Сегодня Владимир Любарский говорит, что у него три жизни. В первой он был милиционером и мэром, во второй – рядовым в СВО, с третьей... пока не всё ясно. Сейчас ему нужно восстановиться после не самого простого ранения. На фронте он провоевал 3,5 месяца.
Но то, что он рассказал о боевых действиях Царьграду, рушит стереотипы, сложившиеся вокруг спецоперации.
Последние 13 лет Любарский был прочно связан с властью. Из них три года проработал заместителем главы Республики Карелия по внутренней политике и два года – мэром Петрозаводска. Именно с этой должности неожиданно для всех в июне 2023-го он отправился добровольцем на СВО. Простым рядовым. Так же как его дед в Великую Отечественную. Тот был дирижёром и летом 1941 года ушёл добровольцем в Красную армию: воевал
под Ленинградом и пропал без вести.
Остались его письма с фронта, в которых он писал жене и «милым деткам» о своей огромной любви к ним и огромной ненависти к врагу.
– Мне всегда хотелось понять, что пришлось пережить деду, которого я никогда не видел. Потому что книги о войне – это одно, но реальная война – совсем другое, – говорит Владимир.
Из «зятя» в «кумы»
В 1986–1988 гг. Владимир Любарский служил в ВДВ, но в Афганистан его часть не отправили. В 90-е, когда он работал в милиции, началась Чечня – некоторых сослуживцев посылали на Кавказ в командировки, а его это не коснулось.
– Не то чтобы у меня появился комплекс неполноценности, но кому-то война досталась, а мне нет. Этого опыта не хватало.
И дело тут не в острых ощущениях. Ихто как раз у Любарского было в избытке на оперативной работе: ручка в одной руке.
Начинал в 1991 году надзирателем в СИЗО, или в зэковском просторечии «зятем». Потом там же стал опером – «кумом». А из «кумовьёв» перешёл сначала в милицейское подразделение по борьбе с наркотиками и наконец в УБОП. Последняя милицейская должность Любарского – заместитель начальника Управления по борьбе с организованной преступностью при МВД Республики Карелия.
Как «карловцы» прокололись
Благодаря оперативной разработке Любарского была разгромлена самая опасная в Петрозаводске преступная группировка «карловцев», занимавшаяся вымогательствами, убийствами, торговлей наркотиками и стремившаяся пролезть во власть. Любарский внедрил в группировку агента – своего заместителя под видом коррумпированного сотрудника. «Карловцы» думали, что купили его, а он выявлял их верхушку.
Оперативная игра длилась полтора года – сели все. Владимира Любарского наградили медалью «За отличие в охране общественного порядка», а внедрённого агента Павла Николаевского – орденом Мужества. Владимир считает этот орден в каком-то смысле и своей наградой, ведь та операция – их общее дело. Сейчас Павел Николаевский – глава Минприроды Карелии.
В те годы оперативник Любарский тесно взаимодействовал с прокурором Петрозаводска Артуром Парфенчиковым.
А когда того назначили руководителем Службы судебных приставов России, он позвал Владимира на работу в Москву.
И вернулись они в 2017 году в Карелию тоже вместе. Парфенчиков – новым главой республики, а Любарский – его замом по внутренней политике. В 2021 году Владимир стал мэром Петрозаводска.
Народ и власть
Одним из первых дел Любарского стало прекращение полномочий заезжей компании, отвечавшей за уборку городских дорог и плохо справлявшейся с этой задачей. Завёл аккаунт в соцсетях, стал сам принимать обращения горожан, ввёл еженедельные личные приёмы, открытые городские планёрки.
Мы постарались по максимуму вовлечь горожан в управление городским хозяйством, потому что ситуация, когда власть отдельно, а люди отдельно – всегда ведёт к профанации результата, снижению КПД.
И это именно то, над чем сегодня нужно работать. Отсутствие консолидации в обществе Любарский считает внутренней угрозой – столь же серьёзной, как и угрозы внешние.
Как мэр он не раз ездил «за ленту» с гуманитарной помощью. И не раз был на похоронах погибших в ходе спецоперации земляков. После каждой такой траурной церемонии ловил себя на мысли, что нынешняя ситуация, когда часть страны воюет, а второй части и дела нет до того, что где-то гибнут их соотечественники, несправедливая и даже невозможная.
Желание сгладить это противоречие и стало главной причиной его добровольной отставки с поста мэра и ухода на фронт.
Воевал в «Ахмате»
Сначала Любарский прошёл спецкурс №1 в Российском университете спецназа в Гудермесе. Проверил свои физические кондиции – всё-таки ему 55 лет.
Я встречал в зоне СВО людей и старше себя. Но советую всем возрастным добровольцам: прежде чем отправляться туда, всё-таки убедиться, что вы здоровы и можете выдерживать нагрузки. А значит, на фронте не подведёте других.
Любарский ушёл добровольцем в «Ахмат» – это стало логичным продолжением учёбы в Университете спецназа в Чечне.
Его сослуживец по УБОП, который тоже ушёл добровольцем, рассказал Владимиру, как в зоне СВО он, бывший опер, встретился в одном окопе с бывшим чеченским боевиком. Тот его подколол:
– Хорошо мы вам дали в первую чеченскую.
– А мы вам во вторую, – ответил бывший опер.
Это был совершенно беззлобный разговор, закончившийся фразой чеченца: «Кто бы мог подумать тогда, что мы будем вместе воевать против НАТО».
Воевать за деньги нельзя
Каждые две недели «Ахмат» выдаёт на передовую 200 добровольцев. Это люди от 19 до 60 лет из Москвы, Белгорода, с Камчатки, Чукотки – отовсюду. А доля чеченцев, по словам Любарского, в отряде примерно равна их доле в составе населения России.
Среди тех 200 человек, с которыми Владимир прибыл из Чечни под Бахмут, были представители разных национальностей, но при этом русские духом. Особенно запомнился чукча – промысловикохотник с позывным Морж.
– Изначально я планировал ехать на СВО один. Но, узнав об этом, ко мне присоединилось ещё четверо добровольцев. А уже в Чечне во время подготовки в составе «Ахмата» сформировалась команда из 11 человек, которые стали держаться вместе.
Люди разных гражданских профессий: строитель, трое бизнесменов, заведующий складом, мэр. Двое медиков, адвокат. Владимир позывной себе взял со смыслом – Рэм. То есть мэр наоборот – как бы отражение пути, им добровольно проделанного: сверху вниз – из руководителей в рядовые.
Собрались очень разные люди, но общим для всех была любовь к Родине, хотя никто не размахивал ею, как флагом. Подлинный патриотизм тем и отличается от псевдопатриотизма, что он фоновый, а не показной. Были и те, для кого при принятии решения об уходе в добровольцы играли роль деньги.
– Но я всем своим друзьям говорю: не надо идти на СВО с целью там заработать или сбежать от каких-то своих внутренних проблем – поругался с женой и ушёл воевать. Мотивация должна быть серьёзной. Потому что заработать на войне не получится и никаких твоих проблем она не решит.
Война дронов
Любарский и его 10 товарищей попали в подразделение БПЛА – так называемых «птичников». Насчёт работы операторов БПЛА у людей на гражданке существуют ошибочные представления.
Большинство думает, что это безопасная военная специальность – подбросил дрон вверх и управляешь им из бункера с пульта.
Противник сразу же отследит сигнал с пульта, и по оператору будет нанесён удар. Поэтому в реальности оператор сидит в блиндаже, но управляет дроном с выносных антенн, которые могут быть от него на порядочном расстоянии.
Запускает дрон другой человек – тоже где-нибудь в километре. Третий заправляет бензином генератор, четвёртый ведёт радиоэлектронную борьбу – глушит сигналы. Словом, для того чтобы оператор мог с помощью дрона
в течение суток вести разведку и корректировку огня, на него должны трудиться несколько человек. Любарский как раз и служил в такой группе обеспечения.
Вот «окопная статистика» от Владимира Любарского: В команде из 11 бойцов за три с половиной месяца боевых действий целыми и невредимыми остались лишь трое: двое из них медики – Подорожник и Белорус. Остальные получили ранения разной степени тяжести.
Один погиб. Это был самый молодой боец, 20-летний Игорь Антонович с позывным Компас, он входил в сборную Карелии по ориентированию.
– Конечно, подвиг бойцов передовой линии – тех, кто в рукопашных схватках отвоёвывает у врага метры, беспримерен, и перед ними можно только преклоняться. Но такие действия составляют от силы пять процентов, – говорит Владимир Любарский.
Есть такой термин «завести людей на позиции». Он означает, что люди, как пазлы, заполняют ячейки пустых окопов, блиндажей, подвалов домов.
Как только мы людей завели, украинцы начинают их выбивать – с беспилотников, из миномётов, кассетами, «Градами», ствольной артиллерией. И заводят на эти позиции уже своих людей. Соответственно, теперь мы точно
так же их выбиваем. Это война жестоких и циничных технологий.
Эффективная дальность полёта дронов-убийц, так называемых FPV, – 1,5-3 км, дронов-разведчиков (мавиков) – 3-5 км. Подразделение, в котором служил Рэм с товарищами, работало со вторыми. Соответственно, находилось от линии разделения в 5 км. Вроде бы не так близко. Владимир ни разу не видел живого врага даже в прицел автомата. Но говорит, что они и в туалет не могли сходить без риска быть убитыми. Потому что в воздухе постоянно висели дроны и наводили огонь.
Современная война – это война дронов, кассет. Любой человек в зоне СВО рискует жизнью, где бы он ни был – в километре или даже в пятидесяти от линии боевого соприкосновения, примером чему гибель актрисы Полины Меньших во время концерта в Старобешево. Где она и где украинцы? Но «Хаймарс» летит далеко.
По оценкам Владимира Любарского, наши «птичники» не менее искусны и изобретательны в работе, чем украинские, у нас научились собирать дроны и приспосабливать под решение самых разных задач. Но есть одна серьёзная проблема, на которую стоит обратить внимание.
После атак беспилотников на объекты внутри России большинство регионов ввели запреты на полёты дронов. Понятно, что у страха глаза велики. Но эта мера крайне негативно сказывается на подготовке людей, способных потом управлять БПЛА в зоне боевых действий.
Обучить оператора на коротких курсах нельзя. Это примерно то же самое, что запрещать дворовый футбол и при этом надеяться, что сборная будет показывать хорошие результаты. Без количества нечему будет переходить в качество.
На Украине, в отличие от нас, подобных запретов нет. Правительство России вроде бы собирается ослабить запреты.
Инициативой на уровне своего региона – не ждать, а снимать ограничения как можно быстрее, поскольку они могут негативно сказаться на ходе СВО.
103 спасённых
Владимир воевал под Бахмутом – в районе Клещеевки. Было всякое. Случалось, враг прорывал линию фронта. Но на момент ранения Владимира в начале ноября эти позиции в значительной степени уже были возвращены.
Самые тяжёлые воспоминания о военной жизни связаны с потерей бойцов.
А самые радостные – с их спасением.
Подразделение Владимира базировалось на перекрёстке дорог, через который войска заходили на линию боевого соприкосновения, и порой, когда эвакуационная группа не справлялась с вывозом раненых, его подключали к этой работе. По накалу эмоций её ни с чем невозможно сравнить.
Ты едешь прямо в разрывы снарядов и везёшь раненого, нередко он уже без сознания. Если вовремя не довезёшь в медпункт – потеряешь.
Мы с напарником (позывной Шило) всех раненых довозили. Наши медики их обрабатывали, перевязывали (есть такой термин «стабилизировали»). А потом уже их увозили в госпиталь. Первая помощь на войне – самое важное. Через руки наших медиков прошло 103 человека. У кого-то жизнь спасена, у кого-то – здоровье. Эти моменты запомнились наиболее ярко.
Чего не хватает для Победы
СВО – это тяжёлая позиционная война. Ежедневная борьба за окоп, блиндаж, опору ЛЭП, кусок лесополосы или дороги. Тяжёлая в том числе с точки зрения потерь. Прогноз Владимира Любарского насчёт продолжительности спецоперации не самый оптимистичный.
Лично я признаков истощения противника не наблюдаю. При всём том, что кому-то хотелось бы действительность приукрасить, надо смотреть правде в глаза. Ни люди, ни боеприпасы у них не закончились. Намерений завершить эту войну у ключевых государств, которые её фактически развязали, я тоже не вижу.
Любарский считает, что в перспективе вряд ли будет проще, чем сейчас, – скорее сложнее.
Если стоит задача победить, то я, честно говоря, думаю, что никакими наборами контрактников мы её не решим.
Нужна новая, масштабная мобилизация.
Потому что в первую очередь фронту нужны люди.
Отдельной темой Любарский выделяет уровень обеспечения войск связью.
Что сейчас волонтёры везут в зону ВО? Дроны и средства антидроновой зашиты (РЭБ), радиостанции и даже защиту для танков. Всё это специфические вещи, крайне важные для ведения боевых действий. Эту проблему нельзя ретушировать, потому что иногда командиры, чтобы не вызвать гнев начальства, заявляют, что их подразделения всем обеспечены, хотя на самом деле это не так.
«Баба-яга» ударила метлой
Историю своего ранения Любарский называет будничной. Владимир и ещё трое бойцов привезли на позиции груз бензина и досок. В пять утра. Потому что дневное время опасно для любых перемещений – в небе летают дроны противника, которые либо сами атакуют, либо наводят огонь.
На позицию, куда им требовалось доставить груз, вечером прилетал украинский дрон «Баба-яга». Вот они и приехали рано утром, но в этот раз «Баба-яга» появилась в непривычное для себя время.
Только остановились и начали разгружать доски, как один из бойцов услышал её приближение и открыл по ней огонь из автомата.
Мы разбежались в разные стороны и залегли. «Баба-яга» сбросила на нас пять мин. Две – в моего сослуживца с позывным Фермер: он умудрился спрятаться в небольшом окопчике, но поскольку атлетически сложен, не поместился в нём целиком. Его обсыпало мелкими осколками.
Попало в щёку, спину, плечо, бедро. Ещё одна мина сожгла нашу машину – «буханку». А две оставшиеся «Баба-яга» выпустила в меня. Первая промахнулась, а осколок второй попал мне в плечо.
Пока «Баба-яга» не улетела, ему пришлось лежать на земле. Владимир навалился на руку, чтобы закрыть область кровотечения. Кровь стекала внутрь по руке.
Они добрались до ближайшего блиндажа, где бойцы вкололи обезболивающее, промыли и перевязали раны. И уже через 40 минут были в госпитале.
На следующий день тот же самый дрон в том же самом месте убил двоих и ранил троих. Так что, с одной стороны, Владимиру Любарскому повезло. Единственный осколок, попавший в него, прошёл между артерией и веной, задев стенку последней. Если бы задел артерию, история была бы совсем другая, потому что жгутоваться или накладывать турникет в той ситуации возможности не было.
А с другой стороны, осколок всё-таки задел нерв. И на сегодняшний день на правой руке Владимир может шевелить лишь мизинцем. Ему предстоит длительное и не самое простое восстановление.
«Это останется
со мной навсегда»
Любарский не считает среднестатистического украинца, как и весь украинский народ, своим врагом, но понимает, что интересы наших стран сегодня разошлись и находятся в жестоком противоречии, которое должно быть разрешено.
На его взгляд, для победы нам не хватает... конкретики. За целями-лозунгами вроде «денацификации Украины» должны последовать разъяснения, что это значит и где, на каких границах спецоперация должна будет остановиться.
Нужна конкретика, понятная не только людям в Кремле или в Министерстве обороны, но и населению России, и в первую очередь тем, кто сегодня в окопах.
Вернувшись домой, Владимир продолжает вступаться за тех, кто воюет. Как человек, имеющий в республике определённый вес и какое-то число подписчиков во «ВКонтакте», он сейчас как раз добивается отмены решения о запрете полётов дронов.
Кроме того, в Петрозаводске имел место один сомнительный эпизод: вдовам вручили ордена Мужества их мужей кулуарно, по-тихому – в обстановке, не соответствующей значимости этой награды. Владимиру Любарскому написали об этом члены семей погибших. Он публично высказался, встретился со своей преемницей – и.о. мэра Инной Колыхматовой. Она его поддержала – состоялась повторная встреча с жёнами погибших
героев, уже в торжественной обстановке.
Будет разработана процедура вручения наград участникам СВО.
Что дальше?
Чем Владимир Любарский займётся дальше, он пока не знает. В ближайшие месяцы надо вернуть полную трудоспособность руки, а это не самая простая задача.
В любом случае он выполнил цели, которые перед собой ставил, отправляясь на СВО. А главное, понял, что пережил его дед, погибший в Великую Отечественную войну. Между ними будто протянулась ниточка.
Любарский лучше понял и саму войну.
Там можно увидеть всё то же самое, что есть и на гражданке. Включая трусость, предательство, обман. Но на первый план всё-таки выходит другое – то, что заслоняет плохое. В том числе товарищество и чувство локтя. Боевое братство – это не дружба, а нечто иное, глубокое.
Мы могли в блиндаже не найти общего языка, даже поругаться. Но всё равно прошли вместе то, чего больше нигде не найти. То, что не отпускает. То, что останется с тобой навсегда.
Владлен ЧЕРТИНОВ
Царьград.Ру