Беседа с митрополитом Митрофаном (БАДАНИНЫМ) о жизни Русского Севера
Можно быть унылым скептиком и ездить по России с одним-единственным желанием: показать, как всё «в этой стране» плохо, ужасно и угрюмо, какие неприветливые люди имеют несчастье влачить жалкое существование в
Замкадье; злорадствовать, когда видишь действительные проблемы края, и упорно отворачиваться при виде того, как трудности не только признаются, но и успешно преодолеваются: «такого-де в России быть не может».
Но можно смотреть на родную землю добрым взглядом.
Смотреть, работать и жить в России, служа Богу и людям.
На мой взгляд, митрополит Мурманский и Мончегорский Митрофан (Баданин) – один из таких людей. Мы беседуем с ним о правильном отношении к родной земле – таком отношении, при котором она преображается. Но для этого, по словам владыки, требуется и преображение самих людей.
– Владыка, какие качества, по вашему мнению, особенно характерны для северян?
– Северяне, по моим наблюдениям, отличаются сплочённостью и взаимной поддержкой. Дух северян подразумевает внутреннюю силу и уважение друг к другу. Это простое, но одно из главных условий жизни: помогать друг другу. У нас и монастыри были особые, и главная наша Свято-Троицкая обитель была основана бывшим разбойником, уже потом он стал преподобным Трифоном Печенгским. То есть люди, как это говорится, с прошлым, имеющие серьёзные тяжёлые испытания за плечами, нелёгкими судьбами. Так что вполне естественно, если человек старается вести себя здесь корректно, уважать друг друга и с уважением относиться к тому месту, куда Господь призвал тебя на служение. Это общий настрой северян: мы нутром чувствуем пагубность разделений.
Что же касается вызовов, а то и бед, то давайте вспомним, что Север состоялся в советское время: его развитие произошло за счёт мощной индустриализации, которая изменила землю, насытила городами. И вопрос проживания здесь решался не то чтобы совсем уж вахтовым методом, как, например, у военных, нефтяников или шахтёров, но в психологии людей присутствовала всё-таки определённая вахтовость, если можно так выразиться. То есть временность пребывания здесь – вот что было характерно для многих, если не большинства жителей Севера в советское время. Сюда приезжали на заработки, это поощрялось, были соответствующие льготы, так называемые «полярки», год за два или полтора в стаже и так далее. И люди сюда ехали, но и в мыслях не имели тут оставаться – вот в чём проблема, даже беда. Люди не воспринимали эту землю своей, родной. А если мы возьмём подлинные северные поселения – рыбацкие сёла, деревни по берегу Белого или Баренцева моря – то вот там, конечно, люди жили и чувствовали себя на своей земле и относились к ней с должными любовью и заботой. Там совершенно иной дух, там нет временщичества – люди хотят жить на родной земле дальше и не позволят относиться к ней (и к себе) потребительски. В тех сёлах и деревнях вы увидите настоящий патриархальный дух русской деревни, живущей доброй и основательной общинной жизнью. Что же касается других наших поселений, таких как города, большие посёлки, районные центры, военно-морские базы, гарнизоны, то для них, к большому сожалению, характерен дух временщичества. Радует, что у нас с нынешним губернатором Мурманской области Андреем Владимировичем Чибисом есть общее понимание этой проблемы, которую
мы оба обозначаем как фундаментальную для Севера, стоящую на пути полноценного развития нашей земли. Невозможно развивать землю вахтовым методом: если тут не будет людей, которые по-настоящему любят Север, вросли в него корнями, всё будет очень ненадёжно, зыбко – слова о развитии Севера останутся словами. «Попользовался – бросил – уехал» – вот главная наша беда сегодня.
– Но в церковной жизни по-другому?
– То же самое, поверьте, присутствует и в духе приходской жизни. В духе благотворителей, которые не собираются тут строить храмы – они строят где-нибудь на вожделенном юге, куда они поедут потом, после окончания тягостной, но приносящей доход командировки. Тот самый «домик в деревне» – с клубникой, виноградом, овечками и свинкой в хлеву: вот там он строит храм. Они строят где угодно, только не здесь, на Севере. Квартиры в Москве, Севастополе или Питере – лишь бы подальше. Поэтому чрезвычайно трудно подвигнуть кого-то вкладываться даже в благое дело на нашей земле.
А стройки сейчас на Кольском полуострове идут грандиозные: обустраиваются причалы, новые дороги, предприятия – прекрасно. Но когда начинаешь говорить о том, что на новом месте совершенно логично возведение церкви, зачастую твои слова воспринимаются как назойливая просьба, на исполнение которой потребуются лишние траты. Вдумайтесь: построить храм – «лишние траты». Как можно в таком случае говорить о должном освоении края, его развитии, не только материальном, но и духовном, я не представляю. Такое отношение никоим образом не подразумевает любви к своей земле. Получается, гораздо выгоднее возить сюда гастарбайтеров из разных стран, чем осваивать собственную землю своими же силами. Поработали – уехали. Никакой основательности в этом подходе нет, следовательно, нет и основы, по моему глубокому убеждению. Поэтому выдвинутый нами лозунг, призыв: «На Севере – жить!» – это не просто девиз, это условие, без соблюдения которого русский край просто загнётся. Согласно статистике только прошлого года, за день с Севера уезжают навсегда десятки человек – о каких русских перспективах Русского Севера можно говорить в этом случае... Так и получается, что пресловутый «домик в деревне» становится серьёзной угрозой для нашего края, к которому многие испытывают исключительно потребительские чувства. То же и с военными: получает он здесь казённую квартиру – он же никогда в неё всерьёз вкладываться, ремонтировать не будет: зачем? У него есть своя хорошая квартира или дом, ради которых он и тянет здесь скучную лямку службы. Как только она закончится, он с радостью отсюда сбежит. Этот дух временщичества крайне разрушительный, и он, к сожалению, не преодолён – вот с этим мерзким душком мы боремся.
– Получается прямая параллель с поведением тех, кого сейчас принято называть элиткой: Россию эти люди воспринимали исключительно как вахту, где можно и нужно получить неплохие деньги, но всю свою жизнь они связывали исключительно с другими странами. Так, владыка?
– Да, это своего рода уменьшенная копия потребительского отношения к стране и народу: к Отечеству вообще и к малой родине в частности – одного поля ягоды. Поэтому прежде чем осуждать за пренебрежение к России так называемую элиту, имеет смысл взглянуть в зеркало.
– Но есть ведь и примеры обратного? Есть же люди, которые чувствуют Север своим домом? Почему, кстати, храмы здесь красивые, ухоженные, а многие оставшиеся светские здания вызывают, скажу мягко, оторопь?
– Разумеется, есть добрые примеры. Далеко ходить не будем – вот наши батюшки, они-то здесь служат точно не вахтовым методом. Не предполагают никуда уезжать – они здесь служат на совесть, пришли на всю жизнь и упокоятся у алтаря той церкви, где служили. И это правильное отношение – что к своему служению, что к своей земле, что к людям, я уверен.
Если такое отношение есть, то священник чувствует себя в хорошем смысле слова хозяином – он любит свой приход, храм, заботится о нём. Отсюда и разница, подмечаемая многими гостями Севера: в отличие от многих гражданских построек, храмы стоят украшенные, великолепные.
Если бы все люди чувствовали любовь и ответственность за эту землю, она давно бы выглядела жемчужиной.
Когда-то и среди священников здесь были временщики.
В 80-е годы было целое засилье «заезжан» с Западной Украины: из 43 священников в Архангельской епархии, куда входил и Кольский полуостров, 34 было оттуда. С соответствующим менталитетом и отношением к людям. Проще говоря, здесь был заработок. Потом большинство, конечно, уехали. Сейчас, слава Богу, такого нет. У нас хорошее священство, которое живёт своей Церковью, любит и заботится о своём родном приходе, не строя планы «на пенсию» – какая у священника «пенсия», если он служит всю свою жизнь. Редко кто просится на покой, кстати. Для нас это в диковинку – священник на покое. Болезнь, конечно, другое дело, но чтобы «просто на покой» – это нонсенс. Прихожане самые разные. Есть среди них и временщики, и коренные. Что касается первых, то статистика показывает: проведя долгую вахту на Севере и уехав на любимые «юга», человек долго не выдерживает. Знаю по своим сослуживцам, командирам: уезжали отсюда в Севастополь, где у них были великолепные квартиры, и через пару лет заболевали и умирали.
Вообще, знаете, это очень странная тенденция, глупое заблуждение: мол, есть счастье где-нибудь у тёплого моря, а отсюда надо во что бы то ни стало бежать. Скажите об этом коренным жителям Варзуги, Умбы, Териберки и самого Мурманска – ответ будет, мне кажется, незатейливым, но вполне доступным.
Могут и до Африки пожелать добраться.
– Понимаю, что есть трудности, и немалые. Но есть ли повод махнуть рукой, мол, «всё потеряно – надо ехать»? Повод для надежды есть, как Вы считаете?
– Не только для надежды, но и для работы на совесть. Без нас нашу землю никто не обустроит. Наша настойчивость, хоть и не так быстро, как этого хотелось бы, но приносит плоды: люди постепенно перестают воспринимать Русский Север исключительно «вахтой». Да, многие уезжают, но многие и остаются, видя своими глазами изменения к лучшему, рачительное отношение власти и делового мира к Кольскому полуострову.
Ведь, действительно, перемен очень много: строятся набережные, дворы приводятся в порядок, убираются ветхие дома-бараки, на их месте появляются красивые новые. Многое делается для занятия физкультурой и спортом. Сам облик городов изменился к лучшему и, я уверен, будет меняться дальше.
Очень надеюсь, что со временем жителей, воспринимающих эту землю как родную будет больше. Повторяю: только с таким добрым отношением мы можем рассчитывать на настоящее развитие, более того, процветание нашего Севера.
Беседовал Пётр Михайлович ДАВЫДОВ
Фото автора