С офицером запаса Сергеем Игнатьевым я познакомился в одном из самарских храмов. При первом знакомстве о себе я сказал кратко: «В недавнем прошлом – военный журналист газеты "Красная звезда"».
А он о себе ещё короче: «А я из спецслужбы».
Через год нашего знакомства он подарил мне список Казанской иконы Божией Матери и при этом сказал: – Когда умерла моя мама, мне в наследство достались две иконы.
Одну я отдал сыну, а вторую оставил себе. И вот как-то я решил её поправить. Открыл заднюю стенку.
И на обратной стороне читаю: «Перед этой иконой молился цесаревич Николай». И дата – 1894 год. Текст частично стёрт. Почерк красивый, каллиграфический. Эта икона была оставлена цесаревичем в Оренбурге, в доме для приёма царских особ.
Когда будущий император Николай Александрович возвращался из кругосветного путешествия – оставил икону. Этой иконой благословили мою бабушку, когда она выходила замуж…
Вам я дарю вам точную копию этой иконы.
Наше знакомство продолжалось.
Сергей Владимирович, видимо, испытывая ко мне расположение, продолжал рассказывать о себе.
Под опекой родных
Из детства запомнилось, как бабушка водила меня, пятилетнего, в храм села Высокое. Мы выходили с ней рано утром из Пестравки и семь километров шли вдоль колхозных полей. Дорога не казалась долгой, потому что бабушка очень интересно пересказывала библейскую историю Ветхого и Нового Завета.
До 18 лет я находился под неусыпной опекой родных. Причиной этого было то, что мой брат умер во младенчестве, а в два года умерла сестрёнка. К тому же я родился физически слабым, так что надо мной все родственники буквально тряслись.
Когда после службы в армии вернулся домой, решительно объявил: «Всё! Больше никакой опеки». Но опека всё же осталась – мама и бабушка продолжали, как это было и раньше, ежедневно молиться обо мне. «Господи, вразуми раба Твоего Сергея!» – часто слышал я тихий мамин голос.
«Библию читал…
по обязанности»
Свой воинский долг перед Родиной я выполнял в Москве, служил рядовым в особой элитной части. Здесь даже солдат-срочник мог без труда вступить в КПСС, что по тем временам считалось невиданной привилегией.
Об этом мне несколько раз говорил командир, поясняя, что членство в рядах коммунистов поможет в будущем реализовать многие жизненные планы. Тогда я отказался от такой чести. Но командир оказался прав. Когда во время учёбы в юридическом институте мне предложили интересную работу, о которой мечтают все мальчишки, было поставлено одно условие: необходимо быть членом КПСС.
И вот, чтобы получить красные корочки, пришлось после института идти слесарем на Куйбышевский 9-й ГПЗ. Здесь стал кандидатом в члены партии и одновременно начальником юридического отдела завода.
Потом была командировка в Минск. На учёбу в специальную школу поступил сержантом, закончил лейтенантом. Вернулся в Куйбышев.
Началась служба. Через некоторое время стал заместителем начальника подразделения. В служебные обязанности мне вменялось читать Библию, Евангелие, Псалтырь. Помню, прочитал в 26-м псалме слова: «Господь просвещение мое и Спаситель мой, кого убоюся…» и подумал: кого же мне бояться, если моё оружие – марксистско-ленинская идеология?
Знание духовной литературы помогало в борьбе с антисоветскими центрами, в частности с сектантскими организациями. Одно время Куйбышев стал для них даже базовой площадкой – здесь подпольно печаталась запрещённая литература, отсюда начиналось её распространение по югу Советского Союза. Должен сказать, органы с возложенной задачей тогда справились – за Волгой были найдены и закрыты две минитипографии, «обрублены щупальца» нескольких тоталитарных сект.
На переднем крае атеистического фронта я находился не один год. По оценке командования, с возложенными задачами справлялся успешно.
Получал награды, продвигался по службе. В то же время, не скрою, мне было радостно сознавать, что мама и бабушка продолжали, как и в детстве, молиться за меня.
Но что может молитва? Этот вопрос считал философским, много размышлял над ним, но ответа не находил, потому что пытался решить его через знание материалистической идеологии. О том, что молитва родных обладает мистической и спасительной силой, впервые узнал в Афганистане.
Мамины молитвы
…Из Джелалабада раз в месяц один из 12 офицеров нашего подразделения направлялся в Кабул за спецдокументами. Воздушные перелёты были опасны, поскольку моджахеды имели на вооружении американские «Стингеры». Люди постоянно гибли, поэтому вопрос «кому лететь» – решался между офицерами жребием.
И вот однажды случилось то, что удивило всех моих боевых друзей. Я вдруг почувствовал, что привычный страх перед командировкой отступил. Вызвался вне очереди «слетать в Кабул». Потом ещё и ещё раз…
Когда много месяцев спустя вернулся в Куйбышев и рассказал маме о том удивительном состоянии мужества и храбрости, она только улыбнулась: «Ведь мы, сынок, постоянно молились Богу о тебе».
«Верую!!»
Мне было 39 лет, когда вернулся из Афганистана. Я остался живым – в душе рождалось особое, ранее не пережитое чувство благодарности. Но кого благодарить?
Душа подсказала – дома я взял с книжной полки Новый Завет и внимательно перечитал все четыре Евангелия. Задумался над прочитанным.
И вот словно ушла ночь и наступил рассвет. «Бог есть! И я – верую!». Душа пела! Я испытал ни с чем не сравнимую радость, а ещё благодарность и умиление. Сразу пришло понимание того, что благодарить нужно Бога!
Благодарить за всё!
Наверное, чтобы укрепить росточек моей веры, Господь сразу показал мне несколько чудес.
Хорошо запомнилась первая поездка всей семьёй в Дивеево в морозном декабре 1997 года. За рулём я находился больше 17 часов, но, к своему удивлению, не почувствовал даже малейшей усталости. При температуре 29 градусов мороза мы искупались в святом источнике батюшки Серафима. О том, что могу простудиться – волосы после купания встали дыбом, а ноги примерзали к земле, – даже не задумался. Тот день прошёл в радостных трудах: поездка в Суворово на кладбище к святым девам-мученицам, богослужение в храме Дивеево, вечернее шествие по канавке, чтение правила к Причастию… Закончил читать Правило в половине второго ночи. Ночлег мне указали в гостинице. В большой комнате стояли двухъярусные кровати, все паломники уже спали. Разделся до нижнего белья, укрылся тонким одеялом. Когда в четыре утра все стали подниматься, я с удивлением обнаружил, что паломники спали одетыми, многие в валенках. Оказалось, что температура в помещении была минус 15! Я же не испытал никакого холода. Было чему удивляться…
Первая исповедь… Священник, узнав, что я в недавнем прошлом сотрудник спецслужбы, разволновался, а потом осторожно спросил: «Будучи на такой работе, не причинили ли вы вред Церкви?»
В Дивеево стал свидетелем того, как вела себя бесноватая женщина у мощей преподобного Серафима.
Такие же нечеловеческие крики, звериный рык раздавались и в Санаксарском монастыре, в келье старца Иеронима, когда батюшка читал молитвы над «порчеными» и одержимыми больными.
…Из Дивеево мы везли святой образ батюшки Серафима. Помню, проехали Ульяновск, впереди – посёлок Прислониха. И тут в ночном небе взошла необычно яркая луна.
Дорога петляла из стороны в сторону, но луна стояла перед нами. Потом ночное светило стало быстро подниматься над горизонтом, а на его диске образовался большой светящийся крест. Всю дорогу до Сызрани, больше часа, мы наблюдали яркую луну в обрамлении правильного восьмиугольного креста.
Когда приехали домой, первым делом достали икону батюшки Серафима. К нашему изумлению, святой образ был покрыт благоухающей жидкостью светло-коричневого цвета. Обо всех этих событиях мы рассказали игуменье Иоанне – настоятельнице Самарского Иверского женского монастыря.
Она сказала: «Вы начали делать первые шаги к Богу, и вам столько чудесного послал Господь. Конечно же, это для укрепления вашей веры!»
Вексель
Мне, новоначальному, казалось, что для уверовавшего в Бога уже в земной жизни наступают сплошные дни ликования и праздника. Вскоре понял, что ошибался. По мере духовного возрастания Господь посылал мне испытания, о которых не мог даже представить. Расскажу об одном случае.
Будучи в запасе, стал пробовать свои силы в бизнесе. Для себя сразу решил: всегда и со всеми партнёрами быть честным. И вот как-то компаньон из США передал мне вексель на 100 миллионов долларов. Ценную бумагу вместе с партнёрами мы сдали в местное отделение Сбербанка. Там же получили уведомление, что «Вексель принят на экспертизу». А когда снова пришли в банк, автоматчики положили нас на пол. «Ваш вексель – левый», – заявили нам.
И вот знаменитая Бутырка. Я под следствием. На допросах доказываю следователю свою невиновность, но он словно не слышит оправдательных аргументов.
Оставалась одна надежда – на Господа и Пресвятую Богородицу. И я взмолился: «Пресвятая Богородица, Ты же знаешь, что я не виноват в этой истории. Вмешайся, помоги мне, спаси!!».
Снова, как много лет назад, вспомнились слова 26-го псалма: «Господь просвещение мое и Спаситель мой…» И я с верою стал повторять эти слова.
Вскоре меня выпустили. Вместе со мной по тому же делу был арестован Сергей Петрович Н., житель Самары. Мы, его товарищи, вместе с его женой Ольгой бросились за помощью… в Оптину – к схимонахине Марии Ивановне Матукасовой. Она выслушала, помолилась и сказала: «Всё будет хорошо». А затем велела келейнице Евгении: «Купи три креста». Эти крестики она повесила в келье, а Евгении при этом наказала: «Отдашь старшим».
В этот же день Сергея освободили. И когда мы, трое мужчин, пострадавших от произвола властей, снова пришли к Марии Ивановне, она надела нам эти крестики на шею. Вот с тех пор и ношу этот простой металлический, но такой дорогой для меня нательный крестик.
…Недавно я позвонил подполковнику в отставке Сергею Владимировичу Игнатьеву. «Семь лет трудился в должности заместителя главы администрации Красноглинского района Самары, – сообщил он. – Чем мог, помогал приходам городских церквей.
Регулярно хожу в храм. Сейчас на пенсии. Выращиваю овощи, а для жены Людмилы – розы, её любимые цветы.
А ещё каждый день читаю по главе из Евангелия. Уже не по служебной необходимости, а по зову сердца».
Олег Иванович
БЕДУЛА