: «Раз написано так, значит так оно и есть. Не могли бы Вы объяснить мне, пытающейся дойти до всего своим умом, то, что многие верующие, не задумываясь, воспринимают как само собой разумеющееся.
А. Караулова, г. Ярославль

Заповеди блаженства уже не удивляют нас, потому что мы их слишком хорошо знаем. Кто регулярно ходит в храм, тот может слышать их каждый день на малом входе Божественной литургии. Но человека, впервые услышавшего эти заповеди, их парадоксальный смысл сбивает с толку. «Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю». Из всей истории человечества мы знаем противоположное: у кого сила, кто употребляет её с целью расширения своей территории, тот и достигает цели. Но наше слово сейчас даже не об этом. Обещание, которое даётся кротким, само по себе неожиданно.

Прежде всего, мы не должны смешивать обычную человеческую кротость с евангельской. Мягкий от природы характер — не  кротость. Так же как неведение — не невинность, и робость — не смирение. Вот почему критика, с которой известные антихристиане нападают на христианские добродетели, всегда только карикатура.

Добродетель кротости есть отражение дара силы. Это непротивление мучеников, противостоящих могуществу тиранов. Но надо употребить огромное усилие, чтобы достигнуть подлинной кротости, той, которой обещана Господом земля.

Новое небо и новая земля. «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю, — говорит Господь, — не мир пришел Я принести, но меч» (Мф. 10, 34). «Огонь пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!» (Лк. 12, 49). «Ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих» (Отар. 3,15—16). «Закон и пророки до Иоанна; с сего времени Царствие Божие благовествуется, и всякий употребляющий усилие входит в него» (Лк. 16,16).

Мы должны приобщиться кротости Божией, которая одновременно есть явление Его силы и любви. Святому пророку Илии Бог не открывается ни в буре, ни в землетрясении, но в «гласе хлада тонка» — в веянии тихого ветра. Горящему грозной ревностью апостолу Иоанну Богослову Господь говорит с упрёком, утишая его юношеский пыл: «Не знаете, какого вы духа». Поистине, подлинная кротость христианина — приобщение кротости Божией. Она есть дар мудрости, говорит апостол Иаков, и плод Духа Святого, говорит апостол Павел.

Мы не можем подражать кротости Христовой как внешнему для нас идеалу, но мы должны учиться быть послушными Духу Святому, Которым запечатлены в Таинстве крещения. Дух Святой явился в виде голубя и огня, чтобы мы знали о двойном Его действии — в кротости и в силе. Видение святых пред Престолом Агнца в Откровении — раскрытие в истории человечества дара Пятидесятницы. Тот же Самый Дух дал апостолам, вышедшим из  Сионской горницы, силу говорить, а толпам, собравшимся в Иерусалиме — благодать понимать. Тот же Самый Дух освящает нас, соделывает святыми, если мы приходим с нелицемерным покаянием к Богу.

В мiре, лежащем во зле, ничего подлинно великого не бывает без великого труда и скорби. Но надо, чтобы этот труд и скорбь были соединены в вере с Крестной скорбью Христовой. Вот почему блаженны нищие, плачущие, гонимые — ради Господа. «Только бы не пострадал кто из вас, как убийца, или вор, или злодей, или как посягающий на чужое, — говорит апостол Петр, — а если как христианин, то не стыдись, но прославляй Бога за такую участь» (1 Пет. 4, 15).

Вот почему святые мученики и все святые — те, которые пришли от великой скорби и омыли одежды свои, и убелили их Кровию Агнца, то есть научившиеся кротости от Христа, обрели способность восклицать: «Аминь/ Благословение и слава и премудрость и благодарение, и честь и сила и крепость Богу нашему во веки веков!» (Откр. 7, 12,14).

В последнее время в церковной печати много говорят о необходимости миссионерства. Но вопрос в том, как проповедь слова Божия осуществлять? Всеми возможными способами — вплоть до участия священнослужителей в рок-концертах, как это приходится теперь наблюдать? Но ведь Вы сами писали в одной из своих статей: «Призыв распахнуть все окна, открываясь мiру, в то время как воздух мiра отравлен, не может быть всегда уместным. Иначе не Церковь войдёт в мiр, а мiр со всем, что в нём есть, — в Церковь. Не будет ли это напрасным сеянием при дороге»?
А.Миненкова, г. Тула

Вы помните Евангелие в Неделю всех русских святых, как Господь призывает Своих первых учеников, во время рыбной ловли, следовать за Ним. И они оставляют свои сети и лодки. Это событие — в основании Церкви и всегда имеет непосредственное отношение к нам. Мы должны ответить на тот же зов Христов, с которым Он сегодня обращается к нам в Своей Церкви.

Какими бы ни были наши сети и какими бы ни были наши лодки, Господь говорит с нами. Его слово всегда присутствует в нашей жизни. Когда Христос говорит с нами, Он не начинает с учения о том, Кто Он и что мы собой представляем, но во всей истории верующих от Авраама слово Божие — прежде всего призвание, зов. Господь зовёт нас, чтобы разбудить, потому что мы находимся в сонном состоянии по отношению к Богу. Он не учит безлично всех, но обращается лично к каждому из нас Предлагает нам Свою жизнь, зовёт нас выйти из нашего смертного «я», оставить всё, что удаляет нас от Него, встать и идти за Ним. Его Слово обращено к нашему разуму, да, но прежде всего к нашему глубокому сердцу, к дару нашей свободы, чтобы мы могли предпочесть Христа всем и всему.

Этот зов Христов звучит чаще, чем мы думаем. Он не ограничивается моментами, когда мы слушаем его в храме во время молитвы и чтения Евангелия или читаем дома Священное Писание. Среди обычных наших занятий, забот, бед и радостей, Господь с нами, и ненавязчиво, кротко стучит в дверь нашего сердца. Если случится, что мы вдруг обратим на это внимание, каким будет наш ответ? Понимаем ли мы со всеми нашими увёртками и нашей ленью, что единственным истинным ответом должен быть ответ первых Его учеников: «тотчас же». Как прекрасен этот немедленный ответ веры!

Постараемся понять, что это молчаливое «да» не прерывает нашей работы или наших отношений с другими, но мы просто оставляем наше «я» и устремляемся ко Господу, чтобы следовать за Ним и никогда больше не покидать Его. Этот порыв — первый ответ на зов Христов. Простая сердечная молитва — не есть какое-то наше дело радом с другим делом, но движение веры и любви, изнутри оживотворяющее всё, чем мы живём.

Христос зовёт нас, чтобы послать нас к другим. Всякий раз, когда мы отвечаем Ему в правдивости нашего сердца, Он соединяет нас более сокровенным образом с Собой, и мы становимся живыми членами Его Тела, Которое есть Церковь. Тогда мы действительно принадлежим Его апостольской Церкви. Оставить себя, чтобы следовать за Господом и идти с Ним к другим, — это и есть таинственное служение Церкви мiру, наше миссионерство, о котором столько сегодня все говорят.

В самом деле, Церковь, которую мы составляем, не существует сама для себя. Она дана всем людям, чтобы они познали любовь Христову и жили ею. Мы — Церковь, призванная Богом, чтобы быть посланной мiру. Это начнут понимать первые ученики, когда воскресший Христос откроет им: «Как послал Меня Отец, так Я посылаю вас» (Ин. 20, 21). Это служение Церкви, это наше миссионерство исходит от Бога. Надо чтобы зов Христов, обращённый к нам, был глубоко нами осознан: это Бог посылает нас в мiр. Это осознание поможет нам «тотчас же» осуществить на деле слово, в котором мы выражаем Его желание, чтобы оно стало нашим: «Да приидет Царствие Твое!»

В первом событии Церкви, как и во многих других, Господь сопровождает Свой зов обещанием: «Я сделаю вас ловцами человеков». Это обещание — больше, чем слово, это дар Духа Святого, пребывающего с нами. Только Он в сокровенности человеческого сознания зовет всех ко Христу, даже за видимыми пределами Церкви, потому что здесь невидимое сердце Церкви — любовь, источник всех даров. К этому источнику зовёт нас Христос. И ради распространения его посылает Он нам Духа Святого, Который, несмотря на все наши немощи и недостатки, делает Церковь апостольской, миссионерской.

У Александра Блока есть такие стихи: «Сотри случайные черты, и ты увидишь — мiр прекрасен». Замечательно, но весь вопрос в одном: как их стереть? Дело в том, что они нестираемы. И в этом — весь, ничем не одолимый, ужас жизни. Потому, наверное, другой наш великий поэт написал: «Дар напрасный, дар случайный, жизнь, зачем ты мне дана?». Как Вы думаете, что такое это «случайное»? Кругом мерзость и тлен, — и мiр прекрасен? Или, как сказал Достоевский: «Красота спасёт мiр»?
Александр Биглов, г.Тюмень

Да, случайное — это грех, это зло. Потому мiр, можно сказать, лежит в случайном. Но он не случайный, он — Божий.И что бы ни происходило, мы должны видеть главную глубину. Именно в этом смысле, невольно перекликаясь с поэтами, святитель Феофан Затворник сказал: «С годами я всё больше начинаю понимать, что все люди хорошие, а плохое в них как бы случайно».

Подлинному видению жизни может научить только Христос, Церковь. Только Крест Христов — красота Церкви, и Его Воскресение. Но и мы сами должны учиться изо дня в день через всё, что даётся нам, через самое простое, как тот же Блок, которого трудно назвать христианским поэтом.

Может быть, мы никогда не бываем так подлинно самими собой, как в изумлении, в хвале, в благодарной признательности. Здесь обнаруживается лучшее, что есть в нас, то, что поёт, открывается, идёт навстречу Тому, Кого невозможно ещё, может быть, назвать по имени. Очистить жизнь от векового пыльного слоя утилитарного расчёта, чтобы созерцать то, что внезапно встаёт прекрасным для потухших, ко всему уже привыкших глаз. Принять как чудо лицо очень знакомое, такое близкое, что его больше не видно, или незнакомое, встреченное на улице, искажённое пустыми желаниями и страхом, но всё-таки таящее в себе подлинную жизнь — даже не зная её.

Если бы все люди пришли в храм, прежде чем проповедовать Евангелие, я сказал бы им с амвона: «Братья и сестры, люди, живущие с нами. Оторвитесь от себя, освободитесь от своих заблуждений, от сплошных поражений, откройте глаза, восстаньте, чтобы довериться красоте, которая спасает и ведёт нас к Тому, Кто есть Бог благости, красоты и любви, — наша надежда».

Протоиерей Александр ШАРГУНОВ