Туманное серое утро. По стеклу стекают холодные капли. А вверху не небо, а свинцовый гроб… вот-вот крышка окончательно захлопнется.
В этот день ей хотелось закутаться в своё теплое одеяло и пролежать в постели до обеда, но нужно было идти. Стрелка на часах предательски бежала вперёд.
Дождь ещё шёл, когда она вышла из сырого подъезда. Она старалась не думать… Все мысли всё равно сливались в конечном итоге в одну – расплывчатую, грязную, смешанную с плохими предчувствиями, мысль о том, что ей предстоит. Чтобы хоть как-то разбавить тягомотину душевных переживаний, оставалось только вглядываться в окружающие пейзажи. Словно тиски, медленно со всех сторон сдавливал туман. В нескольких метрах ещё виднелись растрёпанные ветром деревья, а дальше – словно пространство исчезало в белесой дымке.
Ей было страшно и грустно. Она понимала, что идёт на дурное дело, но всё было уже решено. «В конце концов, это делают все. Не я первая, не я последняя. А если всё пройдет неудачно? Говорят, аборты – это опасно… А что, если вообще после этого у меня не будет… детей?». Дети… Ей представился малыш, как он чмокает грудь. Вот он протягивает руки, доверчивый взгляд, лицо расплывается в улыбке… В голове даже песенка какая-то зазвучала… из детства. От воспоминаний стало рваться из груди сердце. Руки затряслись и покрылись пятнами.
Но уже было недалеко до больницы. Гинекология и специальное отделение находились при роддоме. Логически это было понятно, но сердцу такое сочетание казалось противоестественным и гнусным. Напротив родильного отделения мокрый асфальт покрывали ободряющие послания: «Оленька, спасибо за сына», «Зая, спасибо тебе за дочку». На какую-то секунду душа открылась для радости. «Я тоже хочу быть матерью, – эхом отозвалось в подсознании. – Счастливые! Их дети желанные, мужья любящие и нежные… Мой сказал, что с детьми много проблем, что сейчас не ко времени… Что ж, наверное, так и есть».
Процедура медицинского аборта проводилась на третьем этаже отделения. Лестница наверх – как дорога между жизнью и смертью. «Так делают все. Так все делают», – твердила она себе. И помимо сознания: «Ах, если бы он был чутким, мы бы сберегли нашего малыша».
Входящих в кабинет встречало поистине убийственное объявление: «Аборт при наличии полиса производится бесплатно». Рядом на двери чьей-то сердобольной рукой приклеены листовки, призывающие к сохранению зародившейся жизни: ужасающая статистика, грустные младенцы, страшные стихи. Глаза впились в скорбные надписи, но мозг дал приказ не воспринимать всё это всерьёз – он и не воспринимал. Присела в холле. «Наверное, вызовут ещё не скоро, посижу, успею набраться мужества». Но уже через минуту вышла сестра: «Так, кто на регуляцию? Быстрее, время идёт». Сердце захолонуло, неужели это всё, конец. Ни ребенка, ни счастья, только боль, послеоперационная жуткая боль, и… грязная, смердящая совесть.
Она побледнела, зрачки расширились, лицо словно окаменело. Всё вокруг увиделось будто залитым кровью: руки медсестры, больничный пол, дверь, и она сама обливалась этой кровью. Её затошнило, она отвернулась. «Есть кто на регуляцию?», – спросила сестра. Наверное, она ответила бы «да», но по лестнице уже спешила какая-то дамочка и на ходу кричала: «Есть, есть, я…».
Она облегчённо вздохнула. По лестнице поднимался ещё кто-то. Милая девушка, лет 17-ти. Как-то стесняясь всей этой обстановки, боясь запачкать свою чистоту страшными грехами, творящимися здесь, она прошла к дверям кабинета, взглянула на листовки, достала из пакета похожую, немного потеребив её в руках, предложила ей.
Это был «Дневник неродившегося ребенка». Она начала читать: «5 октября. Сегодня началась моя жизнь. 12 ноября. У меня формируются пальчики – смешно, какие они маленькие. Я смогу гладить ими мамины волосы. 20 ноября. Только сегодня доктор сказал моей маме, что я живу здесь, под её сердцем. Как она, наверное, счастлива!».
Всё! – это была последняя капля в светлый сосуд всех мыслимых «за». Она уже знала, что будет рожать. «Не последнюю картошку в конце концов доедаю. Выращу. И ничего, что без отца. Сколько таких повырастало, и всё у них хорошо. Что мне все твердят: убей, убей. Я хочу и буду матерью. А они как задыхались среди смрада своей чадящей совести, так пусть и дальше задыхаются, а я не хочу, не хочу!».
И вдруг всё поменялось в душе. Всё перевернулось. Волна радости, пусть ещё робкой, неуверенной, окатила с головы до ног. Какими прекрасными показались в тот миг слова «мамочка», «мамулечка», «мама». Совсем немного пройдёт времени, и этот, ещё незнакомый, непонятный маленький комочек, который уже живёт в ней, скажет первое слово. И будет оно – «мама»… А сам он вырастет и будет таким красивым, умным, он будет самым добрым, самым смелым… Я буду им гордиться». Она спускалась по обшарпанным ступеням. В душе росла уверенность: «Я не одна. Я уже никогда не буду одна. Какое это огромное счастье!».
Елена Викторовна ГЛИНЧИКОВА
Внимание!
Если вы решили сделать аборт – убить нерождённого ребёнка, оправдывая это тяжёлыми жизненными обстоятельствами, – ОСТАНОВИТЕСЬ!
Обратитесь в «Русский Дом». Мы постараемся вам помочь.
Тел.: 621-43-53.