Фонд Кадырова восстанавливает православный храм в Мариуполе
Разрушенные ворота, пробоины в стенах и сводах, снесённые купола, воронки от мин и снарядов в потрескавшемся асфальте. Разбитый постамент и обломки памятника митрополиту Игнатию. Практически уничтоженная воскресная школа…
Таким я увидел под хмурым грозовым небом этот мариупольский храм на берегу моря во время боёв за город.
Сейчас всё здесь выглядит по-другому. Идут восстановительные работы, которые планируется завершить к следующей Пасхе. Примечательно, что за восстановление православного храма взялся фонд имени Ахмата Кадырова. Получилось так, что разрушенная мариупольская церковь объединила мусульман и христиан.
Храм Архистратига Михаила, известный также среди мариупольцев как Поживановская церковь (по фамилии бывшего мэра города Поживанова, при котором началось строительство храма), ярко освещён солнцем. Территория ухожена, алеют цветы, за которыми ухаживают прихожане. Воронки – словно затянувшиеся старые раны – засыпаны песком и щебнем. На церковный двор въезжает грузовик с кирпичом. К машине спешит маленький вёрткий погрузчик. Сама громада храма обнесена строительными лесами. Страшных зияющих дыр в стенах и сводах снаружи уже практически не видно. А на месте разбитой скульптуры на смотровой площадке у моря теперь стоит большой крест в память о погибших мариупольцах. Но позже памятник митрополиту Игнатию тоже будет восстановлен. Для него уже выбрано новое место.
Елена Остроухова – жительница Мариуполя. Работает секретарём на восстановлении храма, принимает грузы, составляет ведомости и накладные. Во время боёв за город она с тремя детьми пряталась от обстрелов в подвале. 13 марта муж Елены вышел из убежища, чтобы приготовить детям еду, и погиб.
– Всякое было, – вздыхает она. – Однажды к нам во двор заехали украинские танки. Люди попросили военных уехать. Танки развернули стволы и ударили по дому. По второму этажу. Просто так. В другой раз к нам пришли националисты. Спросили: мол, неужели к вам ничего ещё не прилетало. Нет, говорим, и слава Богу. У нас же здесь 150 человек, 50 детей. На следующий же день прилетело. Что это? Случайность? Я не думаю. Меня с детьми и 70-летней мамой эвакуировали в Ленинградскую область.
Приняли там хорошо, предложили работу, но долго находиться вдали от родного города я не смогла. Вернулась в Мариуполь при первой же возможности. Теперь вот работаю на восстановлении храма.
Елена устраивает небольшую экскурсию. В нижнем ярусе храма сейчас идёт служба, мы входим в верхний. Внутри пусто и гулко.
Голые стены, пол, леса на месте алтарной части, чудом уцелевшая массивная люстра. Следы осколков и пробоин на штукатурке.
– Всё отремонтируем. Будет очень красиво. Будет тёплый пол в плитке, роспись, иконы.
Всё будет, – уверена Елена. – У нас страна умельцев и работящих людей. Возле храма практически с нуля возводится здание воскресной школы. Во время обстрелов она пострадала больше всего. Повреждения оказались настолько серьёзными, что здание пришлось снести полностью до фундамента и строить заново. Сейчас завершаются работы на втором этаже. Помимо воскресной школы здесь будет трапезная, помещение для встреч и конференций и кабинет настоятеля.
Знакомлюсь с каменщиком Женей. Он тоже мариуполец. Говорит, что скоро работы на втором этаже завершатся и можно будет переходить к третьему. Но для долгих разговоров у Жени сейчас времени нет. Начальник участка Лема Сайдаев из Грозного тоже неохотно отвлекается от работы на общение с журналистами. И понять можно – работа важнее. Хотя Лема мусульманин, но к восстановлению православного храма относится серьёзно.
– Храмовый комплекс, где идут работы, состоит из трёх частей: сам храм, церковный киоск и воскресная школа, а ещё площадка с крестом. Да, конфессии у нас разные, но мы идём к Богу одной дорогой. У меня только позитивные мысли от того, что мы сейчас делаем. Я сам глубоко верующий человек и всегда приветствую, когда люди любой национальности и любой религии приходят в свой храм, будь то мусульмане, православные христиане, католики или буддисты. Прихожане этого храма нас благодарят за работу. Пусть она способствует единению наций и религий, – говорит Лема Сайдаев.
В нижнем храме заканчивается служба. Настоятель отец Алексий рассказывает, что богослужения здесь шли, пока строился верхний ярус. Работы были практически завершены, храм подготовили к росписи. И в это время начались боевые действия. Обстрелы усилились.
– 26 февраля в поминальную субботу мы отслужили литургию и больше приглашать людей на службу не стали: было слишком опасно. По храму, стоявшему на возвышенности, били снайперы и миномёты. Разбили стены, плиты перекрытия, центральный купол и один из боковых куполов, свод над алтарной частью. В основном пострадали южная и восточная стороны. В кладке зияли огромные пробоины, были разбиты все окна, – вспоминает отец Алексий. – Если поначалу ещё можно было подумать, что националисты попадают по храму случайно, то потом стало ясно: идёт целенаправленный обстрел.
По памятнику во дворе храма выпустили несколько мин, пока его не разрушили. По храму тоже били намеренно. И это ведь происходило не только здесь. Я знаю село, которое осталось практически целым, но националисты там полностью уничтожили храм. Под Волновахой тоже от храма практически ничего не осталось. Под Угледаром такая же история. И в Святогорске тоже. Националисты ведь сами себя называют язычниками и идолопоклонниками. Конечно, у них будет проявляться ненависть ко всему христианскому и православному.
В самые тяжёлые дни нижний ярус мариупольского храма стал убежищем для 25 человек, среди которых, кстати, были восемь лежачих больных. По сути, храм спас прихожан. Хотя само здание было сильно разрушено, люди не пострадали.
Позже сюда смогли добраться волонтёры и начали вывозить людей. Отец Алексий тоже был в храме всё это время. Говорит, верил, что всё наладится.
– И всё же, – я не могу удержаться от вопроса, – что вы чувствовали, когда храм подвергался обстрелам?
– Как будто стреляли по мне, – отвечает отец Алексий. – Но старался утешить себя тем, что без воли Божией ничего не происходит. Да, храм – это образ Дома Божия. Да, невыносимо больно,
когда его расстреливают. Но молиться можно везде. Господь говорит: где двое или трое во имя моё собираются, там я посреди них. Важнее не то, как выглядит храм – целый или разрушенный, каменный или деревянный, большой или маленький, а то, чем он наполнен. Есть ведь предсказания о том, что придёт время, когда будут стоять прекрасные храмы с золотыми куполами, но людей там не будет и храмы окажутся пустыми. На Украине сейчас похожая ситуация. Там запирают храмы, а люди прячутся и молятся по домам.
Богослужения в мариупольском храме возобновились 7 апреля в праздник Благовещения. Прихожане убрали территорию, засыпанную осколками, обломками, битым стеклом и посечёнными ветками деревьев. Люди сильно переживали: как отпраздновать Пасху, если нет ни электричества, ни газа, ни муки. Батюшка взял решение этого вопроса на себя. Он заказал в Донецке полторы тысячи пасок и три тысячи яиц. Яйца варили и красили на костре. Потом подтянулись волонтёры. Пасхи и крашеные яйца раздавали по дворам. Лица прихожан сразу просветлели. А летом приехали представители фонда Кадырова и сказали, что хотят помочь в восстановлении храма. – Я согласовал этот вопрос с владыкой. Он одобрил. Сказал, что в Грозном чеченцы тоже построили прекрасный храм. И год назад, как раз в июле-августе, начались работы.
Всё возводится, как и положено по православным канонам, у нас постоянно спрашивают совета. Представители фонда очень уважительно к нам относятся, а мы к ним. Даст Бог, наш храм будет выглядеть лучше, чем прежде, – говорит отец Алексий.
Руслан МЕЛЬНИКОВ,
«Российская газета»
Мариуполь
Фото автора