В этот день Церковь прославляет всех святых, в земле Русской просиявших, – тех, кто уже всегда в присутствии Божием. А мы ещё на пути к небу и очень нуждаемся в милосердии Господа. Мы знаем, как оно велико, Он являет его нам изо дня в день во всей нашей жизни.
Самое главное для нас – всегда помнить о небе и о благодати, которую мы получили от Господа, – особенно во времена искушений и уныния, ныне переживаемых нами. Святые – великое множество
наших друзей – могут помочь нам не только потому, что свет их примера сияет перед нами и даёт нам возможность лучше увидеть, что мы должны делать в новых исторических условиях. Но и потому, что они заступаются за нас своими сильными и мудрыми молитвами, в то время как наши – столь часто слабы и слепы. «О блаженные души, – взываем мы к ним сегодня, – вы, которые так оценили Христово сокровище и купили на него своею жизнью и смертью вечное наследство, скажите нам, как вы достигли этого, будучи такими же обыкновенными людьми, как и все мы?» И среди многих чудесных ответов, которые мы можем найти в их писаниях и житиях, есть один – очень важный.
Мы неоднократно читаем о том, как во время обычной трапезы кто-то сподоблялся благодатного Божия посещения. Совсем не случайно, являясь Своим ученикам по Воскресении, Христос совершал иногда таинство «преломления Хлеба» – Евхаристию, а иногда разделял с ними обычную трапезу. Но и в том, и в другом случае ученикам открывался Господь. Я помню, мой дедушка говорил: «Стол – это Божия ладонь». И наша молитва о хлебе насущном соединяет прошение об обычном хлебе и о небесном, евхаристическом.
Мы говорим об этом, потому что эта тайна даёт нам возможность увидеть, что у жизни всегда есть священная сторона. Мы очень сильно ошибаемся, когда отделяем священное от жизни. Наш Господь взял хлеб и вино, то есть то, что составляет самую обычную трапезу.
Самую обыденную, самую каждодневную, самую бедную – именно для того, чтобы могли увидеть священное в жизни самой бедной, самой обыденной и самой обыкновенной. Мы восприняли эти знамения, мы поставили их на недосягаемую высоту. И это так и должно быть, потому что на самом деле таинство Евхаристии превосходит всё, что мы можем помыслить. У нас в алтаре никто, кроме посвящённых, не может прикоснуться к Престолу, на котором приносится безкровная жертва. Только в Православной Церкви хранится свято этот древний обычай – ещё одно свидетельство, что только в ней полнота истины. Именно благодаря этой высоте таинства может освящаться всё самое обыденное в жизни. Но беда заключается в том, что часто мы неправильно понимаем эту недосягаемость и неприкосновенность. Мы можем думать, что существует мир сакральный и профанный, священный и обыденный. И что обыденное – враг священному. Но в христианстве нет места для мира профанного, потому что весь мир сотворён Богом, весь мир создан для царства Божия. Мы всюду с Господом. Едим ли, пьём ли, – как точно обозначил это апостол Павел, – всё должно совершаться во славу Божию.
Мы постоянно напоминаем, что сегодня, как никогда, для христиан существует две опасности. Чтобы избежать их, мы должны помнить, что «мир лежит во зле», и не забывать, что этот мир сотворён Богом. Одна опасность – раствориться в лежащем во зле мире, другая – ожесточиться против него. Чтобы идти путём святости, мы должны, во-первых, изо всех сил противостоять злу и, вовторых, – учиться жить в Божием мире.
Это мы должны различать и отделять в жизни, а не священное и обыденное.
Мир, в котором мы живём, – Божий. И потому всё в нём, кроме греха, может и должно быть путём к Богу. Для того и существуют таинства и столь свято они нами хранятся, чтобы, приобщаясь им, мы могли освящать всё обыденное. Эти таинства запечатлены земной жизнью и исполнены жизнью Божественной – именно для того, чтобы всё соединить.
Это вопрос первостепенной важности, потому что от понимания его зависит вся наша христианская святость.
Различным было служение, которое совершали наши святые – святители, преподобные, князья, юродивые, мученики, – и в этом заключён особый смысл. Для Бога каждый из нас – единственный. Каждый из нас идёт к Богу своими личными путями. И в то же время несёт в себе других и принимает в своей единственности и неповторимости их молитвы, их страдания, их ожидания и надежды, – в конце концов, то, что происходит со всем нашим народом и со всем миром. Вы помните замечательное слово воспитателя царских детей Пьера Жильяра о царе-мученике: «Государь умер не только за Россию,
но за всё человечество». Потому для нас должно быть совершенно ясно, что христианская святость – это не только святость людей, посвятивших себя всецело во внешней деятельности служению Богу, – монахов, священников, богословов, – хотя она исключительно драгоценна, если это служение искренне и глубоко. Христианская святость столь же многоразлична, сколь многоразличны человеческие души – то безчисленное множество крещёных людей, которые составляют Тело Христово – Церковь.
Потому призыв к святости обращён к каждому из нас, где бы мы ни были, каким бы земным делом ни занимались, какие бы ни были у нас дарования, характеры и вкусы. Я помню, один почтенный батюшка говорил, что может совершаться колоссальной важности событие в жесте подметальщика улиц, труд которого сам по себе не является чем-то славным и великим. И в этой работе он может быть не просто полезным для многих, но обретать благодать для себя и для всех людей – для всего мира, – если движение метлы он совершает с мыслью о единстве всех в служении друг другу. И соединяет свою работу с работой Плотника из Назарета, Который зарабатывал Свой хлеб, как все – трудом Своих рук. В этот день всех наших святых у нас не должно быть чувства, что мы – вне, что есть избранники Божии – те, кто вошёл в совершенно особые отношения с Богом, которых не может быть у нас. Мы не должны думать, что будем обязательно исключены из этой святости, даже той, которая явлена в самой высшей степени, как бы ни были мы грешны. Для того-то из года в год, из поста в пост и на каждый день – до последнего дня нашей жизни – святая Церковь в лице Господа, Божией Матери и всех святых не перестаёт напоминать нам о покаянии. У многих из тех, кто созерцает сейчас лицо Божие, были заблуждения и грехи, и, может быть, тяжкие грехи. Но они знали великое чудо исповеди, они каялись и, споткнувшись, начинали всё сначала. Они не были всегда святыми.
Напротив, были убеждены, что более чем кто-либо нуждаются в милосердии Божием. Их жизнь оказалась исполненной добрых плодов, потому что они много возлюбили и научились жертвовать всем ради Христа.
Святость – для всех, как хлеб – для всех, как Христос – в каждом из нас и одновременно во всех. Мы должны попытаться освятить нашу жизнь, увидеть её всю как Божественную реальность, чтобы жить с чувством обновления, вдохновения и любви, – занимаясь своим делом, работой наших рук, – в устремлённости нашего духа ко Господу. И если мы будем верны тому, что заповедано нам, не должно быть сомнений, что мы войдём в замысел Божий о нас и станем причастниками той жизни, которая и есть святость. Потому что святость для христианина заключается в том, чтобы просто дать Христу жить в нас, по чудесному слову апостола Павла: «Для меня жизнь – Христос» (Филип. 1, 2). Дела любви – тоже молитва.
Надо, чтобы все наши дела стали делами любви. Потому что могут быть дела без любви и молитва без любви. «Если любви не имею, то я медь звенящая или кимвал звучащий» (1 Кор. 13, 1). Те, кто
достиг неба, не походили друг на друга. Их пути были различными, но у всех у них была в этой земной жизни одна отличительная черта – они являли любовь к Богу и к тем, кто их окружает. Всё делается святым – в любви. Все дороги ведут ко Христу, когда они открыты любви, потому что есть только одно совершенство в Церкви Христовой, одно для всех, – отдача себя, и в этой отдаче
себя отдача всего, что у нас есть. Ибо что бы мы ни делали, мы – Господни. И Он хочет возвести всех на одну Божественную гору – преображения и любви.
«Заповедь новую даю вам, – говорит Господь, – да любите друг друга, как Я возлюбил вас. Потому узнают, что вы Мои ученики» – и не по чему другому, – «если вы будете любить друг друга, как Я возлюбил вас».
Протоиерей Александр ШАРГУНОВ