Велико и ответственно звание историка. Знаем мы и Геродота, и Плутарха, и Тацита, и Флавия, и Н.М. Карамзина. Но для нас, для русской истории нет выше авторитета, нет выше имени, чем преподобный Нестор Летописец. Он — отец русской истории. Он по праву причислен к лику святых, в земле Российской просиявших.
9 ноября - 895 лет со дня кончины преподобного Нестора Летописца, Печерского, в Ближних пещерах
От Сотворения мiра
Если бы пророк Моисей, наученный Богом, не оставил известий о начале и строении мира, о прародителях человечества, то всё было бы предано забвению. Слава Богу, он вложил в людей потребность помнить. И очевидцев событий, любителей древности вдохновил перелагать время в слово, записанное или переданное из уст в уста.
По образцу известных уже тогда позднеантичных и раннехристианских хроник русскую историю летописец Нестор начал от Сотворения мира: от Адама и Всемiрного потопа.
Келья, вместившая мир
Годы жизни летописца выпали на самое начало второго тысячелетия — XI столетие. Для него совсем недавно, в 988 году, воды Днепра приняли в себя крестящихся киевлян, ещё живы были свидетели этого чуда. Но уже сотрясали Русь междоусобицы, нападения внешних врагов. Потомки князя Владимира не смогли или не захотели быть едиными.
Из кельи Печерского монастыря взирал на тр монах Нестор. Мала его келья, но вместила весь мiр, всю Русь Святую.
Кто был преподобный Нестор? По одним известиям, он пришёл в обитель к святому старцу Феодосию Киево-Печерскому в 17 лет. Есть и такое мнение, что Нестор — это митрополит Иларион, автор «Слова о Законе и Благодати», ушедший в конце жизни для трудов летописания в монастырь.
В то время, по словам преподобного Нестора, «чернецы, как светила, сияли в Руси. Одни были крепкими наставниками, другие тверды были на бдении или на коленопреклоненной молитве; иные постились через день и через два дня, другие вкушали только хлеб с водой; иные варёное зелье, другие — только сырое. Все пребывали в любви: младшие покорялись старшим, не смея и говорить пред ними, и изъявляли покорность и послушание; а старшие оказывали любовь к младшим, наставляли и утешали их, как отцы детей малых. Если какой-либо брат впадал в какое-либо прегрешение, утешали его и по великой любви делили епитимью на двух и на трёх. Такова была любовь взаимная, при строгом воздержании».
Здесь настолько всё понятно, что разъяснения требует, быть может, только словосочетание «делили епитимью»: наказание прегрешившего брали на себя также и его товарищи. Например, делили число ежедневных земных поклонов.
Дивно ли, что, вырастая в атмосфере молитвы, любви, согласия и воздержания, монахи были украшением Руси? Монастыри назывались тогда рассадниками просвещения. Очень хорошее слово — «рассадники». То были парники — место, где выращивается рассада будущих растений, цветов. Там начинается жизнь нужная и полезная.
Труды и дни
Что может быть интересного в жизни монаха? Он не ходит в военные походы, не путешествует, не охотится на диких зверей, один его день похож на другой. Он не различает времён года, события жизни за монастырской стеной его не касаются. Что же он делает? Он спасает свою душу. Но главное —он молится за ближних своих, за Отечество. Страшно представить, что будет, если молитва монахов прекратится. Все беды налетали на Россию тогда, когда шли нападки на Православную веру.
И дни монаха Нестора были неотличимы от дней других черноризцев. Только его послушание отличалось: он по благословению настоятеля писал историю Руси.
Всюду летописец называет себя «грешным», «окаянным», «недостойным рабом Божиим». В этих оценках себя нет рисовки: 
человек, достигший высот смирения, видит в своей душе мельчайшие прегрешения. Чтобы представить духовный уровень святых, попробуем вникнуть в изречение: «Святые принимали за грех тень мысли о грехе». Заметим: не сам грех и даже не мысль о нём, но именно тень мысли о грехе.
Первым по времени было сочинение Нестора «Житие святых князей Бориса и Глеба, во святом крещении Романа и Давида». В нём высокая молитвенность соединена с точностью описания, нравоучительность заключена в самом повествовании. Нестор говорит о сотворении человека, падении его и восстании его по милости Божией.
Тяжко печалится он о том, что вера христианская медленно распространяется на Руси. Пишет: «Между тем как повсюду умножались христиане и идольские жертвенники были упраздняемы, страна Русская оставалась в прежней прелести идольской, потому что не слышала ни от кого слова о Господе нашем Иисусе Христе; не приходили к нам апостолы и никто не проповедовал слова Божия».
Второй труд его — «Житие преподобного Феодосия Печерского». Нестор совсем молодым послушником видел святого Феодосия, затем, долгие годы спустя, участвовал в обретении мощей преподобного и вот составил его жизнеописание. Оно написано просто и вдохновенно. «Цель моя, — пишет Нестор, — чтобы будущие после нас черноризцы, читая житие святого и увидев доблести его, прославляли Бога, прославили и угодника Божия и укрепились на подвиг, особенно тем, что в стране Русской явился такой муж и угодник Божий».
Нестерова «Повесть временных лет» дошла до нас в составе более поздних сводов: Лаврентьевской летописи (1377 г.), Первой Новгородской летописи (XIV в.) и Ипатьевской летописи (XV в.). Предполагается, что Нестор использовал материал Древнейшего свода (IX в.), Свода Никона (70-е гг. XI в.) и Начального свода (1093— 1095). В тексте очевидны переклички с византийской хроникой Георгия Амартолы.
Достоверность и полнота писаний преподобного Нестора такова, что доселе к ним прибегают историки как к проверенному источнику сведений о Древней Руси.
Главное дело жизни
«Повесть временных лет» — великое создание отца русской истории. Не временных, а временных лет — охвативших не какой-то малый период, а огромные годы русской жизни, целую эпоху. Полностью она называется так: «Се повести времяньных лет, откуда есть пошла Руская земля, кто в Киеве нача первее княжити, и откуда Руская земля стала есть».
Мы не Иваны, не помнящие родства. «Повесть» Нестора, как и книги историков Карамзина, Иловайского, Татищева, Соловьёва, должна быть нашим настольным чтением.
Нестор видит русскую историю в контексте мировой. Несомненно, что он детально знал Священное Писание, греческий и латинский языки, философию и литературу античности, византийские сборники хроник и сказаний, монастырские записи, исторические сборники, был знаком с воспоминаниями торговцев, воинов и путешественников. Всё это он осмысливал с единственной целью — показать историю Руси как неотъемлемую часть м!рового исторического процесса.
Свод игумена Лаврентия, как считают литературоведы, содержит наименее искажённый список «Повести» Нестора. Эта редакция заканчивается описанием чудесного события И февраля 1110 года, когда над Печерским монастырём возвысился огромный огненный столп.
История осмысливается Нестором строго с православной точки зрения. Он рассказывает о святых равноапостольных Кирилле и Мефодии, показывает великое счастье Крещения Руси, плоды просвещения её. Равноапостольный Владимир — главный герой «Повести» Нестора. Летописец сравнивает его с Иоанном Крестителем. Подвиги и жизнь князя изображены подробно и с любовью.
Но летопись Нестора нельзя назвать только историей Руси, её Крещения, церковной или гражданской хроникой. Это история русского народа, размышление об истоках русского сознания, русского восприятия мiра. Это было не простое перечисление ярких событий или привычное европейское жизнеописание, но глубокое размышление о месте в мiре нового молодого народа — русского. Откуда мы? Чем прекрасны? Чем отличаемся мы от других народов? — вот вопросы, которые стояли перед Нестором.
Завещание
Преподобный Нестор пережил пожар и разорение Киево-Печерской Лавры в 1196 году.
Последние его труды пронизаны мыслью о единении Руси, о сплочении её верой христианской.
Александр Сергеевич Пушкин, создавая своего летописца Пимена в драме «Борис Годунов» (1824-1825, опубл. в 1831), брал за основу черты характера летописца Нестора, стремящегося к правде, даже если она кому и не нравится, ничуть «не украшает пишущего».
Летописец завещал печерским инокам продолжать дело всей своей жизни.
Его преемники в летописании: преподобный Сильвестр, игумен Выдубицкого Киевского монастыря; игумен Моисей, продливший летопись до 1200 года; игумен Лаврентий — автор знаменитого Лаврентьевского летописного свода 1377 года.
Надо вспомнить и епископа Владимирского Симона, описателя, как говорили раньше, Киево-Печерского патерика — книги о монахах Киево-Печерской Лавры.
Все они ссылаются на преподобного Нестора: для них он высочайший учитель — и как писатель, и как молитвенник. Мощи преподобного Нестора пребывают нетленными в Ближних пещерах Лавры.
Владимир Николаевич КРУПИН