Государственная власть периодически пытается убедить нас в том, что Россия - правовое государство. Но ему, кроме бурной, далеко не эффективной законодательной активности, подтвердить наши права нечем
Что бы нам ни говорила власть, а жизнь, то есть правовая действительность, показывает неэффективность нашей правоприменительной практики, И уже не впечатляют критика Д. А Медведева и В.В.Путина чиновников, утверждения руководителей правоохранительных органов, что они держат ситуацию под контролем.
Состояние законности и правопорядка — это показатель социально-правового здоровья общества, которое полностью зависит от воли и действий власть предержащих, поскольку политическая власть является тем фактором, который может обезпечить реальное верховенство права. Однако наша власть реализует навязанную нам Западом либеральную идеологию, потому у нас нет правового регулирования в тех сферах, где оно просто необходимо (педофилия, коррупция, рейдерство и др.). А на Западе, кстати, есть.
Лавинообразное внедрение в русский мiр либеральных ценностей, широкий простор вседозволенности в совокупности привели к деформации правосознания и, соответственно, юридической практики, господству коррупции, разгулу преступности. Между тем без применения жёстких правовых режимов в правовом регулировании определённых областей правоотношений позитивных результатов не будет.
Сегодняшнее неуважительно-скептическое отношение к закону и праву в России расцвело на благодатной почве господства ценностей, которые, как пишет Александр Николаевич Крутов, «свет уравнивают с тьмою, а добро со злом» (Русский Дом, 2009, №6). Православные и культурные ценности в немалой степени уже утратили своё значение в общественном сознании. Теперь и право как социальная ценность теряет своё фундаментальное значение. Вместо ценностей права набирает силу масштабный правовой нигилизм.
Фарисействуют законодатели на словах, клеймя коррупцию. Ведь проект закона «О противодействии коррупции» они несколько лет не принимали, и только после окрика В. В. Путина стали рассматривать проект закона и приняли ныне действующую выпотрошенную редакцию его. Теперь Президент Д. А. Медведев удивляется: почему нет весомых результатов в противодействии коррупции.
Путин летом сего года на Президиуме Правительства по вопросу о контрабандных и контрафактных товарах, заваливших Россию, напомнил министрам, что он разогнал руководство таможни, но положение не меняется. «Где посадки?» — возмущённо вопрошал он, обращаясь к «силовикам». А что они могут ответить, если круговорот коррупции всё набирает силу, в том числе благодаря стойкому правовому нигилизму немалого количества чиновников?
Сколько в России казнокрадов процветает, будучи абсолютно уверенными в том, что уголовных дел против них заведено не будет?! Не счесть. И вообще-то Председатель Правительства не должен окриками возбуждать уголовные дела и доводить их до суда. Помимо Генерального прокурора у нас много генералов от прокуратуры и следственного комитета. Часто лишь благодаря титаническим усилиям потерпевших на местах уголовные дела в отношении чиновников возбуждаются, но часто, опять-таки, по окрику сверху. И диву даёшься, как умело местные прокуроры и судьи выворачивают и дело, и закон, чтобы спасти того или иного зарвавшегося чиновника от уголовной ответственности. Никакая антикоррупционная экспертиза, Верховный суд не сможет истолковать обстоятельства дела так, как это делают местечковые «служители закона».
Куда нас ведёт «семейный подряд» в правоохранительных органах, депутатов в Государственной Думе, на ниве управления муниципальными образованиями или государственными органами? Наивно полагать, что антикоррупционная экспертиза законодательства станет для коррупционных проектов этих «подрядчиков» серьёзной преградой. Нужна эта экспертиза в отношении безчисленного количества прокурорских и милицейских материалов по проверке деятельности чиновников муниципальных образований, где прокуроры утвердили постановления об отказе в возбуждении уголовного дела или постановления о прекращении возбуждённых уголовных дел.
Многочисленные социологические исследования показывают, что люди не верят в справедливость судебной системы. По данным ВЦИОМ, половина опрошенных уверена, что главное препятствие в работе судей — давление со стороны властей, а также недобросовестность и взяточничество самих служителей Фемиды.
Отвечая на предложение депутатов публично вывешивать имена коррупционеров, один из министров, выступая в Государственной Думе, сказал, что результатом такой акции может стать признание этих коррупционеров чуть ли не национальными героями. И он прав: необходимость давать, как и потребность брать, стали естественными нормами поведения.
Правосознание юриста формируется со студенческой скамьи, и не без участия тех, кто учит праву. Президент Д.А.Медведев публично подверг критике суррогатное юридическое образование, которое ныне можно получить во множестве учебных заведений. «А если такой юрист сядет в кресло следователя или судьи или станет адвокатом... это ужас», — возмущался он. Между тем эти выпускники, упомянутые Президентом, судьями и адвокатами не без участия чиновников и не безвозмездно становятся. Вот тогда-то ужас и начинается.
Правовой нигилизм — родственное коррупции явление, одно проистекает из другого, и, взаимодействуя, они разрушают общество изнутри. Неправильно сводить правовой нигилизм к ментальности русского народа. Безполезно решать проблему коррупции, не противодействуя правовому нигилизму. Первопричиной чудовищной, по выражению Президента, коррупции и масштабного правового нигилизма является кризис общественного и индивидуального .правосознания, которое, как писал великий русский мыслитель Иван Александрович Ильин, имеет религиозные корни. И, когда «Дно достигнуто. Кризис развернулся. В дальнейшем возможны только два пути: всеобщее крушение права, государственности и духовной культуры или же возрождение, очищение и обновление правосознания».
Евгений Алексеевич НАГОРНЫЙ